Университет критериально-системных знаний Портала духовных концепций
Геннадий Мирошниченко (Г. Мир)
_____________________________
БИБЛИОТЕКА ЖУРНАЛА «ПРИОКСКИЕ ЗОРИ»
БИБЛИОТЕКА АЛЬМАНАХА «ТУЛА ЛИТЕРАТУРНАЯ»
Геннадий Мир
дождя
2009
84 (2Рос=Рус)6
М63
Геннадий Мир
В книгу вошли избранные стихи автора
Портал Геннадия Мира (Мирошниченко): http://genmir.ru/.
Книги Геннадия Мира: http://genmir.ru/news/4.php.
Принимаются работы:
в Альманах «Тула литературная»: http://littula.genmir.ru,
в Том 3 и Том 4 Этической конференции «Человек Будущего и критериальное сознание. Выход из глобального кризиса»: http://conf.genmir.ru,
в Союз песенников России: http://tspr.genmir.ru.
E-mail: info@genmir.ru.
ISBN 978-5-7362-0166-2
© Мирошниченко Г.Г., 2009
Я прохожу Поляной Ясной.
Хочу, чтоб жизнь была прекрасной,
Хочу сиянья голубого
Над полем с запахом весны.
Хочу, чтобы и наши дети
Встречали Солнце на рассвете,
И чтоб они - страны солдаты -
Не знали ужаса войны.
Непокорённая Россия!
Я утром сказочным, росистым
По травам с красной земляникой
Благою вестью пролечу.
И со щеки смахну украдкой
Слезу - от муки сердца сладкой,
И в Храме утреннем во здравье
Затеплю тонкую свечу.
Мне бы стихи слагать поныне,
А я печалюсь, как иные.
И в сумерках весенней тишью,
Опять внимая соловью,
Я вспоминаю тех, кто пели -
Не победили, не успели.
Пред ними в память о прошедшем
Покорно голову склоню.
Я прохожу Поляной Ясной,
Где жизнь не кажется напрасной -
Ведь там за каждым поворотом
Великий чудится старик.
И мир таинственный, летящий,
Нам о величье говорящий,
К окошкам нашего безмолвья
В любви и нежности приник.
Эх, взять бы в рай вот эту траву,
Вот эту речку и дубраву!
И жить бы в этом рае просто
И каждый день встречать зарю!
Да только, кто за нас ответит?
Кто Будущего свет засветит?
Кто за Россию и за Бога
Отдаст себя и жизнь свою?
Звон бокалов – на пирах,
Русский дух – в монастырях,
Буйство красок и лучей.
Русский, русский – ты-то чей?
Почему ты – только «русский»,
Но не «росс» или не «рус»?
То ли глаз татарский узкий,
То ли ты – бубновый туз?
Русский значит принадлежность:
Русский немец, русский фин.
Ты впитал в себя безбрежность
Гор, лесов, лугов, равнин.
Русский дух, язык и вольность,
Нас пронзившие в веках.
До прозренья богомольность
Залегла на Соловках.
От еврея до китайца
Рвутся русское познать.
С ними надо ли тягаться.
Чтоб иметь свою же рать?
Русский сын хохочет громко,
Безалаберный слегка.
Он – доверчивей ребёнка.
Сводит всё до пустяка.
Ты – прославлен, рус-детина.
Хватит нынче спать и спать!
Русь защиты ждёт от сына.
Русь – в крови,
А это – мать!
Воздвигни храм и сам войди в него.
Там святость пусть из всех углов струится.
Великих старцев выплывают лица,
И – Бог, и – тишь, а, кроме, – ничего.
Воздвигни храм. Остаться можешь в нём.
Под сень его сойдут родные души,
Кто помогал тебе по жизни быть всё лучше,
Терпенье дал преодолеть подъём.
Построй свой храм. Земля и Небо – он.
И будь всегда готов зайти под крышу.
Настрой себя, чтоб Голос Бога слышать,
Не говори, что это только сон.
Придёт болезнь, а с нею – и покой.
Исчезнут навсегда пустые гонки,
Чтоб насладиться жизни эхом звонким,
До бесконечности дотронуться рукой.
Воздвигни храм и сам войди в него.
Там святость пусть из всех углов струится.
Великих старцев выплывают лица,
И – Бог, и – тишь, а, кроме, – ничего.
Иосифу Гольду
Уже, мой друг, мы воспарили
В свои заоблачные выси:
И обожали, и любили,
И лучшие имели мысли.
Уже, мой друг, мы всё отдали,
Что было щедрого от Бога,
Уже мы ждём одной медали –
Уйти под сень Его чертога.
К Нему, мой друг, дойдут моленья
Вдохнуть любви последней силы.
Уже светлеет сквозь деревья
То лучшее о чём просили.
Последний летний день
Нас поманил с утра
Своею наготой
И обманул с полудня.
Заплакал с неба дождь –
Ему уже пора
Менять наш праздник флейт
На сумрачные будни.
Я руку протяну
И, капли ощутив,
Впитаю их озноб
И кожей, и душою.
Прохлада отрезвит
И пропоёт мотив,
И отразит в стихах
Забытою мечтою.
Весна ещё придёт,
А осень уже тут,
Когда-то расцветут
Гортензии и маки.
А рядом плачет дождь
Под ласкою минут,
И прячут от него
Свои хвосты собаки.
Небесных слёз роса
Лицо моё кропит,
Осколками небес
Морщинят лужи лики,
Симфония дождя
К себе меня манит.
Играют скрипки дождь,
Просвечивая блики.
Ты помнишь даль? – Ока дугою,
И с косогора над рекой,
Над этой лентой голубою
Мы, как две ласточки, с тобой.
Ты помнишь? – Лист багряно-жёлтый
И клёнов сказочный парад,
И свой, восторга полный, шёпот,
И свой же, благодарный взгляд.
Мы, как бродяги-пилигримы,
Переносили не без слёз
Мир песни, гением творимый,
Под сень раскидистых берёз.
Я каждой ночью вижу тени,
Где средь просторов и Земли
На сказку Жизни мы глядели
И надышаться не могли.
Мы выбираем средь живущих,
Пока живём, свой Небосвод,
Где – шум берёз и счастье льющий
Поток Любви – Небесных Вод.
Ты помнишь даль? – Ока дугою,
И с косогора над рекой,
Над этой лентой голубою
Мы, как две ласточки, с тобой.
Кричат таким, как мы, со всех сторон:
«Пророки не нужны, мы их засудим!».
Мы – «лжеХристы», такие же, как Он,
И так же на Кресте распяты будем.
Нам кажется, что вот – пришла пора,
И в счастье захлебнёмся – только верьте!
Ну что с того, что Он хотел добра?!.
Две тыщи лет хотели Его смерти!
То ль в Небе, то ль в себе карает Бог. –
Здесь на Земле спасает кодекс чести.
Любить врагов ещё никто не смог,
И отказаться не смогли от мести.
Как Он, я бит, и так, как Он, гоним
И с теми, кто любим, Крест на Голгофе врою.
Я собираю камни вместе с Ним –
И чувствую себя несчастным втрое…
***
Я только – в списке поминальном,
И в бесконечности Реки
Всего-то в качестве строки.
Уже не телом, а мечтою –
Я в церкви восковой свечою
Всего на час и оживаю
И, загораясь, доживаю.
Но где-то в сладостном пространстве
И в том бескрайнем постоянстве
Блаженством душ опять лечу
Навстречу Белому лучу.
Я знаю: там соединенье,
Всех наших душ и воль стремленье.
И там – Хозяин и Мудрец
В Любви – Небесный наш Отец.
***
Небо струями дождя,
Мою музыку и ласку,
С полотна ко мне сойдя.
Жизнь нелепа и строптива
Осень – не чета весне.
Ты, печальная, под пиво
Задаёшь вопросы мне.
Что тебе я подытожу,
Что поставлю во главу,
Если сам теряю тоже,
Ничего не берегу?
Мы невольно рассердились
Друг на друга и на мир.
Мы им больше не гордились,
Надоел он нам до дыр.
Ты себя разбудишь пивом,
Возмущением кипя.
Ты останешься красивой,
Я останусь без тебя.
Каждый думает о счастье –
Мы с тобою из таких, –
И находим свои сласти
В словопрениях глухих.
Ах, какое было пиво,
Просветившее меня!
Ты останешься красивой,
Я – во всём себя виня…
Иосифу Гольду
Мы всё ещё живы как будто с тобой,
А сколько из нас убежало из плена
Сей жизни опасной, тюремной, земной,
Которую лучше назвать как измена.
Ночами кручусь на кровати своей –
Я скольких обидел и скольких я предал!
Уже никогда ни ему и ни ей
Я не объясню нипочём своё кредо.
Уже собираю в один узелок
Всё, самое ценное, как мне казалось, –
Моё устремленье уходит в песок,
А думал когда-то – Вершины касалось.
Мы всё ещё живы как будто с тобой,
А сколько трагедий ломало и било!
Душа испытала морозы и зной,
Но сердце, мой друг, всё стучит, не остыло…
Я существую лишь «зачем?».
Я жил, как все, и был моложе.
Средь оглушающих речей
Мой шёпот был неслышен тоже.
Я просыпался ото сна
Такие длительные годы!
За что-то мне судьба красна
Вручила Веру и Свободу.
Свобода – миф, который жжёт
Своей усладой наше сердце,
В которой каждый поворот
Свою имеет к счастью дверцу.
Лишь Вера греет душу мне,
Она одна лишь поднимает
В дни, в коих жизненных Огней
Запас последний быстро тает.
Мне с ней и с Богом повезло.
Он в нарушеньи своих правил
Добром убийственное зло
Чудесным образом оправил.
И я живу и удивлён
Необычайностью творенья,
Всё думаю: «За что же Он
В меня вдохнул такое зренье?
За что избрал? За что взлюбил?
За что убрал и Смерть, и Бездну?
За что прибавил новых сил,
Когда я должен был исчезнуть?».
Я был смущён, и Он сказал:
«Ты прекрати свои стенанья!
Я силу и вниманье дал
Тебе за Будущего знанье.
Конечно, волен ты, как все,
Умножить лень и скук отраву.
Но ты – Бегущий по росе –
Не забывал её и траву.
Ты – тот, кто мог и кто умел.
Я лишь права тебе прибавил».
Я слушал это и немел
Перед махиной новых правил.
Я вновь живу и вновь люблю,
Люблю Божественность повсюду,
Благоговею и пою,
И поклоняюсь снова чуду.
Моё скользящее перо
Рождает слов благую россыпь –
Преподнесённых мне даров,
Где изумрудом светят Росы.
Я проникаю в Тайны Тайн,
Других веду сквозь злые сети.
Я счастлив, если вдруг летать
Ещё одни начнёт на свете.
Я существую лишь «зачем?»,
Ещё мгновение умножив,
Как дождь в жару или ручей,
Что жажду утолить поможет.
Мне – не свободою дышать,
Её обманом не напиться –
Есть только Вера и Душа,
И в них мечтаю воплотиться.
Я тебе развею скуку,
В ухо шёпотом войду,
Всевозможную разлуку
Отовсюду украду.
Я к тебе влечу в окошко,
Чтоб в который раз обнять.
Смеха полное лукошко
Опрокину на кровать.
В нежность, словно в бесконечность,
В трепет сердца и души
Наша детская беспечность
Улетит в ночной тиши.
Поцелую, успокою.
Улыбнёшься ты опять,
Тайну сердца приоткрою
И в Любовь отправлю спать.
Сломалась где-то времени основа,
А мы хохочем, будто всё равно.
Как нас влечёт единственное слово,
Которому названье - полотно!
Которое, как вдохновенье, краски,
Все до единой, бросило в одну:
Мы потеряли временные маски,
Беспечно позабыв про седину.
«Люблю, люблю…». И время не подвластно.
Гремит у горизонта метроном.
«Остановись мгновенье! Ты - сверхстрастно!»
А год - за годом, день идёт за днём…
Когда-нибудь от вековечной спячки
Проснётся, наконец-то, Человек.
«Любовь есть жизнь!», - он скажет.
Это значит, что время остановится навек…
Остановитесь, времена и лета!
Чинить Небесных Снов я не велю.
Уста любви и женщины-поэта
Шептать не перестанут «Я люблю…».
…Сломалась где-то времени основа,
А мы хохочем, будто всё равно.
Как нас влечёт единственное слово,
Которому названье - полотно…
***
Нельзя сердиться на любовь.
Нельзя накапливать обиды
И их тревожить вновь и вновь.
Грешно любимого обидеть,
Как будто бы обидеть мать.
Нельзя любимых ненавидеть
И уж, конечно, проклинать.
Душа моя, любовь моя,
Твой шёпот мне из ниоткуда
Ласкает в ожиданьи чуда
Мой слух, опять к себе маня.
Душа моя, опять с тобой
Я в снах таинственных летаю,
Нектар Божественный глотаю
И заговариваю боль.
Душа моя, уходит мрак
И снова наступает утро,
И полупризрачно, и мудро
Твой лик волнуется в мирах.
Душа моя, тебя не жду –
Ведь ты всегда живёшь со мною.
Под Солнцем или под Луною
Сердца слились в одну мечту…
Душа моя…
Пустота моего одиночества
Вдруг взрывается телефоном.
Вы почувствовали, Ваше Высочество,
Как душа наполняется стоном?
Солнце в окна рвануло струями,
День исчез до этого нудный.
Я бы Вас на руках, с поцелуями
Во дворец отнёс изумрудный.
Мы идём через поле минное,
В каждый миг ожидая взрыва.
Ваша милость, моя любимая,
Отойдите от края обрыва!
Ничего, никого не хочется,
К Вам лечу, как слепая лавина.
Вы – мечта моего одиночества,
Вы, любимая, нежно любима…
Не мог примириться
Со странной Любовью –
Что радость от встреч
Вытесняется болью,
Что каждый мой шаг
Иль болезнь, иль наука
В тебе отзывается
Горькою мукой,
Что мысль о других
Так тебя обжигает,
И всё тебе чудится
Рядом другая!
Я Небо спросил:
«Отчего нам такое?
Зачем эти муки,
Что льются рекою?
Неужто надежды
На счастье обманны,
И мы захотели
Не счастья, а манны?»
И Небо нахмурилось,
Тучами встало
И молвило: «Слушай,
И это – немало!
Ты неблагодарным не будь,
Как безбожник, –
Ведь лишь вдоль Дороги
Растёт Подорожник».
Я только дивился
Небесной морали.
Вот если бы люди
Об этом узнали!
Тогда бы они
Ждали не справедливость,
А Божьей Любви
Бесконечную милость.
Но если б они
Изменились в стремленьи,
То как не погрязли б
В уныньи и лени?
… С тех пор и дожди,
И снега приходили,
И Солнце вставало,
И ночи студили,
И дни чередою
Летели, летели
Над нашей Землёй,
Как седые метели.
Со многим смирился,
И много забылось,
И многое стало,
Как Божия Милость.
Но я лишь с одним
Не могу примириться:
В Любви Человек –
Как подбитая птица!
Любовь – Подорожник
В пыли и напасти,
Где ноги людей
Топчут нежное Счастье.
Зачем же она
Лишь цветёт у Дороги?
Неужто чтоб нежить
Усталые ноги?
И может, чтоб Счастьем
Безмерным напиться,
Свободною птахой
Уж лучше б родиться?
А Человек
Будто создан калекой…
… И я пожалел,
Что рождён Человеком…
Дрожанием свечи душа ещё живёт
И небом голубым надежда светит многим.
Мы верим – для Любви настал уже черёд
И выйдем мы опять на Божии дороги.
Расцветием зари глядит на нас Любовь
И звоном тишины рождается мгновенье.
Мы знаем – в мир чудес отправится любой,
Коль примет для себя Любви святое пенье.
Дрожанием свечи душа ещё живёт
И огонёк её в ночи надеждой греет.
Легко от дел мирских душа ушла в полёт
И радостью Небес над миром тихо реет.
Волшебные слова повиснут кисеёй,
В них мудрость и ответ проявятся едва ли.
Замрёт в экстазе вдруг дыхание моё
От красоты Любви, что люди вечно ждали.
Дрожанием свечи душа ещё живёт
И небом голубым надежда светит многим.
Мы верим – для Любви настал уже черёд
И выйдем мы опять на Божии дороги.
***
Белой птицей пронесётся,
Памятью ресницы опалив.
Ты восстанешь из провала,
Как ни в чём и не бывало,
С целой сумкою стихов и новых рифм.
Ветром белокрылым
Пролетит над речкой
Дум звенящих россыпь,
Мыслей о былом.
Милые картины
Жизни быстротечной,
Лучшая награда –
Мамы тёплый дом.
***
Душа тоскует снова.
Расстались лишь на час,
А рухнула основа.
Опять хватаю лист,
Рука его марает,
И тонкий-тонкий свист
В моей душе витает.
Мы увязаем двойниками,
Себя друг в друге находя:
Прекрасной музыкой, стихами
Становимся и ты, и я.
И нет того, что было в прошлом,
И только Будущего свет
Поёт в зените о хорошем,
О том, чего пока что нет.
И наши судьбы, наши кармы
Из двух в одну переплелись,
Соединяя смех и кару,
В Земле и Небе – верх и низ.
Благоговейной тишиною
Переполняется душа –
Одна из двух, – Луной большою…
И мы внимаем, не дыша…
***
Уже не будет шансов и печали –
Мне журавли в окошко прокричали,
В полёт позвали к дальней стороне.
Мне в этой жизни больше не успеть,
Всё, что я мог, уже как будто прожил.
И в Небесах себя я подытожил
И скоро песню можно мне не петь.
Для нас любовь по-прежнему живёт.
Наверно, в прошлом было её меньше.
И если я перед тобою грешен,
Прости мой очарованный полёт.
Давалось мерить дни на боль и стон
И жизнь считать в ночах на капли крови.
На свете этом есть, накала кроме,
Единство душ –
Пространств любви, времён.
В слезах и одиночестве душа:
Не Бог разводит души – нетерпенье.
И пульса гром – в нелепое биенье,
И счастьем уж не можется дышать.
Какая осень красками манит!
Я к ней лечу – давно я с нею не был.
Твои глаза – пронзительное небо!
Как много наперёд сознанье мнит!
На этом свете я виню себя
Такой виною, что ей нет прощенья.
И мучаемся оба – ты и я,
И Бог не посылает утешенье.
Моя душа опять слепа от слёз.
Её бессмертье так неоспоримо! -
Хватает и трагедий, и угроз,
Чтобы они не проносились мимо.
Моей вине прощенья больше нет.
Она съедает сердце понемногу.
И вдруг – удар...
Прозренья вспыхнул свет –
Моя вина вдруг стала видной Богу.
…Фонарь качает струи на стене.
Мне ветки в стёкла тихо постучали:
Уже не будет шансов и печали
На этом свете выплакаться мне.
***
Выше пояса - в цветах
Мы пыльцу, как будто пудру,
Растираем на губах.
И любовь - всё то же детство,
Где, беспечные на час,
Мы не можем наглядеться
На поток из наших глаз.
Разве что-то ещё надо?
Разве где-то что-то есть?
Разве мне ты - не награда,
Разве - не благая весть?
Мы хохочем, замирая,
В волнах сбывшейся любви.
Позади ворота рая,
Возвратиться - не зови!
Ты, премудрая, прекрасна!
Я - мудрец или дитя?
Разве жизнь была напрасной,
В бесконечности летя?!.
Люблю – и молодость вернулась!
Люблю – и мир струится мой!
Душа уснувшая проснулась
И сердце рвётся в непокой.
И я бегу за озареньем,
И зачарованно молчу,
И мир своим благодареньем
Обнять, как заново, хочу!
Смотри – опять рассвет приходит,
Опять зарю встречаешь ты
И щебет утренних мелодий
Несёт блаженство простоты.
Какое жизненное утро
Встречает нас в преддверье дня!
Люблю – и Солнце пью как будто!
Да будешь ты любить меня!…
Два сердца, две души, два тела
Как отражение Огня.
В моё пространство ты влетела,
В твою любовь внесло меня.
Два тела, две души, два сердца –
Струна любви поёт сонет.
И никуда теперь не деться,
И догоняет нас ответ.
Два сердца, две души, две страсти –
Звезда желаний и мечты,
Где вдруг кончаются напасти
В лучах небесной красоты.
Нас в ранний сад зовёт пичуга.
Переплелись пространства душ.
Уже не можем друг без друга,
Как дождь не может быть без луж.
Струёй серебряной коснётся
Тот дождь двух тел и двух сердец.
И сверхжеланием прольётся
Небесный, наших душ, Отец.
Два сердца, две души, две мысли
Молитву шепчут, как мольбу.
Здесь две любви в одной повисли
Слились в одну свою судьбу.
В душе не слышно укоризны,
И стало Небо голубым.
Два сердца, две души, две жизни
И лишь одна любовь - двоим…
На лугах встречаешь утро.
Пахнет нежно незабудка.
Для любви часок украсть бы, –
Шепчет ласково каприз.
Поминутно, поминутно
Обрывается как будто
Между нами мостик счастья,
И летим куда-то вниз.
Ах, какое было время! –
По деревьям плыли розы
И ласкал собою ветер,
И вода несла покой.
Отдавались чувствам древним
Белоногие берёзы.
Показалось, что отметил
Нас Господь своей рукой.
Веселится наше счастье.
Унеслось куда-то лето.
Расставанья, как награда,
Продолженьями живут.
Над Любовью разве властен
Человечек тот иль этот? –
Призрак машет покрывалом
И смеётся там и тут…
Я по улице иду – нет ни голоса.
Успокоилось в душе мое хламище.
Жизнь – ухабы или шпалы – будто полосы.
Тишина внутри меня - как на кладбище…
Я оставил в прошлом и ключи и двери.
Я к тебе приеду просто никакой.
Ухожу от мира в ледяны купели.
Я иду по радуге над рекой.
Там на горизонте – ни души, ни тела.
Загляну за краешек – не найду себя.
Над Землей струна дождя для меня запела.
Я живу, пока пою песню для тебя.
Выгляни в окошко – радугу увидишь!
Приглядишься – я на ней не тебя ли жду?
Разве это ливень?!
Разве это финиш?!
Ты со мною вместе - радуйся дождю!…
“Без тебя мне плохо, без тебя мне стыло”, –
Ты читаешь громко мысли о себе.
Время белой молнией будто бы застыло,
Сердце разрывается в сладостной мольбе.
Я к тебе приеду только на свиданье,
Только бы коснуться и снова улететь.
А на самом деле мне дано заданье –
Разобрать на жердочки одиночку-клеть.
Ты улыбку спрячешь, тут же лоб нахмуришь –
Столько в Мире этом всяческих причин!
Сигарету-друга, отстранясь, закуришь
И забудешь тут же, что он из мужчин…
…Я оставил в прошлом и ключи, и двери.
Я к тебе приеду просто никакой.
Ухожу от мира в ледяны купели.
Я иду по радуге над рекой…
***
Не дожить когда-нибудь,
До любви, что счастьем лечит,
Наполняет жизнью грудь.
Сердца твоего даренья -
Не дождаться мне никак -
И души твоей горенья…
Остальное всё - пустяк.
У меня одно лекарство
От болезней и невзгод.
Остальное всё - напрасно,
Остальное всё - не в счёт.
Ни наука и ни люди,
Ни окраины земли
Мне дыханье полной грудью
Не вернут, как ни моли.
Жизнь кончается прекрасно
Среди тщетной суеты.
У меня одно лекарство.
И лекарство - это ты.
Любимая! Небесное пространство
Меня укутало опять твоим теплом.
Всё меньше страхов, больше постоянства,
Как будто в душах - наш любимый дом.
Как будто в нём неведомо откуда
Нас ожидает тишь и благодать.
Ты принесёшь невыразимым чудом
В него Любовь, как может только мать.
Люблю тебя, люблю и обожаю.
Ты для меня - зажжённая свеча.
Свои лучи подаришь всем, играя
На смыслах, как на острие меча.
Любимая! Мы живы только лучшим:
В Небесном звук волнения затих.
И льётся отовсюду - лишь послушай! -
Поток Любви как сказочный мотив.
Закружило, запуржило -
Не зима, а волшебство.
Чем с тобой мы были б живы,
Если б не было его?
Ты примчишься, как на крыльях -
Я тебя устану ждать.
Кисеёй своей накрыла
Мир седая благодать.
Засмеёшься: «Ты - мой милый!».
Солнцем брызнешь из очей.
Мысль пронзит стрелой остылой:
«Твой? Иль свой? Или - ничей?».
Наши души - как собаки -
Нюх, отточенный в глуши.
Жизнь уйдёт - какие враки!
Жизнь - преддверие души.
Ах, зима! Метель и солнце!
Так и хочется бежать!
Может, мир перевернётся,
Продолжающий лежать?
***
Валидолу накуплю
И куда-нибудь уеду –
Лишь здоровья подкоплю.
Там – весна, сирени много.
Там – простор, что я люблю.
В одиночество – так с Богом.
Баралгина накуплю,
Корни – от любви весенней,
От поноса и для снов
И таблеток – для веселья
И тетрадку для стихов.
Положу на печень грелку
И побалуюсь медком.
Жаль, мечтаю очень редко,
Чтоб найти в деревне дом…
***
Не читаю.
Я к тебе всегда спешу,
Как летаю.
И куда б один в тиши
Ни плыл я,
Для твоей несу души
Крылья.
Ах, как хочется тебя
Не обидеть,
Пошептаться бы, любя,
И увидеть.
Какой-то нынче Брадобрей
Сбрил чёрное с Небес,
И мир стал чище и добрей,
И ожил раем лес.
Мы удивляемся давно –
Не в первый раз живём –
И Жизнь как зрелое вино
Опять любовью пьём.
Вот Солнца Луч влетел в апрель
Принёс мешок чудес.
Опять какой-то Брадобрей
Сбрил Бороду с Небес…
***
Играют в свои трубы трубачи.
Но мир земной становится всё уже –
Щебечут громче ранние грачи.
Я выхожу из дома спозаранок,
И солнце лишь готовится вставать,
И утро мне – из прошлого подарок,
Когда, проснувшись, целовала мать…
***
Встречает взглядом по утрам
И проверяет крест нательный,
И душу на полёт к мирам.
Надежда хочет понемногу
Меня к себе переманить,
Чтоб не забыл свою дорогу,
Любви связующую нить.
Надежда жить ещё стремится,
Мечтами юности звеня,
Чтоб снова в жизни повториться
И не обманывать меня.
***
Будто снова родилась.
Одного меня любила,
А на многих обожглась.
Были праздники и будни
И привычка ждать весны.
Одного меня забудешь,
Чтоб не чувствовать вины.
Красотой шлифуем тело,
Тайну женскую маня.
Платье новое надела,
Но опять не для меня…
***
Не держаться за весло,
Жизни тяжкую работу –
Чтоб отсюда унесло,
Чтобы в сумраке избушки
Тени жались тут и там
И от тлеющей коптюшки
Дым струился по углам,
Чтобы рядом ты сидела,
Чтоб в глаза твои смотреть,
Чтобы сердце счастьем пело,
Чтобы в счастье умереть…
***
Подожди, подожди! –
И проляжет дорога,
И запахнут дожди,
И берёзовым утром
Растворится печаль,
Ожиданий минуты
Снова станет не жаль,
Двух сердец устремленья
В них сольются в одно,
И святое прощенье
Будет с Неба дано…
Страсть во мне свободу пробудила,
И, забыв про карму и долги,
Оказался я объятый силой,
Прошептал: «О, Боже, помоги!
Помоги Ты мне вернуть хоть что-то,
Чтоб, припомнив молодости пыл,
Я рванулся в пламя горизонта
И бескрайним морем чтоб поплыл!
Господи, ещё…!».
Вдруг стало тихо…
Приняла ответ моя душа –
Расценилась просьба, словно прихоть,
Что не заслужил я ни гроша.
Мою просьбу, как и многих тоже,
Чинно и привычно, свысока –
С Облаков, как со стола вельможи,
Сбросила Всевышнего рука.
Сон ушёл. В смятеньи я очнулся.
Было стыдно, будто что украл –
Мир во мне на место не вернулся,
Мир – летел и бешено орал…
***
В прошлых жизненных годах.
Помнишь? – это мы прощались
Неоднажды навсегда.
Помнишь? – так давили сердце
И разлука, и печаль:
От войны – не отвертеться.
И себя нам было жаль.
И на той войне под Тулой,
Выжигающей сердца,
Я упал, сражённый пулей.
Ты ждала же до конца.
Зло – любимого погибель,
И калечит эта злость
Каждый раз, когда увидеть
И обнять не довелось.
Сколько было расставаний!
Сколько будет впереди!
Сколько гибельных прощаний
Заболят ещё в груди!…
***
Как добрый слушатель, внимал
В мечте двоих чудесной песни,
Поток Любви которой стал.
И слов, над листьями летящих,
Что завораживали их,
Из бесконечности манящих,
Любовью становились в стих.
И двух сердец святое пламя
Неугасаемо влекло.
И удивлялась даже память,
И Время сквозь сердца текло.
***
желтеет на деревьях,
И дождь осенний
плач предсказывает нам.
А мы, чудной народ,
небесное доверие
Предпочитаем в нас,
а не земной обман
Твои стихи, как сад
в цветении весною,
Как Солнце на заре,
лучами обожгут.
Ты вся – в стихах, в Любви.
Я рядом – грош ли стою?
Я – тот, кто был в мечтах.
В стихах и в жизни – шут.
Нет никого из тех,
кто руку мне протянет,
Меня ли ради кто
пожертвует другим.
Как роза на столе
уж не живёт, а вянет,
Так доживаем жизнь,
Где жертва – дорогим…
***
Растереть, забыть.
Это был рассвет до дня,
Где с тобою быть.
Лишь случайно оттолкнёшь –
Я теряю жизнь.
Что однажды ты придёшь,
Мне сказала синь.
Мы с тобой пришли сюда,
Чтобы петь-любить.
Что седая борода –
Растереть, забыть…
Я, конечно, я, конечно,
Воздухом нездешним занавешен,
Растворился в праведных ночах,
Разорился в розовых речах.
Я ослеплен отблеском неверным,
Убаюкан звуком одномерным.
Только я, конечно, оступлюсь,
В неземное грешное влюблюсь.
И тогда я тоже стану грешен,
Занавески новые повешу,
Зачеркну уже ненужный знак,
Зачерпну ладонью полумрак...
...Я, конечно, я, конечно,
Никогда уже не стану прежнем,
Прошепчу нездешнему:
"Вернись!"
И умчусь в заоблачную высь...
Не прячь глаза от белой вспышки солнца –
Почудится – приник душой к душе...
А сколько раз - пройдёшь и оборвётся
Загадочность от пяток до ушей?
И ты бежишь – пустое, бабьи враки! –
И горькое словечко на губах,
Подобьем неприкаянной собаки
В твоей душе давно гнездится страх.
Как на ветру листок, спешишь, касаясь
Своей душою неба, грязи, луж,
И уж давно, себе не признаваясь,
Теряешь нити в пониманьи душ.
Какое счастье – душу нараспашку!
Смятением другую ощутить!
С душой своей как с бедной замарашкой
Не прятаться, не лгать и не юлить!..
Но души ходят, чувствуют, летают,
Друг друга любят до банальных слёз...
И в том сплетенья наши души тают,
Как отголоски непришедших гроз.
...И вдруг: «Привет!» –
Рука в перчатке серой
И взгляд в несостоявшейся мольбе...
И рушится неверие пред верой,
И понимаешь: это всё – тебе!
Кардиология – два этажа…
Серые куртки, как серые стены,
Иглами битые синие вены:
Кардиология – два этажа.
Голуби шествуют по подоконнику.
Место пустует у нас пять минут.
Много ли надо вниманья покойнику?
В жизни – два дня, а потом – отнесут.
Нету последних в шеренге за нами.
Жены под окнами машут зонтами.
Дождик по стеклам выводит мелодию –
Кардиология, кардиология…
Наши родные, без хвори и хворые,
Вы не волнуйтесь! – чуть что – сообщат.
Снова ко входу торопится «Скорая»…
Кормят отлично. Жаль, нету борща…
Что мы без вас, наши жены молящие? –
Смотрят глазницы, когда-то горящие –
В прошлое броситься птицами белыми! –
Что бы мы делали? Что мы наделали!…
Входите тихо, скрывая панически
Страхом устроенный вам самосуд.
В нас незаметно частит аритмически,
В черепе варит, а ноги несут…
Кардиология, Библия медика, –
Крестим пилюли, сосем, будто мед.
Врач говорит: «Виновата генетика»,
Где-то поправит и… скоро пройдет.
Мы здесь – по ошибке. Снаружи – как лоси,
Да только немного чудные внутри.
Иные чудят – слышишь? – снова выносят.
А время – ночное, часа, поди, три.
Мы очень вам рады,
Но молим! – ходите
Пореже сюда: время надо беречь.
А связь потечет по невидимым нитям –
Ведь сколько прощаний у каждой из встреч!
Чего не хватает? –
Хирурга? Ножа?…
Нам выдали куртки, расслабили лица.
В корытцах дымятся готовые шприцы…
Кардиология – два этажа…
Не приближайте женщину к себе,
Чтобы потом не плакала, не билась,
Чтобы душою в вас не растворилась!
Не приближайте женщину к себе!…
Не делайте единственной в судьбе!
В ней столько мук! –
В душе – сугробы снега.
Чужая боль струится в гроздьях смеха
Той женщины, дарованной тебе.
Не приближайте женщину к себе!
Не приближайте, не пытайте счастья!
Опаснее на свете нет причастья!
Не приближайте женщину к себе!
Напрасны унижения в мольбе –
Ее законы мир не установит,
Любое в вас движенье остановит.
Не приближайте женщину к себе!
Глаза ее принадлежат рабе,
Но пламя вас невидимое лижет.
На вертела себя и вас нанижет,
Когда ее приблизите к себе.
Не отдавайте руку и мечту –
Жизнь презирает наши обещанья,
Оставит лишь слезу воспоминанья,
Ничтожность встречи канет в темноту.
Ее же, и приблизив, и любя,
Вы будете во сне своем страшиться.
С находкой вашей вам не примириться.
Не отдавайте женщине себя!
Без женщин вы – и трезвы, и чисты,
И в помыслах – любвеобильно глухи.
Очнитесь! Вас уже объяли духи,
И мир парит вдали от суеты.
Без женщины – не плакать и не петь.
Зачем рождаетесь и важно воду льете?
Чтобы узнать о сладостном полете
И сделать все, чтоб в небыль не взлететь?…
Притягивайте женщину к себе
И растворяйтесь душами друг в друге,
И, замирая в сказочном испуге,
Страшитесь одиночества в судьбе!
Берите у нее – она отдаст
И кровь, и сердце, чтобы ваше билось
И чтобы вечно напряженно длилось
Прекрасное мгновенье без прикрас.
Так приближайте!
Не чурайтесь бед!
Нет высшего, чем у нее, волненья –
До гения святого дополненья
Всех ваших дел, мечтаний и побед!…
У поэтов есть один зарок,
Нарушать который бы не сметь:
Ты – поэт и, значит, ты – пророк! –
Не играй же в собственную смерть!
Замели дороги восемь зим,
И вестей о лете что-то нет.
Я уже давно сообразил:
Мучиться осталось восемь лет.
Сколько пролилось ненужных слез –
Равнодушно выносил красу!
Сколько я несчастия принес
И еще немало принесу!
С чьей-то шеи я сниму хомут,
Разожму кулак свой небольшой,
Предоставлю волю кой-кому –
Что хотите, делайте с душой!
Мягкость девичью почувствуют уста.
Незадача – время только не вернуть.
И за то, что жизнь разбита и пуста,
Проклянете наш совместный путь.
Не хотели, ну а делали – во зло.
И, боюсь, друг другу не простим.
Нам не просто с вами не везло –
С жизнью наш союз несовместим.
Восемь весен раны будут петь, –
Раненный смертельно, дикий зверь.
Мне бы восемь зим перетерпеть,
А потом закрыть легонько дверь.
Начинал я жизнь свою в грязи,
Поклонялся призрачным концам.
Мучиться осталось восемь зим,
А потом уйду я к праотцам.
Я приду к ним, выгнанный за блажь,
Голову под ливнем остужу,
На весы – греховный свой багаж,
На распятье – душу положу.
Мне пред ними лучше промолчать –
Мне ведь с ними вечно жить и жить.
Было просто мою жизнь зачать,
Так же просто будет завершить.
На восьмой зиме прерву полет,
На мольбы пожить не отзовусь.
Птицу бьют не как-нибудь, а в лет, –
На восьмой – в полете разорвусь.
Я нарушу связь пустых времен,
Будущее с прошлым – разрублю,
Симбиоз повенчанных имен,
Даже – что без памяти люблю.
У таланта есть один зарок,
Нарушать который бы не сметь:
Ты – поэт и, значит, ты – пророк! –
Не играй же в собственную смерть!
Написано это стихотворение 7 декабря, арестовали меня 24 ноября, почти ровно через восемь лет. И началась моя новая жизнь.
***
Хлеба чёрного краюшку,
Молока парного кружку,
Солнце, утро и - тебя,
Тишину и звук воды,
На бумаге - след чернильный,
Новой книжки запах сильный
Да подальше от беды…
Читаю сам себя. Я сам себя узнаю.
За тридцать лет Земля прошла огромный путь.
Опять ведёт вожак куда-то свою стаю,
И так же, суетясь, мы забываем суть.
Мне старые стихи напомнят о разлуках,
О жизни, как во сне, – без логики и слёз.
Один сменил отца и вожаком стал в муках,
Другой же вслед за ним летит к планете грёз.
И только я один в пустыне башню строю,
И смысл моих идей уродует песок.
Я в старости очнусь и новый смысл открою.
Он будет и красив, и сказочно высок.
Со мною – друг-любовь как высшее блаженство
И спутница моя как зеркало души,
И старость как родник утерянного детства,
И вера как гранит сверкающих вершин.
Слова волшебные живут
Как бы помимо нашей воли:
И для возлюбленной приют,
И наше песенное поле.
В стихах волшебные слова
Мне говорят о том просторе –
Вместить не может голова
Любви невысказанной море.
Я те прекрасные слова
Хочу тебе петь неустанно,
Чтоб захлестнул девятый вал
И не казалось это странным.
Я – смертник, камикадзе, я – пилот,
Я на таран решаюсь без раздумий,
Я добровольно лёг на эшафот.
Ни прокурора мне не надо и не судей!
Я – на Земле, – не знаю, для чего.
Что мною достигает Провиденье?
И я хотел бы только одного –
Продлить бы жизнь ещё одно мгновенье.
Свои желанья в точку соберу.
Чтоб из неё росточек смысла вырос,
Чтоб хоть немного Божию Игру
Понять умом, подаренном на вырост.
Здесь, на Земле, идёт круговорот
Рождаемых Любовью человеков,
Где каждый – смертник, камикадзе и пилот.
Что б он ни делал, вступит в ту же реку.
А что же остаётся после нас?
Воспоминанья, войны и обломки?
Пусть даже кто восходит на Парнас,
Забудут всё равно его потомки.
Я среди них таинственно брожу,
На склоне лет нашёл себе заботу.
Зачем я здесь, я так же не скажу,
Хожу я в Жизнь, как будто на работу.
Перед Природой – Небо, я и Бог.
Я на Земле – работник и посланник.
Свой самолёт я вёл к Нему, как мог,
И бился за Него, и пал, как ратник.
На планете есть место родное,
Где тепло и уютно всегда.
Город мой, ты когда-то построен,
Чтобы виден был через года.
Этот город мне снится ночами,
Дом, где детство моё началось,
Где с друзьями рассветы встречали
И где главное в жизни сбылось.
Среди русских лесов и полей.
Я люблю этот маленький город.
Здесь нашёл я хороших друзей.
Город мой – это друг и опора.
Детства милого запах и вкус.
Я в тепле его рук окажусь.
И куда ни забросит судьбина,
И в каких я ни буду краях,
Не забыть мне, как светит рябина
Возле дома, в далёких мирах.
Мир вселенной и хрупок, и вечен,
Этот город на карте отмечен
И на карту души нанесён.
И какие б дела ни венчали,
И куда б ни звала меня Русь, –
Город мой, ты мне снишься ночами,
Отовсюду к тебе я стремлюсь!
Это нужно просто мне,
Чтоб дотронуться до счастья,
Как на вымерзшем окне
Распахнуться сказке настежь.
Так и кажется – её
Мне читают за другого,
За какого-то большого,
Лишь обличие моё.
Я стесняюсь и боюсь,
Как любовь, от глаза прячу,
Над её разгадкой бьюсь
И в награду – слёзы трачу...
Не будем прошлое тревожить,
Как траву мятую беречь!
Как просто – выдернуть из ножен,
Как просто – голову до плеч!
О, жизнь моя!
Уходишь ветром.
И всё равно, как в первый раз,
Проснувшись, пью из белых веток
Пригоршней капли про запас.
И ты – скупа, и этим значишь.
Бывает, плача, я кричу:
– О, жизнь моя!
Пошли удачу
Как равнодушье палачу!
...Не будем прошлое тревожить,
Не нам – ему спокойней жить –
И не ему, а нам, похоже,
Скитаться, плакать и тужить.
И это – нам: в бессильи биться,
От пережитого сдавать,
От прожитого не напиться,
А то, что было, предавать...
Разлюби не меня, а нелепости –
Мы привязаны к ним сильней.
Нам хватает и силы и смелости
Удержать половодье страстей.
Ах, как пахнут волосы снежностью,
Как морозом под Новый Год!
Мы распяты насильно нежностью,
И кругом – один небосвод!
Разлюби не меня, а отчаянье!
Как с обрыва шагни в него!
И живём-то нежданно, нечаянно,
Чтобы было нам всё равно...
Ах, как пахнут волосы снежностью,
Как морозом под Новый Год!
Мы распяты насильно нежностью,
А крутом – один небосвод!...
Когда ты плачешь над моим стихом,
Не спишь ночами, днём меня ругаешь, –
Прости меня, с моим прости грехом,
Всё то, что знаешь и чего не знаешь!
Прости за тот, в отчаяньи – порыв,
За жизнь мою, которой не случиться,
За нашу боль, что причинил, открыв
То счастье, что однажды вдруг приснится.
Не за любовь – за ласку невзначай.
За мимолётность, а не постоянство,
За зряшное дрожание плеча,
За приобщенье, а не за коварство…
Прости судьбу, что поздно мы нашлись,
Так поздно, что душа как тень устала –
В неутолении проходит наша жизнь,
И в ней нет места близкого начала…
Наша жизнь на вокзалах
Становится табором.
Подгоняя друг друга,
Куда-то спешат поезда.
Из пропахших углем
И пропыленных тамбуров
Мы ступаем туда,
Где нам будто бы светит звезда.
Ожиданье вокзальное
Часто бывает невесело –
Словно что-то оставил
Или дома случайно забыл.
В суете провожающих
Будто ждем от кого-то известия,
А в глазах отъезжающих
Ловим к нам обращенный призыв.
Дым печурок вагонных
Разносится по ветру.
Мы транзитом промчимся,
Сбивая на травах росу.
Отзовется лишь эхо,
Умытое поутру,
Да истошный гудок,
Словно коршун, замрет на весу...
...Сонный поезд качает Земля
На бугристых ладонях.
Между шторок пробьется
Слегка розовеющий луч.
И последней угаснет звезда,
Заплутавшая в кронах,
И в тени подступающих
Крепостною оградою туч.
И покажется солнце,
Перепутав одежды спросонок,
И оранжево выплеснет
Слишком большие мазки.
И потянется поезд,
Как сильный здоровый ребенок.
И купе, словно соты,
Наполнятся гулом людским...
Как много счастья было нам дано
И как легко его мы растеряли.
Развеяли по проводам печали
Немое телефонное кино.
И так спокойно превратились в лед,
Бестрепетно лишив себя желанья.
Так гравитация исчезнет в мирозданьи,
Когда Природа смысла не найдет.
Так антиклей вдруг разорвет узор,
Под нашими руками сочлененный,
И всхлип дыханья несоединенный
Мгновенно превратится в мелкий вздор.
Нам не прожить ни вместе и ни врозь –
Друг друга стали мучить и стесняться,
А надо бы – душой соединяться,
Да видно, места рядом не нашлось...
Не счастье нужно бедному уму,
А лишь понять, что ждет его квартира,
Куда однажды двери отворила
И приняла, как гостя, в кутерьму.
Как много ожидалось второпях!
И как-то плоско перетасовалось,
И дальше в униженьи красовалось
Чудачество в засиженных репьях.
И рухнуло под взглядами разинь
Возникшее внезапно озаренье,
И возвратилось боковое зренье
Преддверием злосчастья как грозы.
Как много было нам дано опять!
Как мало нужно, чтоб его не стало,
Чтоб ты в дверях счастливой не стояла
И мне у них счастливым не стоять!
Я не люблю прощанья на вокзале
В бесцельной трате тягостных минут,
Когда вы всё давно уже сказали,
А вот часы как будто не идут.
Я столько раз уже был провожаем,
И сам стоял, медлительность кляня,
Но все равно, когда я уезжаю,
Сжигает память бешено меня.
...Прощанье скупо... Поцелуй украдкой...
Шумит вокзал за спинами у нас...
И диктор, будто утренней зарядкой,
Расшевелил скучающих у касс.
Я уезжаю. Ты – как будто плачешь...
Я говорю о чём-то наугад:
«Прости... Не знаю... Не могу иначе...».
А сам ловлю, ловлю, ловлю твой взгляд.
Бушуют за спиной чужие судьбы.
Желанье их переплелось с моим.
И будто день пришел последний, судный,
И мы вдвоём над пропастью стоим.
Ни ты, ни я не верили в удачу.
И вот в груди взрывается набат...
Ты руки тянешь... Я как будто плачу...
Ты жадно ловишь мой застывший взгляд.
Пусть всё пройдёт! Пусть память вырвут с корнем!
Пусть я паду! – не сообщат тебе…
Ты руки тянешь в день бездонно чёрный,
Как в пустоту – к своей слепой судьбе...
Уходит молодость, уходит,
Нам оставляя трын-траву,
Уносит молодость, уносит
Свои рассветы в синеву.
Неужто многое уж было,
Неужто минуло во мне
И неутраченная сила
Уж не проснётся по весне?
Не прогрохочет так, как прежде,
Казалось, вечным колесом
Всё миновавшая надежда –
Теперь чуть слышный голосок?
Так что ж, наступит время – с неба
Коснётся новое, спеша,
На запах утреннего снега
Не отзовётся вдруг душа.
И будет, как до дня рожденья, –
Я не увижу в январе
Застывших в грустном наважденьи
Деревьев в белом серебре.
...Неужто просто отзвенело,
Неужто просто отцвело?
Как навсегда переболело,
Как ветром тучу пронесло?..
А бывают ли зеленые костры,
А бывают ли красивые мечты,
Ночью летней – прозрачные сны,
А сугробы – до солнца почти?
Разбрелись отраженьями дома,
Потерялся среди них наш обман,
Набегает за окошками туман.
За туманом кто-то двигается к нам.
Мне сегодня, как и вам, – не уснуть.
Ах, как хочется увидеть весну!
За троллейбусом вприпрыжку скакнуть!
Мотыльком, сломя голову, – к костру!
Было время – я песен не пел.
А пришло – облака нанизал.
Вышло так – получил, что хотел.
Кроме этого нечаянно слазал:
А бывают ли зелёные костры?
Красное с зеленым
В лужах на дороге,
Очень-очень красное,
Фонари кругом.
Темнота за стеклами.
Люди спят и боги.
Мы с вокзала ехали
Ночью, словно днем.
Разный дом у каждого:
Мой – пропах сомненьями,
Твой – за синим облаком
В занавесках дня.
Ты в своем – невестою
И хозяйкой времени.
Пыль и одиночество
Хмуро ждут меня.
Красное с зеленым
Нам бросалось под ноги
И друг в друге плавилось
И переплелось.
Мы сидели рядом –
Пассажиры строгие, –
В городской толкучке
Чувство улеглось.
Шел трамвай, покачиваясь,
Будто на ухабах.
Звонами зелеными
Был город наводнен.
Вперемешку с черным
Поднимался запах
Отдаленных станций
С пылью и дождём.
Наш вагон, постукивая,
Поднимался в гору.
Как закат краснела
Отраженьем ночь.
Выйдя из трамвая,
Разойдемся скоро.
Этому событию
Слезами не помочь.
«Вот и снова дома», –
Ты себе оказала.
В лужах смяла красное
Ветра кутерьма.
По зеленым искоркам
Ехали с вокзала
Мы в одном вагоне
В разные дома...
Мне кажется, что я – не тот!
Что было – впереди!
Ошибки не произойдет.
Не обожжет в груди.
Что я опять начну с нуля.
Вершина – покажись!
Не станет прошлое вилять.
Моя начнётся жизнь.
Не надо жертвенных похвал!
Я встречу поворот,
Где я когда-то сплоховал,
Пошел наоборот.
Я не сверну теперь с пути!
Сомнений сети – прочь!
Не надо плакать, чтоб дойти
И днем не видеть ночь.
Я выбью из под ног костыль
И отряхну с колен
Ту перепаханную пыль,
Где чуть не околел.
Не оглянусь в тоске назад –
Пускай и не зовёт
В немой мольбе любимой взгляд:
Мне двигаться вперёд!
Пусть руки тянутся но мне!
Я гордо – мимо рук!
В груди семнадцати камней
Несется ровный стук.
В свою мечту – в голубизну –
Взовьюсь, не проползу
И снисходительно взгляну
На то, что там – внизу.
И я пройду путем ничьим,
Как я того хочу...
Так почему в пустой ночи
Я... дико хохочу?
Если вдруг ни солнц не стало, ни лун,
Если красное затмевает синь,
Разлюбила и сказала – Плюнь!
Будто сам навязался – Сгинь!
Если что-то остается – Не бери!
Если много остаётся – Не гадай!
Если сердце остается – Подари!
А любовь или жизнь – Отдай!
Если память не дает уснуть,
Если прошлое ломится в дверь,
А от будущего бросило в жуть,
И поверить не можешь – Не верь!
Ты взаймы тогда душу возьми!
А свою придави половчей!
А иначе – других казни
Утонченнее всех палачей!
Если вдруг ни солнц не стало, ни лун,
Если красное затмевает синь, –
Словом, ранили тебя, – Плюнь!
Словом, в тягость оказался – Сгинь!
«Ноль три», побыстрее пришлите карету
И двух санитаров, прилично одетых,
И очень прошу – прихватите подушку –
Глотнуть кислорода в тяжелом удушье!
«Ноль три», как на солнце казаться без тени,
Пройти, усмехаясь, мимо ветки сирени,
Вдохнуть аромат и не дрогнуть, не охнуть,
А губы поджать, горем сжаться, оглохнуть?
Скорее, «Ноль три»!
Адрес – улицы розовой.
Мое состояние очень предгрозово.
Вы слышите? – Силы меня покидают.
Любимым своим ничего не прощают!
«Ноль три», приезжайте, везите сто ампул!
Пропал человек, и никто не заплакал.
Любимую видел он вместо рассвета...
«Ноль три», побыстрее пришлите карету!
«Ноль три», побыстрее...
Мы любим смысл, а все идет без смысла –
Трагедией кончается любовь.
Фемиды справедливой коромысло
Мгновенно замораживает кровь.
Давно уже подёрнулися пеплом
Живые катаклизмы на земле.
Но вот опять в который раз окрепло
Стремление вернуться к жадной тле.
И впору бы кричать: «Не будет проку
Все прожигать, желания губя»,
Но над плечом твоим летит сорока,
Которой все известно про тебя.
Ты в мире этом приоткроешь двери.
Как сумасшедший, будешь биться в нем.
В каком сраженьи сосчитать потери,
Играя, как пустышками, огнем?
История пока покрыта пылью.
Увидеть бы – не как земля горит,
А как осенний лист расправит крылья
И жук последний вдруг заговорит...
Мне когда-то хотелось
Взлететь над Землею –
Голубую Планету,
Я, думал, открою.
Не века отводились
На наши маршруты –
Пролетели беспечно,
Как ветры, минуты.
Пронеслось и забылось,
Как строчки в конверте,
Но вот ближе завыли
Последние ветры,
И все ближе рассветы,
Где за крепостью лет
Голубая Планета
Голубой дарит Свет.
Одиночества муки –
Не погасший костер.
К ней протянуты Руки
Через Черный Простор.
Вечность ждет у порога.
Будем в Вечность кричать.
Голубая Дорога
Будет звать по Ночам.
По Планетам Галактик,
По следам наших Встреч,
Словно вихрь из Атлантик,
Громом выплеснем Речь.
Мы выходим из плена
Среди мертвых планет –
Наш Вокзал во Вселенной
Встречает Рассвет.
Время жечь перестаньте
У Земной Борозды! –
Мы сегодня на старте
От Звезды до Звезды.
Мы летим во Вселенной
От Земли до Земли,
Словно Храм Белопенный
От Нерли до Нерли.
Снова в Звездном Пространстве
Мы кричим: «Позови!»,
И играет Шаманство
От Любви до Любви.
Будто в Вечном Исканьи
Шепчет Крик: «Покажись!» –
Прорастают Кристаллы
И разносится Жизнь.
***
Один - Человек, как бы он ни старался
И как бы к другому душою ни рвался!
Случись, если вместе, - считай, повезло.
Сегодня я понял границу любви:
Проходит она через поле терпенья,
И высшими кажутся в Жизни ступени,
В которых душа пребывает в крови.
Сегодня я понял вселенский предел,
Которым себя переполнили люди.
Они - как в пустыне слепые верблюды,
Идти за погонщиком - вот их удел.
Сегодня я понял причину смертей:
Сердца - это грязи душевной абсорбер -
И ум нужен тонкий и даже особый,
Чтоб «Эго» изжить и не множить чертей.
Сегодня я понял, каким человек
Становится вдруг, если нет милосердья.
Ведь нас поднимает благое усердье,
Стремление к Богу, святое навек.
Сегодня я понял, и холодно стало
И показалось, что Солнце не встало.
Мы – испытатели несчастий,
Земля – несчастий полигон.
Нам уготованные страсти
Судьбой поставлены на кон.
Играем «чёт» – выходит «нечет».
Бросаем «нечет» – видим «чёт» –
Не объяснить абсурд – он вечен.
Его причины нам – не в счёт.
Друзья мои, я – не философ,
Я лишь – случайный гражданин
Совсем земной – с усами, носом,
В страстях доживший до седин.
Несчастья ткут не из желаний,
Как Будда мир уговорил,
А из страстей, обид, стенаний –
Того, что въедливей чернил.
Друзья мои, Земля не вечна.
На ней не вечен Человек,
И жизнь настолько скоротечна,
Что незаметен даже век.
Любовь приходит к нам туманно
И исчезает, как туман.
Как скучно жить почти бесстрастно! –
Повсюду чудится обман.
Нам страсти рвут собою сердце –
В них искренность заключена.
И как приправы нет без перца,
Так и без них жизнь не нужна.
Лишь в страсти хочется покоя,
Лишь страсть способна на покой.
И мы без страсти – что такое?
Что кажется Любви рекой?
Мы – испытатели несчастий,
Земля – несчастий полигон.
Нам уготованные страсти
Судьбой поставлены на кон.
Болтаюсь между Небом и Землёй,
На мир гляжу наивными глазами.
Картину застилает небо мглой,
Чтоб в остальном дописывали сами.
Считаем смысл Любовью и Мечтой,
Но жизнь земная вносит коррективы,
И остаётся оживать весной
И уходить в Небесные мотивы.
И прорастает в вечность один миг,
И открывается заоблачное царство,
И не поймёшь – где музыка и стих,
А где картина и души пространство?
Я не нужен тем, кто близко,
Ни совсем, ни по частям,
Словно кончилась прописка –
Разъезжаться надо нам.
Никому уже не нужен,
И никем не стану я –
Ни отцом, ни даже мужем.
Позабудут все меня.
Поздней осенью однажды
Тихим призраком седым,
Неуёмным чувством жажды
Станет звать из детства дым.
И застыну возле дома
У зовущего крыльца.
Господи, не надо грома
И печалей без конца!
Мне бы только прикоснуться
Этих стен и этих трав
И под трели птиц проснуться
В буйной зелени дубрав.
Перепутав время года,
В осень холодом слететь,
Под любую непогоду
Песню светлую запеть.
По бездонным синим лужам
Припуститься, пробежать.
… «Может, всё ж кому-то нужен», –
Так учила в детстве мать…
***
Невесёлые дела.
Не найти пока пророка,
Ибо совесть не бела.
Кто-то станет, как кукушка,
Предугадывать судьбу,
Кто-то дома на подушке
Разметает седину,
А любовь боятся тратить,
Как монеты растерять,
Душ сверкающие грани
Прячут в пышную кровать.
Оттого им в жизни тесно,
И доканывает страх,
Не любовь насильем пресным
Ночью душит впопыхах.
Ну а мы – веселья дети –
Подбираем кукушат,
Что любовью в жизни бредят,
Только делать не спешат.
Наскрипела мне сорока
С Неба сорок сороков.
Жизни бы – да на три срока,
Памяти б – на сто веков!
***
Я эмигрировал в душе.
Я эмигрировал туда,
Где в душах плещется Звезда,
Где Солнца ослепляет луч,
Где и в помине нету туч.
Я там – любимый и святой,
Тебе – понятный и простой.
Я здесь – жую, а там – живу.
Я там – люблю, пою и жду.
А что же здесь? Зачем я тут?
Зачем убийственность минут?
Я отказался от себя,
Я жил тобой и ждал тебя.
И ты взошла, как то Светило,
И многим жизни осветила.
Мне было радостно любить.
Я понял – этим нужно жить!
***
Не понимая, почему,
Я ждал какого-то ответа,
Я думал: что-то с ним пойму.
Ответ пришел через неделю
Мне из-за облачных вершин:
«Слова свои мели, Емеля!
В них - немота и плач души.
Но рядом светит Огонечек,
Его не задувает дух,
Который снова напророчил
Соединенье близких двух».
Меня вернули с того света,
Где чистят души и умы,
Чтобы небесною кометой
С тобой в Любви летели мы.
Не расставайтесь никогда –
Ни в бури и ни в дни печали!
И что бы люди не кричали,
Встречайте радостью года!
Не обижайтесь ни на что! -
Все ваши прошлые невзгоды,
Как в муках принятые роды,
Чтоб вас наполнило мечтой.
Любви прекрасный белый свет
Пусть возвещает в ваших душах,
Как исполненье мыслей лучших,
Чего на свете выше нет!
Белый лист, чистый лист…
Вот начать бы заново.
Не кричать бы: «Вернись!»
И не мучить адово!
Белый снег, чистый снег
Засыпает года.
Он пушист, словно мех,
И зовёт в никуда.
И душа – не душа,
А рыдающий принц.
Я хотел не мешать.
Но любовь – без границ.
Мне года – не года,
А лишь слепок мечты.
Испарилась вода.
Акварель – это ты…
В детстве я мечтал стать лётчиком
Шифрую поступки и жалость,
Иду незаметно в полёт –
Как много желанья осталось
Подняться в лазоревой свод.
И вижу, как я упорхаю, –
Пошёл, оторвавшись, на взлёт.
Шифрую надежды – стихами,
Сердечное – наоборот.
Летаю ночами, летаю.
Днём – может быть, перепадёт.
Шифрую – зову свою стаю,
Чтоб с ней завершить перелёт.
А новое манит, как пряник.
А Небо – Всевидящий Глаз.
Я здесь – зашифрованный странник.
Я – путник, случайный для вас…
***
на самолёт беру билет.
А лагерь где?
Его во сне как будто нет.
Нет грязи, вшей,
нет мата и печальных лиц.
Перелистал как будто
несколько страниц…
А где же ночь?
Где ненормальный храп ночной?…
Приснилось мне:
опять танцуем мы с тобой.
Где чёрный цвет
одежд печальных и разлук?
Аэропорт…
И нет уже душевных мук…
Приснилось мне:
бегут навстречу фонари
И самолёт
над полосой уже парит.
И я - с тобой…
И та мелодия-магнит…
И крыша дома -
там внизу -
меня манит…
***
Я ловлю тебя, ловлю…
Между верой и неверием
Трепещу, боготворю.
У тебя беру крыло,
Нежу белое чело.
А наутро восклицаю:
- Сколько снега намело!
Сколько снега! - Только снег!
Тих и глух пушистый смех.
И под снегом и за смехом
Призрак носится - наш грех.
Спрятать можно ли в карман
Перед Богом наш обман?
Виноваты в этом разве
То ль метели, то ль туман?
… Я люблю тебя, люблю…
Я ловлю тебя, ловлю…
Между верой и неверием
Трепещу, боготворю…
Откуда ты взялся, маленький принц,
Лапы твои четыре?
Сколько вниманья даже у птиц
Требуешь в нашем мире!
Сядь, лопоухий, милый щенок,
И не мешай работать!
Ты – мой астральный и третий сынок,
Несёшь дорогое что-то.
Рядом друг с другом спокойней жить.
Калачиком дремлешь в кресле.
Прыгать, лизать и даже выть
Можешь, коль хочешь если.
Откуда ты взялся, маленький пёс,
Милый, почти что рыжий?
Ты мне ладони и мой же нос,
Как другу-собаке, лижешь…
***
Надежде Кадочниковой
Скоро выберу время и перекрою.
Свою жизнь, как картину, я перепишу,
Море красок на ней, как свечу, погашу…
Я приеду другим – нет, ни добрым, ни злым.
Время снова припустит, и я вслед за ним.
Я секунды считать перестану в ночи
И не буду себя умолять: «Не кричи!».
Я в леса погружусь тихим сумраком дня,
Мокрый лист красотой обласкает меня.
И вина за дела, те, что не совершил,
Позабудет меня среди красных вершин.
Я приеду к тебе, ты наполнишь теплом,
Леденящую душу согреет твой дом.
Я морозом пропитанный насквозь пока,
Ледяною пещерой проплыли века.
Я приеду. Уляжется вихрь новостей.
Я сбегу от родных и друзей, и гостей.
И окутает в воздухе пух-вещество
И забьётся живое во мне существо.
Я недолго… Мой путь серебрится во мгле.
Я иду в одиночестве и по Земле…
Моих спутников нет – не смогли больше ждать.
В этой жизни уйти я не мог им не дать…
Памяти О. Мандельштама
И опять, и опять мне под трели звонка
Снова чудится серая роба зэка.
Что оставил я там, что унёс на себе?
Что аукнется мне в непокорной судьбе?
Что я выплесну в вашу привычную жизнь?
Я кричал по ночам: «Продержись, продержись!».
И опять наплывают, цепями гремя,
Те тюремные двери, что ждали меня…
Я в дожди окунусь - я в них не был сто лет!
На вопросы мои мир хохочет в ответ.
Ухожу от себя, ухожу, ухожу…
Воспалённый мой мозг я в дождях остужу…
Мои вещи давно уже служат другим.
В прах рассыпалось то, что считал дорогим…
Я в пустующем мире ответы ловил,
Отмахнуться от снов уже не было сил.
Те знакомые лица, что жались ко мне,
По ночам прилетали в немой тишине.
Я пытался прогнать их под шорох дождя,
Но они, лишь смеясь, донимали меня…
В день дождливый мелькнувший вдали силуэт -
Для тебя в этом мире меня уже нет.
Всё туман и туман… Затянуло дождём,
Что лелеял в ночи, что теперь мы не ждём…
… Тишина, тишина и опять тишина
Разрывала мне грудь и сводила с ума.
Этот спёкшийся кровью комочек тоски
Всё стучался, и плакал, и бился в виски -
Без причины в груди начинало ломить,
Тень желаний ещё не успела остыть.
… Я по лужам бежал, я искал их везде -
Заблудилось как будто бы счастье в дожде.
Вместе с ним заблудиться не смог, не успел,
Оказался среди зарешёченных тел…
… И опять тишина, тишина, тишина…
Снова старую песню заводит она…
И опять и опять мне под трели звонка
Снова чудится серая роба зэка…
Помнишь лес в осенних листьях,
Небо - в памяти глубин?
Разлюбила меня в письмах.
Хочешь, снова полюби!
Снег поземкой не согреет,
Как бы ни был он пушист.
Полюби меня скорее,
Полюби под ветра свист.
А решётка на окошке,
Как наколка на весу.
Хочешь, сердце на ладошке
Я тебе преподнесу?
Стоит только быть отважной
И лицом к Востоку стать.
Хочешь, мы с тобой однажды
Окунемся в благодать?
Ты - моя душа, жар-птица,
И подарок, и судьба.
Слева - прошлое дымится,
Справа - мне б иметь тебя.
В прошлом - криво, в прошлом - косо,
В прошлом - реквием любви.
Успокойся, успокойся -
Всё - фантазии мои.
Впереди - забыта память,
Как забыта и тюрьма.
По ночам лишь воет замять
Да на сердце кутерьма.
Помнишь лес в осенних листьях,
Небо - в памяти глубин?
Полюбила б меня в письмах,
Как никто и не любил.
Душу я свою настрою
И к тебе во сне приду.
Постараюсь - успокою:
Это я пишу в бреду.
А оглянешься: на деле –
Вышки, зэки, автомат.
На душе да и на теле
До сих пор рубцы горят.
Нагло с этим автоматом
Ухмыляются менты.
Только нежности, что матом;
В этом мире - я и ты.
И фантазию уносит,
Словно в пропасть, ветер злой.
Мысль и тело хлеба просят,
Хоть на звёзды волком вой.
…Помнишь лес в осенних листьях,
Небо - в памяти глубин?
Всё, что было в наших письмах, -
Это реквием любви.
Люблю, люблю… И утонуть бы
И перестать существовать,
И в те блаженные минуты
Всё повторять: «Опять, опять…»,
Чтоб сердце к сердцу прижималось,
Чтобы душа плыла к душе,
Чтоб наша жизнь - такая малость! -
Была бессмертною уже…
Тюремный хлеб. Тюремный окрик.
Налево мат. Направо мат.
И день - от слёз дождливо мокрый,
И лица мокрые солдат.
Тюремный день - тоска под небом, -
От жизни спрятанный в асфальт.
Себя представить Богом мне бы
И вознестись из ада в ад.
Блаженства яд бежит по жилам
И разжижает мою кровь.
Тюремный день глядит постыло.
Я ухожу в свою любовь.
«Люблю! Люблю!». Мой голос дикий
В забор ударил и просел.
Солдат на вышке дернул ликом
И усмехнулся в свой прицел…
…Между нами - Зеркало,
Зеркало Любви.
И сквозь это Зеркало
Виден край Луны.
Бледными отсветами -
Твой любимый лик…
Я напрасно сетую -
Я уже старик.
Для меня вчерашнее -
Ближе и родней.
Мне б закончить зряшное
В сутолоке дней.
Страхом исковерканы,
Приговорены.
За окошком - Зеркало:
Мертвый лик Луны.
Между нами - Зеркало,
Зеркало Любви.
И сквозь это Зеркало
Виден край Луны.
Ты возникнешь в Зеркале
Отраженьем Лун.
Я исчезну, свергнутый,
Бывший. Ныне - лгун…
Опять отступает бравада,
Как будто грохочет на стыках
«Столыпина» злая громада
С мельканием клеток на ликах.
Тепло в «обезьяннике» нашем,
В бушлаты последнее прячем.
На волю с усмешкой помашем,
А в душах отчаянно плачем.
…Ни Пушкина, ни Будду, ни Христа
Тут, сколько ни ищете, не найдёте –
Здесь публика убога и проста
И не в духовном движется полёте.
Поиздеваться каждый ближний рад
И сделает, поверьте, это быстро.
И как две тыщи лет тому назад
Они всегда готовы на убийство.
От этих слов как будто меркнет свет,
Но не от слов так больно и так горько.
История, ты учишь или нет?
И если да – кого, чему, насколько?
Служить открыто палачам Креста,
Переступив же, превратиться в зверя,
Убить любого, самого Христа, –
Идут, не зная, никому не веря!
Мы жили и живем и будем жить в тюрьме –
История нам напустила жути.
Мы – как в аду, в его кромешной тьме:
Две тыщи лет прошли в одной минуте.
Лишь совесть-мысль пока ещё чиста,
Она – как в испытательном полёте…
Ни Циолковского, ни Будды, ни Христа –
Пока. Ищите! Может быть, найдёте…
Жизнь моя, подружка,
Глиняная кружка –
Трещина под самый корешок.
Скоро успокоюсь,
Сяду я на поезд –
И чайку глотну на посошок.
Голова кудрява,
А судьба дырява –
Бережёт ли мудрая змея?
Как я неудобен –
Из одних колдобин…
Жизнь, замысловатая моя!…
***
По святейшему месту плетусь.
Я, конечно, когда-нибудь сгину.
Ты забудешь меня, моя Русь.
На другое совсем не надеясь,
Спать спокойно ночами ложусь.
Моя страсть затихает, метелясь.
Забываешь и ты, моя Русь.
Я слезами тебя обливаю.
Я о борт твой волной разобьюсь.
Как манили огни берегами!
Я спасался тобой, моя Русь.
Этот свет меня возненавидел.
На том свете любови дождусь.
Ну и что, что я Бога увидел?
Ты без Бога живёшь, моя Русь.
Кто ты? Что Ты? Неужто в надменность
От царей до низов я упрусь?
Неужели покой и безбедность
Для других на Земле, моя Русь?
Каждый день – последнее живёшь –
Что любил, в том оказалась ложь,
Дышишь – и не можешь надышаться,
До конца с собой – не распрощаться.
Оглянусь – решетками души
Голосит безумное: «Круши!»,
Чем себя опутали, успели,
И следы уже сошли на теле.
Каждый день давно уже не ждёшь,
Ведь надежда – тоже та же ложь.
Без неё и даже вопреки
Из Небесной черпаю реки.
Умываюсь я водой святою.
Знаю! – Значит, я чего-то стою.
Вопреки «пророкам» ты всё ждёшь…
И прозрачней истина и ложь…
***
Я приносил пригоршни зла…
Наверно, в тот рассвет ударил ветер.
А уж потом моя весна
Меня касалася во снах,
И Бог клеймом преступника отметил…
Надеяться мне суждено
Не на друзей, не на вино,
А на любовь рассчитывать негоже.
Ах! Знать бы что и умереть!
В глаза любимой не смотреть,
Не ведать, что я для неё не вышел рожей…
Ну где же Бог, Его чертог,
Где для меня родной порог,
Коль в мире этом реки слёз несутся?
Меня схватил его поток –
Глотнуть бы воздуха глоток
И навсегда бессмертия коснуться.
Наверно, я родился зря!
Для нас, ненужных, – лагеря,
Могильный лёд столыпина-вагона.
И наша матушка-весна
Играла для меня во снах…
И моя жизнь есть бесконечность стона…
Под Новый Год крепчает лихо стужа,
Тюрьма не спит за грудою замков.
О воле и неволе, что снаружи,
Поёт артист - даёт концерт Тальков.
Там стерегли - ведь наша песня спета,
Чтоб каждый шорох слышен был, как залп.
Но в эту ночь до самого рассвета
Тюрьма внимала, как огромный зал.
Вдруг показалось, все мы - патриоты,
И там - на воле, и в застенках - тут,
Своей судьбы крутые повороты
Мы бросили с певцом на Божий суд.
Затихли бури и в умах, и в душах
Трагедии свои мы позабыли в нас,
И каждый это выступленье слушал,
И чудилось, что это - Божий Глас.
Когда на стёклах высветились пятна
И нам подарок выплыл - Солнца край,
Я вдруг очнулся - стало мне понятно,
Что тут - тюрьма, а не какой-то рай.
И всё же ночь - в спецблоке и с Тальковым
Не одному лишь мне на Новый Год
И закрутила жизнь наоборот.
Проходят годы. Люди стали злее.
Неужто правду спел певец-пророк?
И хоть давно хожу я по аллеям,
В душе я с ним за Русь мотаю срок.
Жируют, кто Россию грабить вышел,
И нет уже для нас расстрельных дел -
За грабежи нам отменили вышку,
Но тех, что за Россию, - под расстрел!
…Я сумою и тюрьмою успокою.
Я твоею нелюбовью нелюбим.
Я сегодня ни гроша уже не стою -
Листик в клеточку меня совсем добил.
Успокоит сума
И остудит тюрьма,
И навек разлучит нас с тобою.
Ты хотела сама,
Чтобы жизнь воздала. -
И душа захлебнулась от вою.
На тебя, на ту, что отвернулась,
Я смотрю сквозь лагерную мглу.
И кричать, чтоб снова ты вернулась,
Я, охрипший, больше не могу.
Мне кричали грачи:
- Ты о ней промолчи,
Позабудь, что зовется любовью.
Если сердце стучит,
Не стони - прошепчи:
«Я навек разлучился с тобою».
Надо мною только Ангелы кружатся.
Все - из падших, как и я, и земляки.
Тени чёрные на клеточки ложатся
От твоей когда-то ласковой руки.
Хохотали враги:
- Ты её береги!
- Я готов её встретить любою!
- Только ты ей не лги, -
Донеслось из пурги,
И навек разлучили с тобою.
Я на небо серое взлетел бы
С Ангелами падшими в зенит.
Скоро пух появится у вербы
И весна тобой заголосит.
Эх, закрутит меня
Круговерть-кутерьма,
Снег накроет с похмелья горою.
Успокоит сума
И окутает тьма,
И навек разлучит нас с тобою.
И опять весна окошками засветит.
Пролетят куда-то соловьи.
Наша зона – для таких, попавших в сети.
Твои письма - это клетка для любви.
Птицей белой метель
На пушисту постель.
Я окошко для тебя одной открою.
Я не жду никого,
Я лишен своего.
Я навек разлучился с тобою…
Я сумою и тюрьмою успокою…
Я твоею нелюбовью нелюбим…
Я сегодня ни гроша уже не стою -
Листик в клеточку меня совсем добил…
…Я вернусь! Возвращаются только живые.
Я вернусь, как и прежде, -
спокойный и сильный, как Бог.
Я вернусь, и в глазенки взгляну голубые,
И еще надышусь знойной пылью далеких дорог.
Можешь ждать и не ждать.
Всё равно я вернусь из провала!
Я вставал столько раз из тупых
в безысходности дней!
Из кровавых боев по кусочкам душа восставала.
Я очнусь от позора судебных свистящих плетей.
Я под вечер вернусь, обниму, а потом наудачу
Прикоснусь я губами к любимым и милым чертам:
Если ты позабыла - отвернусь и беззвучно заплачу.
Если ты прокляла - отдышусь и пошлю всё к чертям.
Я в желтеющих лицах ищу, как в себе, неземное.
Унесётся душа за тюремную тень фонарей.
Лед тюремных замков заскрежещет и рухнет за мною,
И во сне загрохочет цепями железных дверей.
Я вернусь! Обниму так, что кости хрустеть перестанут.
Затихающий дождь снова примется лить на Земле.
«Я вернулся!», - вскричу, и отступят невзгоды и канут,
И капель в знак печали долго будет дрожать на стекле.
Мы уходим в созвездья.
Среди них будут наши портреты.
Может, где-то ещё и сойдутся в Сверкающем
наши пути.
Будем жить и любить в Океане лазурного Света,
И от этого нам уж теперь никуда не уйти.
Этот Мир отзовётся и снова придёт мне на помощь.
Я вернулся живым! Я иду! Я спешу!
Снова слышу небесный мотив.
Я вернусь! Распахнётся в созвездиях полночь.
Я вскричу, потрясённый, весь Мир на ладонь уместив.
***
Я рукой своею всех святынь коснусь,
Только б камень скорби сбросить бы в бреду.
От греха тогда, от тёмного, проснусь.
Я на Невском, как когда-то, покажусь,
По Фонтанке над мостами пролечу.
Подождал бы только Питер меня пусть,
Мне подходит это дело - по плечу.
Я к старинному брандмауэру путь
И с повязкой на глазах определю.
Я по лестнице взлечу когда-нибудь,
Дверь громадную себе открыть велю.
Распахнется коммуналка предо мной -
Только в Питере они похожи на музей.
Я шагну туда, как в омут головой,
Окунусь в тепло встречающих друзей.
- Здравствуй, Питер! - закричу я из окна,
А он голос мой пойдёт гонять во двор.
Мне бы только побыстрее всплыть со дна,
Мне бы только отменили приговор!
Он мой возглас, откликаясь, переврёт
И на радости запутает в дворах,
И ответит мне: «Не быть наоборот -
Ты забудешь об убийцах и ворах».
Мне бы только взять билет скорей в купе -
Пассажиров как родных хочу обнять.
«Еду в Питер, - телеграмму бы успеть, -
Буду в девять, еще лучше было б в пять».
Ночью выйду, когда снегом обновит.
Я у Храма одиночеством напьюсь.
Воздух питерский лекарством напоит,
И уменьшится печаль, потери, грусть.
Будет скоро - верю, знаю, чую - жду!
Больно только мне за тех, кого любил.
Я отдам себя Небесному дождю,
Попрошу его, чтоб душу мне омыл.
В Питер - в чудо! - я приеду, окунусь,
Обниму друзей и Питер обниму.
Только ждите - я вернусь, вернусь, вернусь!
Только верьте - я приду, приду к нему!…
Я по Питеру, как в прежнее, пройду,
Я рукой своею всех святынь коснусь,
Только б камень скорби сбросить бы в бреду.
От греха тогда, от темного, проснусь.
***
Сжигаю тонны всех энергий в пепел.
Добро и ласка – одиночества лоскут –
Всего дороже стал на этом свете…
Открылось – Солнца коронарная тщета
Мир всколыхнула, чтоб он ужаснулся.
Но что же это: мысли иль мечта?
Неужто Мир заснул и лишь теперь проснулся?
Живу секундами и слушаю их звон,
Считаю, прибавляя их ко сроку.
Здесь для меня из всех земных времён
Важней секунда. Вне - не вижу проку…
…Здесь, рядом с нами, свой живет закон
Какого-то Всевидящего Ока.
Идут секунды… Слушаю их звон…
И продолжаю отнимать от срока…
Тут каждый день – побудка в шесть,
Тут каждый день – благая весть…
Для некоторых – до самосожженья.
Идет на убыль общий срок.
Пусть кто-то давит на курок –
Мы ждём, когда придет освобожденье.
И дети, и жена, и мать
Уже устали меня ждать,
А мне ещё сидеть до посиненья.
И мы выходим на асфальт,
Лишь не хватает крика «Хальт!»
И на немецком бравурного пенья.
Мы тут – шеренгами по пять,
А там – сплошная благодать,
И нас считают, как баранов, в перекличку.
Тут кто-то что-то совершил,
Иные тут – за то, что жил,
Не подобрал для счастия отмычку.
Грехи считать умеют здесь,
Ты обрастёшь грехами весь,
Чуть что – сидеть тебе в ШИЗО иль в БУРе.
Но вот – солдат, такой, как ты,
Дитя вчерашней простоты,
Вдруг улыбнётся, и забудешь ты о пуле.
Эх, наша бедная страна,
Где вдруг гражданская война –
Такая, как была, в ней многие рыдали, –
Получит наш солдат приказ –
Стреляет белке точно в глаз –
Из «калаша» положит нас рядами.
На этом месте, где живём,
Где каждый день свободы ждём,
Земля застонет и родник слезой пробьётся.
Нам станет памятником ложь –
Клеймо «преступник», что возьмёшь?
Но будет день, и тут засветит Солнце.
Ну а пока – баланду есть,
Тоску скрывать, лелеять месть
И вспоминать тепло о прошлой доле,
Считать оставшиеся дни,
В душе поддерживать огни
И пересчитывать своих друзей на воле…
Чтоб довела сума,
Я был глухим.
Чтоб не сойти с ума,
Пишу стихи.
В таинственных мирах
Хотелось жить.
Не мог, чтоб не терять,
Всем дорожить.
Чтоб жизнь не подвела,
Иду в метель.
Чтоб ты меня ждала,
Люби детей.
Каких бы ни мела
Пурга вестей,
Ты, если позвала,
Жди из гостей.
Хотел иметь звезду
В своей судьбе –
Наивную мечту
Убил в себе.
Исправила тюрьма –
Простил глухим.
Чтоб не сойти с ума,
Пишу стихи.
О, музыка небес!
"В начале было Слово…"
Я умер и воскрес,
А дальше: снова, снова…
Себе – гипнотизёр
И сам же – прокуратор.
Я обвинен как вор,
Я всё ещё как кратер.
Я сам себе – колосс,
Пророк себе же – пятый.
Я сам себе – Христос,
Собою же распятый…
Могильные сюжеты:
То – яма, то – метро,
Сосанье сигареты,
Ментовское нутро.
Да плюнь ты, Бога ради,
На хрипы по ночам:
В халатах белых дяди
Помогут выжить там.
Товарищ подполковник, –
Писательский сюжет:
Твой лекарь – уголовник –
Бери, товарищ мент!
Бесплатно и подробно
Поведаю тебе.
Напишешь то, что модно…
А ты – ни бе, ни ме.
Я – в отпуске и в мире,
Я – вовсе не Кощей,
В твоей, Алеш, квартире…
…Не вышел ты – вообще…
Памяти И. Талькова
«Сидят» убийцы и пророки
И остальной опасный люд,
Кому ужасные пороки
Спокойной жизни не дают.
Один ворует у народа,
Чтобы иметь до потолка.
Пророк ворует у Природы
И разгоняет облака.
Убийца-зверь лишает жизни,
Чтобы, убив, отправить в рай.
Пророк свои внушает мысли,
А в них – ложись и помирай.
«Вся наша трудность – от пророков:
Не в эти стороны глядят –
От водки гибнем раньше срока,
А хоть бы хны этим людям.
Ты посмотри: кругом известно
Бессилье наше наперёд –
Быть потому не может честным
У руководства наш народ.
Моя бы воля – я пророков
Повесил быстро на крестах,
Чтоб их заумная морока
Не нагоняла людям страх.
А то безумные впитают
Желанье жизнь переменить,
Потом – воруют, убивают,
Идут в тюрьму живыми гнить».
Но как бы органы-разини
Не начинали нас шерстить,
Тюрьма, однако, – не резина,
Ей всех пророков не вместить.
Тут странность вот какого рода:
Я здесь, на нарах, возлежу,
А за забором их свобода
Гниет и гибнет, – я гляжу.
Пророк-певец, краса России,
Вину пророков искупил
И вот уже земляк Мессии
Его из зависти убил.
Нет Миру шансов измениться,
Стоит, проклятый, на ушах.
Прекрасные пророков лица
Ко мне приблизились на шаг.
И я в ночи, в тюрьме, на шконке
Веду беседы весь свой срок,
И лозунг вместо «Власть подонкам!»
Сменю на «Власть бери, пророк!».
Не воином, так тихим звездочётом
Под звёздным небом и до сотни лет –
Сверхчуственным компьютерным расчётом
Меж звёздами найти обратный след.
Вернуться на исток, что нас задумал
И клетками посеял на Земле,
Откуда нас ведёт великий штурман
Через Вселенную на сфере-корабле.
Но… человечество с тоской глядит в пространство
И дышит у поверхности Земли,
И в гости ждёт космическое братство,
Чтоб в жизни разобраться помогли.
Забыли… не готовимся к потерям,
В которых вечность старостью грозит.
Мы им, родным, опять себя доверим
И обеспечим временный транзит.
Я звёзды сосчитал бы тихим утром
И свет их подарил бы сам себе.
По Небу бег расписан по минутам
И встреч цепочка тоже – по судьбе.
Пора прощаться: время гонит круто,
А мне ещё последнее решить…
Приблизится нелёгкая минута –
Я улетаю ввысь – опять к истокам – жить…
Без особой на что-то надежды
Письма пишут на душу взамен
В ожиданьи ответа на нежность.
В нашем лагере – без перемен.
Нам бы лучше – совсем не встречаться…
Наметёт за решёткой сугроб.
На листочке под цифрой тринадцать
Я пишу, словно делаю гроб.
Сколько слов понапрасну истратил!
Сколько писем отправлено в лёт!
Мне подарены зэки, как братья,
Словно глыбы торосистый лёд.
В эту ночь не балуют лишёнкой
Наших зэков, бесправный народ…
Снег стучится в окно под решёткой,
К нам убого идёт Новый Год…
Бывшим друзьям
Исчезли библейские гады –
Повыморил Боженька их.
Как много чужих и богатых,
И даже средь бывших своих!
Смирился и с болью, и с солью,
И с тем, чего даже и нет,
Что жизнь обернулась юдолью
На несколько зэковских лет.
Но буря – спаси Бог! – стихает.
В себе с ней братаюсь и бьюсь,
Талдычу мотив со стихами:
Два слова, три ноты и грусть.
Пишу я среди осуждённых,
Уже приземлившись в тюрьме.
Как много своих – отчуждённых,
Забывших совсем обо мне!
Нам с ними и елось, и пилось.
А буду я вдруг на мели –
Тогда почему-то хотелось,
Чтоб детям моим помогли.
Когда-то я многих, увидев,
Спасал от смертей и рутин.
На них я ничуть не в обиде,
Их сон деревянный простил.
Я знаю: любовь – отреченье,
Всего лишь из вечности – миг.
И я – доброволец леченья –
Легко отрекаюсь от них…
Как много зачёркнутых рядом –
Их души, как ангелы тьмы,
Толпятся и ждут у ограды,
Чтоб я им помог из тюрьмы…
Отболела ненужная страсть
Быть похожим на лучших из люда.
Как сюда не хотелось попасть,
Так не веришь, что выйдешь отсюда!…
…Словно штормом на тысячи дней
Мы в бесправное брошены море.
Сколько душ оказалось на дне!
Сколько этим доставлено горя!
И бурлит наше чёрное дно.
Ловим вяло осколки надежды.
Многим стало уже всё равно.
И свидания реже и реже.
Выдал сроки Небесный кассир
Под надежду, что ты подобреешь…
Но – овчаркой покажется мир.
Даже страшно, что вновь озвереешь.
Сколько тут без вины, по вине!
Скольким душу отбила неволя!
Сколько нас оказалось на дне!
Сколько нами доставлено горя!
Отцвели на свободе сады,
Здесь – не раз покрывало зимою.
Ключ студёный тюремной судьбы
Напоил леденящей бедою.
Всяк входящий в сей лагерный дом
Не уверен, что не повторится.
Снится вольная жизнь за окном
И тюремные чёрные лица…
Отболела ненужная страсть
Быть похожим на лучших из люда.
Как сюда не хотелось попасть!
Как не веришь, что выйдешь отсюда!…
***
Мне было писано, как видно, на роду.
Знать, суждена была к тебе дорога
И я по ней теперь один иду…
Прощай, стена, прощай, судья и Ангел!
Я не хотел печали никому.
Но жизнь - одна, неважно в каком ранге,
И путь един: к решетке в том дому¼
И кто хлебнул баланды с пайкой хлеба,
Тот на свободе будет, как в тюрьме,
Тот будет видеть клетки на полнеба
И днём, и ночью, в поле иль в судьбе.
Тому, наверно, пища – что баланда,
И шконка – что пуховая постель.
Во снах бежишь от прокурора с бандой
И приговор – страшней других вестей.
Прощай, тюрьма, прощай, моя берлога!
Мне было писано, как видно, на роду.
Знать, суждена была к тебе дорога
И я по ней опять один бреду…
***
В тюрьме – ночная мгла.
А за окном – позёмка и морозно.
Ты в темноте стояла у окна.
Не плакала, – уж, видно, было поздно…
Теперь мне снятся шконка да судьба,
Баланда, вши и всё, что потерялось.
В разбитое окно метут снега,
И умерла давно подруга-ярость.
Забудь, дружище! Что затосковал?
Как будто счастье потерял в тюряге.
Как будто жизнь отправили в отвал
Иль яда принял из дорожной фляги.
Ещё не виден пламенный закат,
Ещё не вечер, друг, ещё не вечер,
Ещё не пьёт свободу твой собрат
И по счетам платить пока что нечем…
Ты улыбнулся – и тоска долой!
Всё – как рукой, прожить бы ожиданье.
Я столько раз во снах летел домой!
Теперь не жду ни писем, ни свиданья…
Клин по небу летит журавлиный.
Звон тоски улетает за ним.
И душа, увлеченная клином,
Рвётся в Небо, где буду любим.
Ах, душа, со стыда ты ослепла.
Как же ты изрыдалась теперь!
Уж кострище подёрнулось пеплом,
Уж сгорели надежды потерь.
За тобой улететь бы мне тоже
И зажить бы в снегу облаков.
Ты была бы, конечно, моложе,
Чем сейчас под железом оков…
Давно уже по улицам хожу,
Давно живу, как люди, на свободе,
Мгновеньем каждым глупо дорожу
И всё пишу - в старании и в поте.
Давно закончилась моя слепая жизнь -
Я зрячий путеводною причиной.
И всё ж не успеваю - как ни мчись! -
Какой бы ни был заведён причиной.
Кричу тебе: О, жизнь, притормози!
Пришпорь своих коней золотогривых!
Моя житуха, Боже, на мази,
Я, кажется, - в компании счастливых.
Ведь мне явился богоносный знак.
Я встал один - ни дна мне, ни покрышки!
Один - пред миллионами зевак,
Приговорённый жизнью к той же «вышке».
Давно уже - ни шмона и ни нар,
Я сплю в двуспальной, чистенькой постели.
Но, чудится, - то холод, а то - жар,
То ночью - крик ментов, то - вой метели…
Евгению Р., гитаристу из ансамбля
Кому майора дали, кому – срок.
Смешались и заботы, и бравада.
Заученный замученный урок
Нам не забыть, а помнить бы не надо.
Ты шмоны и проверки не забудь
И круг спасательный – из мыслей – на работу,
Но, главное, – что исказился путь
И уж не знать ни армии, ни флоту.
Ты не забудь оркестр и неба ширь,
Прозрачную баланду с пайкой хлеба.
Ты завтра попадёшь в забытый мир,
И сколько глаз посмотрит в спину: «Мне бы!…».
А мне пока, за каменной стеной
Покажется, что вымерли родные, –
И мне терпеть беззвучный жуткий вой,
И жалобы хранить, как наградные.
Что ж, капитан, тебе наука впрок:
Сменил свои ракеты на орала…
Ему майора дали, тут же – срок…
Майор! Даст Бог – дойдёшь до генерала.
Отболело, отпело – сбылось!
Расстаюсь понемногу с собою.
Что пылило в мечтах – улеглось,
Унеслось, что готовилось к бою.
Эх, залётныя, ходу б наддать!
То ли – выбрался, то ли – прощённый.
Глее-то прячется тишь-благодать.
Не щемит. Знать, по-новой крещённый.
Жить прожить – что пройти налегке.
Не терять бы попутчикам смелость,
И презренье в последнем плевке
На весь свет показать бы хотелось.
Отболело, и снова – здоров.
Жду бессмертья в цепи бесконечья.
Тихо плещется роза ветров.
Отдыхает душа от увечья…
Она была из дальней «зоны»,
Отбыв двенадцатый годок.
Остались в прошлом гнев и стоны, –
Вернулась. Вот он – городок.
На улицах – деревья-шапки
Стоят, полнеба заменив.
Как тяжело усталой шаркать!
Как город стал теперь красив!
Она волнуется. К подъезду
Свернула. Ноги тяжелы.
Она была когда-то к месту
Тут – в роли матери, жены.
Гром сердца звуки заглушает.
Теперь – по лестнице взлететь,
Как в прошлом. Дочь уже большая.
Как же от счастья не запеть!
Остановилась перед дверью.
И ей. Бедняге, невдомек,
Что вот сейчас предстанет тенью,
Чуть затеплившись, огонёк.
Звонок. И смех – девичий, громкий
В дверном проёме. «Только б смочь!».
Не тонкой, худенькой девчонкой –
Красавицей стояла дочь…
И обрывая волны смеха,
Младая женщина цвела,
Сказала за спину: «Потеха.
Опять та нищенка пришла».
Бедняга. Губы прошептали:
«Я – в первый раз… я – постучать…».
А дочь: «От нищих уж устали…».
А губы шепчут: «Я же – мать!».
Скажите мне, о, люди добры! –
«Ты за добро плати добром!».
А нам –обманщикам и ворам –
Навеки быть лжецом, вором?
Но ведь кого-то по ошибке
Вдруг занесёт в тюрьму злой рок.
Друзья, завистливы и липки,
Откроют лживый свой роток.
Уходит время золотое,
Приходит новая пора.
Испив до дна творенье злое,
Она уходит со двора.
И только издали минутку
Она смотрела на окно,
Где думала найти Анютку,
А оказалось – жить одной.
Очнулась мать в палате белой
И поняла, что зря жила –
Не воскресить душой и телом
Ту, встреч с которой так ждала.
И никогда уже не будет
Мечтать увидеть свою дочь.
Там – рядом с ней – чужие люди.
Она навек уходит прочь…
TOC \o "1-4" \h \z \u Полёт над крышами с любовью
«Счастье, может быть, вернётся»
«На этом свете выплакаться мне»
«На этом свете я как будто нужен»
ПРОСТИ МЕНЯ………………………………………….77
КАК МНОГО СЧАСТЬЯ БЫЛО НАМ ДАНО...
«Сегодня я понял благое число»
«Меня вернули с того света»...
«Я приеду к тебе, поживу, как в раю».
«Я по Питеру, как в прежнее, пройду»
«Живу годами ради нескольких минут»
БЫВШЕМУ ПАЦИЕНТУ ПИСАТЕЛЮ А. ЕРМОЛАЕВУ ПОДПОЛКОВНИКУ МИЛИЦИИ
«Прощай, тюрьма, прощай, моя берлога»
БИБЛИОТЕКА ЖУРНАЛА «ПРИОКСКИЕ ЗОРИ»
БИБЛИОТЕКА АЛЬМАНАХА «ТУЛА ЛИТЕРАТУРНАЯ»
Геннадий Мир
Компьютерная верстка, дизайн и макет Г. Мирошниченко
Фото на обложке автора
Подписано в печать 08.04.09.
Формат 70х90/32. Гарнитура ”Таймс”. Печать офсетная. Усл. п. л. 5,2. Учет.-изд. л. 5. Тираж 500 экз. Изд. № 54. Заказ 3008
Отпечатано с готового оригинал-макета в ОАО «Щекинская типография, 301241, Тульская обл., г. Щекино, ул. Пионерская, 23
Геннадий Мир (Мирошниченко) родился в Тульской области. Его стихи печатались в периодической печати, в центральных журналах, в его книгах, во многих литературных альманахах. Победитель поэтического конкурса центрального телевидения СССР 1978 г.: его поэме «Начало» было присуждено первое место. Изданы книги стихов: «Нарисуй мне ветер в красках» (2002 г.), «Припаду к твоим ладоням» (2003 г.) «Отражения. Солнце. Поэмы» (2009 г.), «Симфония дождя» (2009 г.), «Свет и тени. Поэмы и стихи» (2009 г.). Изданы два сборника стихов совместно с Т. Леоновой: «Два сердца, две души, две жизни» и «Пространство Любви» (2002 г.). Автор романа-исповеди. Составитель, издатель и главный редактор альманаха «Поэтическое братство» (2006 г.) и нотного сборника «Душа моя. Романсы и песни на стихи Татьяны Леоновой и Геннадия Мира» (2007 г.), а также составитель, издатель и главный редактор альманаха «Тула литературная» (2009 г. №№ 1 и 2). Сопредседатель правления литературно-музыкального объединения «Орфей» г. Щёкино, Тульской области. Автор литературных страниц и сайтов многих поэтов и прозаиков России в Интернете. Автор, издатель и главный редактор Портала духовных концепций: http://genmir.ru/. Лауреат поэтических фестивалей и конкурсов. Некоторые песни, написанные им и другими композиторами на его стихи стали лауреатами музыкальных фестивалей и конкурсов. Член Союза песенников России. Главный редактор издательства института альтернативной медицины, г. Тула.
Известный российский учёный: психолог, философ, кибернетик, автор более тридцати изданных книг по Духовной Этике, высшей критериологии, духовной психологии, альтернативной медицине. Автор открытия критериальной формы сознания. Учредитель постоянно действующей в Интернете этической конференции «Человек Будущего и критериальное сознание. Выход из глобального кризиса, Тула, 2005». Главный редактор материалов конференции (Том 1 и Том 2 изданы в виде принт-издания в 2005 г., Том 3 опубликован в Интернете). Проживал в Москве и Туле, в настоящее время живёт в г. Щёкино, Тульской области.