_____________________________

Геннадий Мирошниченко

СВЕТ И ТЕНИ

1. Поэмы и стихи

2009

84 (2Рос=Рус)6

М63

Геннадий Мирошниченко

СВЕТ И ТЕНИ. 1. Поэмы и стихи

ISBN 978-5-7362-0153-2 © Мирошниченко Г.Г., 2009

ОТРАЖЕНИЯ

поэма об ушедших друзьях

Вступление

Человек умирает –

взрываются звёзды...

Сколько звёзд!

В чёрном небе

из них

карусель.

Ждём весны,

будто новые вёсны

Нам заменят

любимых

и наших ушедших друзей...

От автора

А жизнь

опять мне руку протянула

И отвела нацеленное дуло,

Освободив от угрызенья дум –

Я был уверен, что от них паду.

Я встретил грустное,

стареющее сердце,

Пропевшее задумчивое скерцо,

Помятого, как уши у слонов,

Смешного, бородатого, большого,

Одетого изысканно грошово,

Владельца продырявленных штанов.

Он вылил мне тоскующие саги,

Не ведая, что я предам бумаге

Его рассказа дикий аромат,

Где мечется ревнивая подруга,

Где слабый предаёт слепого друга

И в жире жиром заплывает брат.

Я не точу страдающие жала,

Грущу о жертвах будущих едва ль –

Скользнувшее по лезвию кинжала

Мне жаль, но как-то странно жаль.

Живём как взрывом –

взрывом сотрясая,

Себя крушим, других по сердцу бьём.

Беспомощность, вчера ещё босая,

Сегодня зло орудует дубьём.

Всему своё –

кому мурлыкать-мыкать,

Кому – любить,

кому – ворочать зад...

Глас вопиющего –

от праведного крика

Не жду, что побегут назад.

ПРИЗВАНИЕ

– Три друга были у меня –

Три брата:

Один –

со лбом и мыслями Сократа,

Другой,

любитель петь,

Был сильным, как медведь,

И третий,

весь –

иудина порода, –

Я поздно разглядел

урода.

Восход веков томился над Элладой –

Слепой Гомер кормился "Илиадой…

Когда кончались у поэта силы,

Фантазия на берег выносила…

...А я никогда

не кормился

стихами,

Стихами

меня лишь наотмашь

стегали.

жрать человечину

в собственных строчках

Не думал

у времени

время просрочив.

Не лучше ль

глотать

в тишине расстегаев,

Чем –

чтоб распинали?

Я снова стихаю...

Но били без толку.

Затылки дрожали.

Меня же моими

четвертовали...

Но отрастали

ноги и руки, –

Ах, как щекочут

смертельные трюки! –

Язык вырывали –

он лез

из начала,

Стихами кровавыми

глотка кричала…

Я поднимался...

Голос хрипящий

Опять раздавался

в гиене

кипящей:

– Да здравствует Жизнь,

Чтобы в ней

не слыхали,

Что где-нибудь

кто-то

кормился

стихами!

– Да здравствует жизнь

Отраженьями света!

– Да здравствует память,

Стихи

и поэты!

Гоголь.

"Мёртвые души",

второй том.

Костёр из листов дымится.

Воет,

корчится

ведьма-страница.

Пуст

без Гоголя

гоголев дом.

Гоголь спит, –

Не будите его! –

Лучше спать

и не знать ничего,

Чем душой разрываться

на атомы

И себя

на страницы

наматывать...

Жизнь-поэму

безумно любя,

Это –

Гоголь

сжигает

себя!

По своей

и по Господа

воле...

Болен он?

Грех

его вывернул, что ли?…

Это –

Гоголь

сжигает

себя!..

Циолковский –

в Калуге.

Тропа

Пробежала

у домика Гоголя.

Причаститься –

у Космоса,

Бога ли? –

В этом месте –

к музею толпа.

Жгут костры,

кое-где ещё –

рукопись,

Ты, Природа,

добра не ко всем,

То ль поднимешь,

то ль рявкнешь:

"А ну-ка, брысь!",

Выжигая

память-посев.

Ни один из пиитов

не голоден –

Строчим,

умненько поголодав, –

Том второй,

уничтоженный

Гоголем,

Оказался

с судьбой не в ладах...

Отраженья

Природой

распяты -

Не прочтём,

лиходеи,

растяпы…

Гоголь

"Мёртвые души",

том два...

Чёрный пепел

над миром

струится.

Гоголь спит.

Где-то воет волчица...

Гоголя мёртвым

рисует

молва.

О ВРЕМЕНИ

Есть первый друг,

который просто первый,

Который в жизнь вошёл,

как эталон,

Который и единственный,

и верный,

И совести мальчишеской

закон...

…А время шло

и всё заметней было,

Что в новизне на нас идущих дней

Слабела согревающая сила

И исчезала радость

вместе с ней.

И вырастали годы за плечами,

И в их подробностях запутывался глаз.

Однажды как-то сразу замечаем –

Наш огонёк таинственный

погас...

И не вернуть той жизни ни минуты,

И не отдать своё

взамен его...

Ступени вверх

и высоки,

и круты,

За их горбом

не видно

ничего…

Мы без друзей –

как листья без ветвей –

Любой порыв

как хочет, так и носит:

Поднимет в воздух,

в поднебесье бросит,

И в грязь швырнет,

гонитель,

лиходей.

С друзьями проще жить

на свете белом –

Не мучиться

над смыслом оголтелым,

Своё лицо

в глазах у них любя,

И, значит, тем

оправдывать себя.

А без друзей –

как маятник

без гирь –

И прытко скачем,

и сбиваем ритм,

Но не идём,

а ждём чужих молитв, –

Играем не себя на звонкой лире...

Неискренни бывают и друзья,

И даже мать,

когда сказать нельзя,

Чтоб болью

не убить росток зеленый.

Лжёт праведно

избраннице

влюблённый

О неудачах собственного дня,

Её спокойствие

как матери

храня.

А прямота –

убийственно горда,

Хотя в угоду истине –

тверда.

Как глупость

честностью

повеличать? –

Суметь бы промолчать!

Не только истина –

есть

праведная ложь,

Во испасенье ближних –

медный грош,

Мятежной совести святое отраженье,

Стыдливых душ

стыдливое броженье.

Преодолеешь

слов

немое жженье –

За миг такой

в своих глазах

растёшь,

Понятия ломаются,

как люди,

Их разрывают

отношенья-судьи

И время продырявливает бок.

А я смеюсь,

собою быть пытаюсь

И плачу в том –

подстерегает рок.

Всё правильно!

И в правильности

каюсь:

Не учат жить

ни Жизнь

и ни пророк.

Я ненавидел хитрость

меж людей,

Делящих всё

на чернь и на князей.

Кто любит это –

тот искусный лжец,

В глазах – политик,

по делам – подлец,

Не грешники опасны для таких, –

Всем

душу проверяют:

не чиста ли? –

А тот,

кто рядом с ними

слишком тих

И не несёт печати

этой стаи.

Безгрешные –

прямые,

как дубины, –

Не пожалеют

никакие спины...

Я был безгрешен,

значит, дуролом,

В броне из грёз катился напролом...

А, может, – трус? –

Отсюда –

не грешил

И выше дружеских

не видел я вершин.

Простые истины не так просты собою

И добродетель

чаще спит, чем ткёт.

И оттого, что веяло весною,

Не сразу лето красное придёт.

Телепатии нет.

Есть судьба.

Не у всех есть

талант иль удача, –

Есть

такие,

что лепят играючи,

Превращая дорогу в раба.

Есть –

с пелёнок

индийский божок:

Что ни шаг,

то в копилку шажок,

И надежды

не только

на задовость...

Ах, как верить не хочется в заданность!

Дружба –

не сумма усилий

двоих –

Попытаться

из прозы

вылепить стих, –

Не в два раза умней,

не в два раза сильней,

В половину трудней...

Если окажемся

в жизненной

яме,

Тянемся к тем,

кому стали друзьями.

Друг не предаст,

не продаст,

не осудит

И не оставит

на тонущем судне.

И не помочь

ни горю,

ни слезам –

Кому же верить,

если не друзьям?…

Одни и те же заданы вопросы

Моим друзьям и мне.

Ответы где? –

Кристаллы голубые купороса,

Они растаяли

в накрывшем нас

дожде.

Между друзьями

дух соревнованья

Не приведёт к счастливому концу –

К кончине

дружбу обрекать заранее

Им

не к лицу.

Вдруг случится –

в окно постучится

Всеразлучное время потерь –

То ли будто бы шалая птица,

То ли кем-то

напуганный зверь.

Друг мой, старый,

а мне – тосковалось.

Очень долго,

натуру двоя,

Почему-то, как малая малость,

Принималась удача твоя.

Не она между нами стала,

Не обидно было до слез –

Позабыл ты –

твои начала

в подарок тебе

преподнёс.

И со школьной поры

давнишней

Мы отправились

по пути,

На котором друзей

нелишне

На ухабах не растрясти.

Жизнь, начавшись,

рванулась лавиной,

Тот удачлив,

кто весел и смел.

Не жалеть бы для друга,

любимой

Ничего!

Только времени я пожалел.

Одиночество –

хуже расплаты

За грехи,

и свои, и других.

Одиночество –

хуже растраты,

Когда ветер таланта

стих.

Дар общенья –

что дар провиденья,

Как с соломкой –

и падать легко.

Больно, друг,

если поле владения

Есть причина

и БЫТЬ далеко.

Я чувствовал –

меня он вычислял.

Так вычисляет,

пыльно, равнодушно,

Послушный робот –

друг великодушный, –

Нацеленный в пространство сквозь овал.

Так вычисляют многие –

друзей,

Начальников и подчинённых,

Своих домашних,

женщин огорчённых, –

Глаза у всех.

Не хочешь - не глазей!

А я ему казался бесполезным.

Он не ошибся –

многие болезни

Меня потом скрутили, понесли,

Свободно отрывая от земли,

Бросая в пасть ледового тороса.

Он уходил, в нём не было

износа.

Пока же я с характером сражался

И отступал,

он – только напрягался.

Я был открыт и прям,

а он – упрям.

Я – плакал,

он – мужался.

Он – перешагивал,

а я же шёл

на риск,

Карабкаясь

в мечтах

по кручам горным.

Он – в гладкости

увёртливо проворный.

Путь мой –

как был,

так до сих пор горист...

Когда очнулся я –

проплыло много лет.

Я, как младенец, –

в люльке поражений,

Он –

громоздил

цепочку продолжений,

Уже чуть-чуть уставший

от побед.

Вы когда-нибудь слышали

про

Идеальный жизненный слух?

У меня был

удачливый друг,

Умудрявшийся делать

добро.

Может, зависть,

а, может, испуг –

Почему я один?

Почему –

друг не друг?

Отчего,

разгораясь,

зудит в тишине –

Может,

дело – не в нём,

может, дело –

во мне?…

Ему о том

не помнить бы посметь.

Так сторонятся тех, кому обязан,

Пожизненно

одною цепью связан,

А раскуёт её

лишь наша чья-то

смерть.

И он ушёл.

А я стою на прежнем –

Перешагнуть себя

не стадо сил.

Завидовать друзьям в пути безбрежном

Я никогда

в душе

не выносил.

И как теперь не выглядеть

хилее?

Один остался.

Слезы лить кому?

Все далеко

и вряд ли мной

болеют

И жаждут встреч, как встарь,

в моём дому.

Друзья мои, а я без вас

скучаю.

Да что – скучаю! –

просто же могу!

Дождаться и не верю и не чаю,

Последнее, как совесть, берегу.

И кажется глубокими ночами –

Готов бежать как ошалелый вдруг,

Увидев за отрывистым "Встречайте!"

На телеграфном бланке

слово "Друг".

Всех вас – моих –

на этом свете

мало –

Мы

как-то так в дорогах

разбрелись,

И, видно,

время встречи

не настало,

И разные пространства не сошлись.

Но ведь уходит –

Как уходит! –

время,

И кто-то –

Сколько их! –

совсем ушёл

И в нашем сердце, больше не старея,

Он вечное пристанище нашёл.

Какая тишь!

Ни кутерьмы,

ни вас...

Мне даже воздух кажется прохладным.

Я возвращался в намять

столько раз,

Что это, кажется,

навеки

станет главным…

Как далеки мы,

старые друзья!

И наши годы вдаль уносит ветер...

Я понимаю –

возвратить

нельзя!

Но как без друга жить

на белом свете?…

СОЛДАТ

Моим друзьям,

друзьям

старинным

И новым,

ветреным друзьям,

В ком я живу наполовину

И без кого прожить нельзя,

В ком я беру,

и без отдачи,

И кто ко мне находит путь,

И с кем

несчастью

и удаче

Нас

не удастся обмануть, –

Моим друзьям

хочу

признаться,

Последнюю

сжигая

нить, –

Как плохо

с другом расставаться,

Как плохо

друга

хоронить...

Солдат и отпуск…

– Ты ли?…

Служишь где?

– На Байконуре.

– Гордым стал.

Могучим.

Он говорил

и будто бы к звезде

Уже летел, уже дырявил тучи.

– Ты видел космонавтов?

– Сколько раз...

– И Генерального?

– На пульте с ним работал.

Я позавидовал:

– Садись хоть в первый класс.

Смеётся:

– Сел. И даже рвусь к полётам.

Мы с ним ходили в парке по траве.

Над нами осень

красный лист качала,

Неслось по прошлому,

по выжженной тропе

Мальчишечье

далёкое начало...

Картины оживали, как во сне,

Мы рвались в жизнь,

лихие ветры дули,

Опять весной – ещё не стаял снег –

Мы та щитах ворованных тонули...

Грустили...

Вспоминали до утра –

Кому приятно с юностью прощаться

И подставлять себя под зло утрат,

Что в окна не замедлят постучаться?…

Человек умирает –

взрываются звёзды…

Сколько звёзд!…

В чёрном небе

из них –

карусель.

Ждём весны,

будто новые вёсны

Нам заменят

любимых

и наших ушедших друзей...

Заманит суета,

прогрохочат

дороги Вселенной

Сколько звёзд!…

Сколько в Небе

погасших

костров!

Только рвётся огонь

из холодного

чёрного плена

Нам

напомнить о шаткости

наших мостов...

Я бы позвал моих друзей

Не в зоопарк и не в музей,

Не демонстрировать бразды –

На день рождения звезды.

Нам три минуты помянуть,

Кому руки не протянуть,

Того, кто не продолжит путь,

Шепнуть не сможет: "Не забудь!".

Не стали б мы упоминать,

Что кто-то выпадет опять,

Не приоткроет тихо дверь

Вселенной плачущих потерь.

Войдём скорей под старый джаз!

Оркестр настроится на нас.

По кадрам памяти рысцой –

Кларнета голос с хрипотцой.

Звучи, мелодия, играй!

Напомни про ушедший рай!…

Нет, мы не станем ворошить,

Кому начертано вершить,

Кому – собой не дорожить...

Мы с ними вместе будем жить…

Но пролетели дни.

Вокзал.

Билет.

И маленькая станция у речки,

К которой –

Невозможно сколько лет! –

Мы бегали и жались, как овечки.

В ней были раки, чёрные, как смоль.

Мы их ловили в розовом рассвете,

Варили, вспоминая лишь про соль,

И ели так,

войны минувшей дети.

...Подходит поезд

в грохоте,

пыля.

чемодан передаю неловко.

В глазах блестящих смотрит на меня

И стынет

грусть

бессовестной воровкой.

Переминаюсь –

Что за тяжкий труд! –

Стоянка поезда – одна минута.

Он крикнул:

– Жди! И в нашу честь дадут

По праздничному звёздному салюту.

И он сорвал панаму с головы.

Колёса взвизгнули,

кляня мою беспечность...

А я стоял

и взмахи те ловил,

Не думая,

что провожаю в вечность...

...В начале декабря,

когда мороз

На землю пал,

божественный и новый,

В дом друга под потоки слез

Доставили солдаты

гроб дубовый.

...И я пришёл к нему с повинной –

В лицо родное посмотреть.

Мир изменили вполовину,

И неизменна только смерть.

А я спешил его увидеть

И нёс, как девушке, цветы,

А он лежал в немой обиде

Среди прощальной суеты.

Когда-то вместе мы смеялись,

И вместе пели и росли,

И одинаково влюблялись,

Но вот по-разному пошли.

Лежит спокойно с чёрным шрамом,

И ничего не слышит мать.

Он так хотел прожить недаром

И никогда не отступать.

И я пришёл к нему последний,

У ног печально постоял,

Сглотнул слезу, как мякиш хлебный,

Последний раз его обнял...

...Я прихожу теперь к могиле.

На ней – фуражка со звездой,

Цветы у холмика застыли,

Как в карауле – часовой...

Схоронил я друга

в землю стылую,

В черно-звёздную

и белую,

простынную,

Проявлялось ею,

как снежинками,

Покрывало

с чёрными прожилками.

Закружились

вихри

снежной замяти –

Одеялом

я накрыл его

из памяти,

Окунул,

как в детстве,

в траву росную

И повесил по-над лугом

даль

морозную.

Отдыхай,

мой дорогой,

к нам заглядывай,

Если тяжек твой покой,

слезы

сглатывай! –

То ли в небе

твоё тело,

то ль в земле сырой,

То ли –

матерь

песню пела,

то ли –

бабий вой.

Мы увидимся

в зеркальном

звёздном отражении...

Над могилой,

белой-белой,

звёздное кружение…

ИДЕАЛЫ

Нематерьяльная душа

Опять,

дойдя до мёртвой точки,

На острие карандаша

Марает белые листочки

И вверх подбрасывает их,

Надеясь, что склюёт удача,

И в каждый,

самый робкий штрих,

Мечту несбывшуюся

прячет.

А нас убьёт

пренебреженье,

По душам родственным

движенье

Отрав

из ядовитых трав,

Проросших в нас

обманных прав

На обладание друг другом,

Главенство

боли над испугом,

На унижение

страстей

Преступной смелостью детей,

Пренебрежение

послушать,

Впустить

в себя

чужую душу.

У всех бывают шансы

Продвинуться в пространстве,

Во времени и в месте,

Из девушек – в невесты,

Из юношей – в мужья,

Из никого – в друзья...

Не надо ждать могучего –

Не упускайте случая!…

Сколько нынче свободных

От мужей,

от детей,

от семей,

От отцовств,

от любвей,

От безумства ночей!

Сколько

молятся сами

В одиночестве дней,

Познавая в себе

И убийц,

и судей.

Сам –

судья

и провидец,

И жизнь –

адвокат.

Идеалы

по душам

Иконой

висят.

Идеалы

как боги –

Пробитые лбы,

Умиленье

и плач,

И удары судьбы.

Сколько нынче

седых

От квартирных

сетей

Как ударов

под дых –

От словесных

плетей...

Сколько нынче убогих!..

Моя любимая подруга,

Играя роль жены и друга,

Опять забыла все слова

И не по пьесе послала;

Глядела, как на истукана,

Поила ядом из стакана,

В него подмешивая слезы,

Мои стихи, свои угрозы...

А вы не пробовали сами

В семье свести

концы с концами,

Вниз головой

латать

изъян,

Напоминая

обезъян?

Её любил,

её хвалил –

Боготворил...

Её молил

землёй могил...

Да, видно, зря –

Не помогла

понять

земля

Потрачен пыл,

разрушен тыл…

Но всё равно её любил!

Есть истина:

жена – подруга жизни.

По ней служить

супружнице капризной

Кому не довелось –

счастливый человек –

Родился не в смирительной рубашке

С душою

как ворота –

нараспашку.

А что сильнее скрашивает век?

Свободные

не ведают темницы.

Как привлекательны из разных книг страницы,

Так

смертный враг кокетству жизни праздной –

Семейной скуки

вопль однообразный.

И я отпил

от истины

глоток,

Обезопасив

разум

эгоизмом –

Мозги чисты, пусты, как после клизмы,

И нет нужды распутывать клубок.

Жене доверился.

Она сперва терпела –

Квартира, быт, семья... –

Сводить концы хотела...

Но...

понесла фантазия

меня:

Писательство –

болезнь

литературы –

Неделями

в безмолвии фигура.

Я ускользал из-под её цепей.

Не приняла подруга перемен –

Бессмертье в будущем ей виделось,

как плен.

И чёрт меня толкал:

“Запей, запей!”.

Тут ясно –

до тебя открыли жилу:

Такие же невольники режима

Бьют в барабан,

что истина – в вине

Надоедают слабости жене…

А пить вино –

не слабость, не порок –

Дают зарок,

да что, однако, толку? –

Лечить таких –

искать в стогу иголку,

У пьяницы –

свой собственный мирок

И никаких прижизненных сомнений,

Определён день завтрашний его,

Ему от нас не надо ничего,

А нам – чтоб не мешал

и вкалывал без лени...

Сопернице

не нужен пьяный гений.

Пороки, кажется, –

в цене,

Как спирт –

в дешёвеньком вине,

Как лапоть русский –

на прилавке

Как стопка водки –

для затравки,

Как паранойя

и шизе

И как ужимки –

шимпанзе.

Когда законами рассудка

Руководят со дна желудка,

Карьеры

следущий вершок

Буровит

в завитках кишок,

То –

зад

на месте

призовом

Талантом истинным

зовём...

Уж лучше

истина – в вине,

Чем слепо следовать

жене.

Я понял –

нету в истине

цены –

Теперь уж –

ни подруги,

ни жены...

Любовь моя,

как призрачен покой!

Обманчива

взлелеянная верность –

Круги колышет

сонная поверхность

И ветер гладит нежною рукой...

Я отражаюсь в круге и в себе,

В любимой, в детях, в этом отраженьи,

В своих друзьях, работе, дне рожденья,

Во всей цепи –

в судьбе и несудьбе...

Как в зеркале,

несбывшийся живу –

Лишь оболочкой, –

остальное прячу.

Невидимо под оболочкой

плачу

И отражаюсь

в смехе

наяву…

Разросся джин,

что лишь едва витал, –

Какой обман,

никем не искупленный! –

В любви его несёт любой влюблённый

Несокрушимой верой в идеал –

До самоистязанья,

помраченья,

Истерики в любви,

до отреченья

И даже до желания убить,

В протест любимым –

на фонарь завыть

И так остаться.

Шествует пожар –

Всё меньше слов,

бедою пахнуть стало,

Всё больше –

лики в нимбе

идеала,

Нескромного желанья скромный дар.

Прощений нет, пощёчины как выстрел –

Как любят

ненависть

идеалисты!

"Как он далёк!" – проверка доносила,

"Как далека!" – ответно голосила.

Любовь проверить –

проще пустяка

Для жён, мужей и для холостяка:

Чем дальше от святого идеала,

Тем ревность

больше жжёт

под одеялом.

Жене

подобное

однажды я сказал,

Добавив, что не против идеала.

Она, поморщившись,

мне приговор связала:

– Мучитель ты

и в этом –

идеал!

Не приближайте женщину к себе,

Чтобы потом не плакала, не билась,

Чтобы душою в вас не растворилась!

Не приближайте женщину к себе!…

Не делайте единственной в судьбе!

В ней столько мук! –

В душе – сугробы снега.

Чужая боль струится в гроздьях смеха

Той женщины, дарованной тебе.

Не приближайте женщину к себе!

Не приближайте, не пытайте счастья!

Опаснее на свете нет причастья!

Не приближайте женщину к себе!

Напрасны унижения в мольбе –

Ее законы мир не установит,

Любое в вас движенье остановит.

Не приближайте женщину к себе!

Глаза ее принадлежат рабе,

Но пламя вас невидимое лижет.

На вертела себя и вас нанижет,

Когда ее приблизите к себе.

Не отдавайте руку и мечту –

Жизнь презирает наши обещанья,

Оставит лишь слезу воспоминанья,

Ничтожность встречи канет в темноту.

Ее же, и приблизив, и любя,

Вы будете во сне своем страшиться.

С находкой вашей вам не примириться.

Не отдавайте женщине себя!

Без женщин вы – и трезвы, и чисты,

И в помыслах – любвеобильно глухи.

Очнитесь! Вас уже объяли духи,

И мир парит вдали от суеты.

Без женщины – не плакать и не петь.

Зачем рождаетесь и важно воду льете?

Чтобы узнать о сладостном полете

И сделать все, чтоб в небыль не взлететь?…

Притягивайте женщину к себе

И растворяйтесь душами друг в друге,

И, замирая в сказочном испуге,

Страшитесь одиночества в судьбе!

Берите у нее – она отдаст

И кровь, и сердце, чтобы ваше билось

И чтобы вечно напряженно длилось

Прекрасное мгновенье без прикрас.

Так приближайте!

Не чурайтесь бед!

Нет высшего, чем у нее, волненья –

До гения святого дополненья

Всех ваших дел, мечтаний и побед!…

ЖИТЬ

Не умирай,

пока живёшь

И смейся,

плача и стеная,

Чтобы дрожала Костяная!

Не умирай, пока живёшь!..

Судьба не будет стоить

грош,

Когда любимая прозрела,

Тебя за слабости презрела –

Не умирай, пока живёшь!

Не умирай, пока живёшь

Когда ты обделён любовью!

Пусть ярость же

ударит кровью!

Не умирай, пока живёшь!

Не умирай, пока живёшь! –

Во снах тебе любовь приснится,

Но в снах

позорно

раствориться –

Не умирай, пока живёшь!

Когда ж упал,

тоску не множь!

Друзья не вытянут за руку –

Переживём и эту муку! –

Не умирай, пока живёшь!

Когда ты от борьбы устанешь

И, обессиленный, не встанешь,

Не умирай, пока живёшь!

Пусть даже душу

выжгла

ложь!

Пусть все

обрублены

канаты!

Но мы –

последние солдаты –

Не умирай,

пока живёшь!...

Не умирай, пока живёшь!..

Я лежал.

Кардиологи.

Ритмы бились не в лад

Миокард свирепел,

потеряв свою власть.

Ты пришёл.

Твоя плоть

захотела наград.

Можно! –

вверх,

по ступеням

уродливо пасть!

"Как здоровье?

Болеешь?

А жаль, дорогой!

Знаешь,

мне невозможно сейчас без деньги –

Или я – под конём,

или конь – подо мной..

Жёны, знаешь...

Свою пьесу отдай!

Помоги!".

Денег нет? –

Я подам!

Сто рублей? –

Сто рублей!

На вино!

На любовь!

На женщин и жён!

На, бери!

У меня же – не счесть! –

За двоих, за троих –

ни ночей и ни дней.

Выбирайте друзей!

Выбираю –

смешон...

"Я уже, как свою,

и на конкурс подал.

Упростить помогли –

ты не слишком учён…

Говорят:

повезёт,

так грозит пьедестал,

Ты же бросил…

Пылится…

Цена… нипочём".

Ах, как больно ударил!

И ниже пупка...

Корчусь:

рана в крови,

и боль –

сверху вниз.

Спец по женским сердцам,

наша жизнь коротка.

И позор,

если друг оказался

садист!

Задохнулся.

Не молвить.

Ни сил,

ни друзей,

ни рублей!

Сам пригрел и вскормил –

Где граница

любвей?

На бесчестье идём,

Сытость

дружбой зовём.

Как позор пережить,

По-собачьи

не выть?…

Я той пьесе

последнее, может,

отдал.

Как чернел по ночам,

презираемый сном!

Как выискивал миг!

Возвращаясь, рыдал.

От любимой моей

из-за книг

отнесло.

Ты пришёл?

И уйди!

Без души не понять.

Совесть нужно свою –

и одну,

словно мать,

И не прятать прозрачно,

как сахар в воде.

Наскрести ли в суде,

коль прорехи –

в стыде?

Мою душу напялил:

на хилом заду,

Словно брючки,

трещит

на скелете твоём.

Ветер

память унёс,

нашу дружбу задул,

Умирает она, если мы –

не вдвоём.

Ты

талант

по квартирам

под плешь

затаскал.

Это им

торговал в темноте

шепотком.

Ты

ужимками жалких ночных приживал

В лицедействе

привык пробавляться

куском.

Краски ночи –

без солнц.

Грозы мира –

без луж.

Ты собою навынос

пошёл торговать.

Дружба –

разве когда проституция

душ?

Когда в душу

даёшь

грязный палец

совать?

Я, слепец,

эту слабость

в тебе пестовал,

На подарках, подачках

вынашивал долг...

Я прозрел...

Я кричал...

Я кричать уставал –

Ты – не слушал всегда

я-то думал –

оглох…

Дружба –

разве когда платонически

сыт?

За бедным столом

друг на друга глядеть?

Если надо –

на душу,

на голенький стыд

Наплюёшь! –

и под ноги! –

Чтоб ноги о них

обтереть.

Если надо –

Беда! –

до фигуристых фиг,

До последнего! –

сбросишь границы

с сердец.

Что – рубаха, штаны! –

За один её миг

Всё отдашь, не заметив,

что друг – и палач,

и подлец.

Мне

рубились кресты

мыслей чёрных

черней.

Ни звонков,

ни открыток,

ни радостных встреч.

В прорву слов

и ночей,

опостылевших дней

Ты сбежал,

ты себя поспешил уберечь.

Это – мысли и горе! –

кричала душа.

Я опять,

как во сне,

перекраивал мир.

Глыбы плоти

и болей

перемешав,

Бетонировал

в мысли,

как в стены квартир…

Я болел.

До него.

И после.

И с ним...

Что случилось? –

Пустяк!

Небо стало темней!

Разве автор не может принять псевдоним? –

Чем подлей,

тем –

больней.

Или кажется мне?…

Снова друг уходил,

половинкою став.

Где же дружба,

что я под лавиной

искал?

Мне теперь

и не выплеснуть,

и не объять,

Плюс на минус

не грохнуть

и не поменять!

Пусть –

не друг!

Пусть –

терпел!

Я диктатором был!

Он –

по-своему грел

и по-своему плыл.

Разрядить свою ёмкость

на облако, что ли?

Чтобы молнией

взмыть –

от себя

и на волю.

Человечность

убили

своими руками.

Если ей не спастись,

превращается в камень.

Где же мера любви,

рай

голодным и сытым,

Если он

неизвестно где

Жизнью рассыпан?

И смеётся

и стонет,

что было душой,

Да по телу

сердечный проносится сбой. –

Я простил бы,

да грех

пред душою

большой.

Лучше б грех,

чем покой!

Лучше б смех,

да с тобой!

Я простил бы,

да память

никак не простит,

По ночам

загрохочет

железным листом...

С ней

иду на костёр,

называемый стыд...

"Не встречать бы!" –

опять

обжигаюсь

костром…

Человек умирает –

взрываются звёзды…

Сколько звёзд!..

В чёрном небе

из них –

карусель.

Ждём весны,

будто новые вёсны

Нам заменят

любимых

и наших ушедших друзей...

ВЕСНА

Ни друзей,

ни любимой

не стало…

Ни сил...

Но в груди

снова ожил,

забил

метроном.

Он ещё жаждал

жить

и нестись

напролом,

Он в себе ещё

песню

беззвучно

носил...

Я воспрянул:

"Надежда...

Несложно уйти”.

Ведь уйти –

это сдаться,

свалиться,

простить.

"Не свалюсь! –

я кричал. –

Оборвутся пути,

Я на брюхе по хляби –

собою

мостить...".

Нет!

Я душу изрежу

в куски,

Раздарю,

разметаю,

как пламя в ветрах!

Кто сказал:

“Без друзей тебя слопает

крах!”?

Кто сказал:

“Без любви ты подохнешь

с тоски!”?

“Не согнусь!”, –

завывает

за пазухой

стон.

“Не сгибайся!”, –

зовут

пачки белой бумаги.

Я продолжу ползти,

как бы ни был смешон!

Я продолжу –

уже развиваются

флаги...

Как тяжело, когда родится стих! –

Сомненья бередят открывшиеся раны.

Весною

легче приближать обманы

И увеличивать притворство

власти их.

Но мысли

наперёд воссоздают пути,

На них лежит печаль

и нас к себе торопит, –

И вот уж осень в нашем парке бродит

И прежними отсюда не уйти...

Как холодит отсутствие костра.

Пульс убывает вслед за пораженьем.

Прозренье-мысль как младшая сестра

Обратные торопит отраженья.

Вдруг теплота дохнёт.

В груда твоей – мечты.

Душа властна – весна в окошко бьётся.

И снова мне, как в детстве, достаётся

Вся жизнь в подарок – новая почти.

Труднее мысли –

груза в жизни нет.

Люблю весну –

я осенью поэт.

От автора

Года размалывают зубы

И утончают оптимизм,

И мысли – памяти простуды –

Перетрясают организм

И прибавляют по довеску:

То – благородную болезнь,

То – взор, начищенный до блеска,

То – равнодушие,

то – лесть.

Не подгоняют больше встречи,

И реже, чем хотел и мог,

Друзей взволнованные речи

Твой обрывают монолог.

И вместо памяти – заботы,

Не наяву – во сне – полёт...

Больней аукается что-то,

Что не сбывается, а жжёт...

Мальчишка, я проснусь под утро,

Забуду всё и пропою

О мире вечном,

зыбком,

утлом,

Что составляет суть мою.

Там призраки, как слуги, служат

И лепят бабу из снежин, –

Ещё кому-то очень нужно,

Чтоб спели вдруг не песню –

Жизнь.

Но, чудится, –

прилежно слуги

Сжигают что-то на костре.

Мечта прекрасная о друге

Невыносимей и острей.

И как рисованный мираж,

В нас раньше умирает блажь.

Опять запахнет расставаньем,

Опять дорога увлечёт,

С друзьями краткие свиданья

Опять продолжат свой отсчёт.

Друзья мои,

да пусть всё – в прошлом!

Была бы память впереди.

И даже ничего хорошего

Не остановит бег в груди.

Что ж, пусть – не каждому!

пусть – изредка!

Мы ради этого живём

И ради сказочного призрака

С надеждой снова входим в дом.

И звёзды снова зажигаются,

Собой высвечивая путь.

Под их лучами вечно маяться,

И не спрямить,

не обогнуть...

Человек умирает –

взрываются звёзды…

Сколько звёзд!..

В чёрном небе

из них –

карусель,

Ждём весны,

будто новые вёсны

Нам заменят

любимых

и наших ушедших друзей...

Заманит суета,

прогрохочет

дорога Вселенной.

Сколько звёзд!..

Сколько в Небе

погасших

костров!

Только рвётся огонь

из холодного

чёрного плена

Нам

напомнить о шаткости

наших мостов…

Тула, 1983 – 1984

СОЛНЦЕ

Когда глаза уже не видят

И сердце стынет на пределе,

Остаться можно человеком,

Остаться можно на Земле.

Ты помнишь: сколько раз последним

Был приговор халатов белых

И сколько раз в слепом отчаяньи,

Казалось, не хотелось жить?

Душа истерзанная билась

И клокотала ярость бурей

И подчиниться не хотела

Всем равнодушьям вопреки.

Рукой костлявою старуха

Тянулась к горлу, усмехаясь,

И нашу юную беспечность

Она с собою унесла.

И так бывало неоднажды –

Страшила черная судьбина,

Твоим порывам одоленья

Тебя не думая отдать.

Но что-то там, в душе, ярилось

И не хотело примириться.

И в этой ярости опасной

Я к пониманию пришел:

Ведь можно жить, не веря в правду,

А веря, злу служить усердно.

Но лучше – сердцем исправляя

Все приговоры и судьбу.

Не верь, что жить нельзя иначе,

Как разве в душном окруженьи,

И что не вырваться оттуда,

Не оборвав душевных пут!

Представь себе картину Мира:

Два океана в атмосфере.

Из одного душа вдыхает

Всегда бессилие свое,

Любой глоток желанья губит,

Ростки прекрасного сжигает,

И постепенно безысходность

Начнет расти в тебе самом.

Но все движеньем объяснимо:

Тебе захочется иного.

И раздраженье злой змеею

Вопьется и напустит яд.

Вот с этих пор уже труднее

Вернуть свое непротивленье –

Ты начал изрыгать несчастья.

А их никак убить нельзя!

Они живые, но с отравой,

Как все зловонное плодятся.

И это страшно и порочно –

В себе рожать подобных змей.

Но есть в небесной атмосфере

Для всех живительное Солнце.

Для тех, кто хочет быть свободным,

Есть Океан другой – Живой.

Глоток дыханья освежает,

Снимает груз вины и горя,

Опору помыслам готовит,

Как верный друг в тебе живет.

Ты для себя решить пытайся,

Чему служить и с кем брататься,

И с каждым следущим дыханьем

Бери часть сущности своей:

Из одного – души отраву,

А из другого – силу Света.

И все так просто, что подвластна

Тебе всегда судьба твоя.

Те из людей калечат душу,

Кто лишь в себе ее находит.

И если сдерживать порывы,

Как человеком проживешь?

Ты, человек, велик не болью,

Не униженьем перед нею

И не презреньем к слабым духом,

А красотой, что дарит свет.

И в человеке спят не раны,

А их врачующая сила.

И наша сила спит спокойно,

И совесть спит. А не должны!

Сжигает нас не боль утраты,

Не одичавший зверь страданья,

А чувство времени: чем дальше,

Тем с этой силой меньше связь.

Опасность шепчет: “Что ты медлишь?

Пройдет космическое время

И никогда вернуть не сможешь,

Чему сейчас принадлежишь”.

Сегодня ты легко вдыхаешь

Из Океана свет и солнце.

Сегодня ты, лишь пожелая,

Сам Солнцем тоже можешь стать.

Не позволяй себе скатиться

На край страданья, где пределы,

Где чувство боли затмевает

Твое стремленье к чистоте!

Не позволяй себе промедлить,

Из двух источников напиться:

Ни слабодушьем, ни подлогом

Ты не обманешь чистоту!

Ты помоги тому, кто хочет,

Но хочет искренне и просто.

И он поделится по-братски

Своим желанием с тобой.

И так, делясь лучами Света,

Распространяя Мир и Счастье,

Друзей в дороге умножая,

Ты силу тайную найдешь.

Ищи вокруг себе подобных,

Надежд на это не теряя,

Не бойся проповедей темных,

Тех, кто желает обмануть.

Не отличить порой нечистых

От тех, кто честно хочет дела.

Ты будь готов в Пути прекрасном

Столкнуться с подлостью врагов.

Но не отталкивай вначале

Любого, в ком ты не уверен –

В непримиримости, известно,

Так часто скрыта Красота.

И если вдруг не делу Солнца,

А для себя зажжется кто-то,

Посеет зависть втихомолку,

Душою злобной закипит,

Кто, чтобы вылезти из тени,

Все ищет ловкого момента,

И уж, дождавшись, человека

Готовый ядами облить, –

Таких всегда считай чужими,

Будь постоянно настороже

И даже в их слепом бессильи

За злую силу уважай.

Ты с ними будь непримиримым,

Не верь елейности словесной

И все попытки, если сможешь,

В их продвиженьи пресекай.

И помни: кто не приобщился

И не проникся Светом Солнца,

Тот может личным оскорбленьем

Твою решимость посчитать.

Слепец! – Пока он так уверен,

Что перемирие с врагами,

Вниманье к их делам и судьбам

Равно святой любви к друзьям.

Такие люди оскорбятся

Тому, что ты снесешь с улыбкой,

И поначалу Дело Света

В презреньи могут оттолкнуть.

И если что-то от их взора

Сокрыто временем иль тайной,

Они скорей спешат плохое

Любому шагу приписать.

Не предавай непримиримость!

И объясненьями не мучай

Тех, кто пока понять не сможет!

И в ускоренье не играй!

Бывают в жизни положенья, –

Своим святым не поступившись,

Ты можешь быть испачкан ложью.

И это сделает не враг!

И можешь ты в одном решеньи

Все потерять – в непониманьи

И никогда уже до смерти

Ты пониманье не вернешь.

Но тем и греет Сила Света,

Что пониманье прорастает

Необъяснимыми путями

И даже там, где не должно.

Разлуку с близкими, друзьями

Любовью для себя согреешь –

Пускай последнюю надежду

Ты сам растопчешь на ходу…

И все, что делаешь руками,

Твои ли помыслы, желанья

И все, что людям отвечаешь,

Уходит жить в свой Океан.

И воздух этих Океанов

Бурлит и радуется с нами,

Но только злой – от огорчений,

А наш – от Света и Добра.

О, люди! – С нами наше счастье,

Оно в желаньях наших скрыто:

Никто дышать не хочет тьмою

И ищет Вечный Свет в себе.

Взрасти желания из Солнца,

Перед Прекрасным преклоняйся

И преумножь сверх всякой меры

Тот Океан: “Добро и Свет”!

Тула – Владимир, июль 1985г.

НАЧАЛО

Поэма

Поэма «Начало» писалась мною, когда ещё была жива мать, был жив отец. Это 1977 – 1978 годы. Моим дочкам было тогда 6 и 3 года соответственно. В 1978 году поэма получила первый приз в конкурсе на Центральном телевидении СССР. Я не понимаю, откуда в поэме ностальгические ноты. Никогда после этого подобного со мной не случалось.

Моим дочерям.

Памяти Мирошниченко

Григория Семёновича,

моего дяди, лётчика,

погибшего на фронте

в Великую Отечественную

Пролог

Поля и шахты – Русь моя –

И где-то редко – перелески –

Меня пленившие края,

Любовью писаные фрески.

Осенний воздух – акварель –

На волю вывесил художник,

Чтоб душу русскую согрел

Своей палитрой мелкий дождик.

Поля, познавшие татар,

Мне вашей ширью надышаться,

Как наш земной уютный шар

Заставить больше не вращаться.

Россия, давшая меня,

За каждым новым поворотом

Сквозь даль туманную видна

Земля, пропитанная потом.

И чтобы ни настало вновь,

Мы помним: сила гнула силу,

Хлестала смерть твоих сынов,

Моих отцов клала в могилу.

Всё это – в памяти моей

И в жизни тех, кто на подходе, –

Мы начинали с горьких дней

И жажды подвига в походе.

Россия, спасшая века, –

На каждом пяди обелиски,

На них название полка

Вмешает тысячные списки.

И эта речка, и закат,

И дом, и город, и дороги

Посмертным подвигом солдат

Для нас давно считают сроки.

Стоит над полем тишина.

За нею – тот, кто не вернётся.

И кажется – моя вина,

Что я живу, а он дерётся.

Пойми меня, моя святая Русь,

Мои надежды и мою тревогу,

Поверь, что я отчаянно боюсь

За нашу Землю и её Дорогу.

Ты помнишь, как пошло моё житьё, –

И запах гари, и чужие лица?

Я был задет кромсающим огнём,

Едва успев нечаянно родиться.

Я был рождён в военном сентябре

Второго года, политого кровью,

И с молоком, подмешанным к воде,

Впитал тревогу наравне с любовью.

Глава I

Земля

Земля моя, ты не забыта!

Тобой живу, тобой дышу.

И всё, что временем добыто,

С тобой отпраздновать спешу.

И пусть живу вдали от детства

И уж нечасто в наши дни

Я выбираюсь с грустью в сердце

К местам далёким и родным.

И прохожу тобою снова

И будто много лет назад

Та изначальная основа

Туманит мой нездешний взгляд.

Земля, я многое тут вынес

И, покорённый, снова твой,

И вспоминаю – здесь я вырос

И здесь я начал первый бой.

Через поле и деревню Вьёвку

С дочкой, налегке и не спеша,

Мы идём, а жаворонков звонких

В синеве полощется душа.

Было время, той же тропкой тайной

Я с отцом в стене пшеницы плыл,

Так же на короткое свиданье

К деду с бабкой хаживать любил.

Жили мы в посёлке по соседству,

Мне тогда казалось – далеко.

Там начало памяти и детства

Потекло неспешною рекой.

Так же солнце жарило затылки,

Духота томила, как в аду.

Мы простую воду из бутылки

Как живую пили на ходу.

От деревни, видимый с пригорка,

Меж деревьев город забелел.

Я садился к бате на закорки

И «Пшеницу золотую» пел.

Под горой, в травище на привале

Ели сало вместо колбасы,

И щетина на румяном сале

Жалила, как дедовы усы.

Так же псы на нас из подворотни

Лаяли лениво и незло,

И речушку с тем же поворотом

По деревне медленно несло.

Я ещё не знал, что этот город

Под зелёной шапкой на холме

Позовёт меня и очень скоро

Навсегда поселится во мне.

Тут первый стих и первая любовь,

И первое прикосновенье в танце,

И первый день, наполненный борьбой,

И первый стыд, окрашенный румянцем,

И первый вечер, где рука в руке,

И первый трепет, слышимый тобою,

И первый друг на жизненной реке,

И первый враг, подаренный судьбою,

И первая в тиши вечерней трель,

И первая работа землекопом,

И первый рубль, истраченный на дрель,

И первый шаг, что был в пути протопан,

И первая модель – аэроплан,

И первый гвоздь, и радиоприёмник,

И первый шелест заэфирных стран,

И первая мечта из неуёмных,

И первый – на свои – велосипед,

И первые соперники в сраженьи,

И первый вкус пленительных побед,

И первый запах горьких поражений,

И первый снег в ночи под фонарём,

И первая метель в небесном звоне,

И первый в поле вдруг застывший гром,

И первый смысл, лежащий на ладони.

И первых тренировок злая соль,

И первое скольжение по насту,

И первый раз испытанная боль,

И первый раз упущенное счастье.

Здесь первая утрата средь друзей

И первая ошибка и надежда,

И первый вызов грянувшей грозе,

И первый шрам, скрываемый прилежно.

Здесь – память и мои учителя,

Здесь полубоги за далёкой дверцей,

Здесь детством освященная земля

И, значит, часть подаренного сердца...

Глава II

Дом

Переезд – всегда большое дело.

Финский домик, навсегда прощай!

Всё прощай, что нас несло и грело!

Ты прощай, меня взрастивший край!

Вы прощайте: луг в траве и кашке,

Речка, поле, в поле – колея,

Вдоль неё, размытая на пашне,

Ручейком канавка, как змея!

Через много лет в росистом утре

Я увижу позабытый луг,

А над ним – свисающие кудри

Неземных и нетуманных вьюг.

И мгновенно эти повороты

Совпадут с уснувшими во мне.

Я шагну в открытые ворота

В том далёком и чудесном сне...

Сумерки, машина, горький привкус…

В кузове среди вещей – живой

Двухметровый одинокий фикус -

Будто с непокрытой головой.

До свиданья, мой ровесник Васька!

Встретимся ли? Оказалось – нет!

Покатилась огненная пляска –

Впереди машины белый свет.

За рулём – отец в картинных бликах

Всматривался в сажевый простор.

В щелях ветер жалобно пиликал

И урчал таинственно мотор.

Я уснул. Очнулся под кроватью

В доме, в городе в том самом, наконец,

Всюду, разгороженные кладью,

Спали сёстры, мама и отец.

И зажили. Тот барак и ныне

Словно дед с подпорками стоит.

И хотя вокруг дома иные,

Сохранил свой первозданный вид.

Теснота. Казённая квартира.

Шестеро. Всё за одним столом.

Потому, чтоб каждому хватило,

Мы решили: будем строить дом.

Как мечталось по большому дому,

Чтоб вместил бы деда, бабку, нас!

Золотые руки деда Сёмы,

Адская силища, верный глаз.

Выбирали известковый камень,

Над ручьём исследуя овраг.

Скоро там под нашими руками

Врезались пещеры, сея страх.

Стружки, брёвна, доски, гвозди, глина

Всё влекло живую ребятню.

Мы мешали. Дед ругался длинно

Раз по сто отчаянно на дню.

Вдоль овражка, на зелёном дёрне –

Красные со звоном кирпичи.

Дед из глины в деревянной форме

Делал их и обжигал в печи.

Первым стал сарай. Туда пожитки

Старики повесили на гвоздь.

Нажитое до последней нитки

На одну тележку улеглось.

Батя редко приходил на стройку,

Всё мотался где-то по стране.

Мать таскала брёвна и сестрёнку,

Для детей работала втройне,

Злую ругань деда, как умела,

Отводила от настырных нас,

Только внутренне как будто бы твердела

Да ждала теперь недолгий час.

Осенью в ненастную погоду

Без отца грузили тощий скарб.

В колее разбрызгивая воду,

Я въезжал в сознательный этап.

...Обживались в доме понемногу.

Задымила печка из угла.

Мимо нас проезжая дорога

К шахте двадцать третьей пролегла.

В стойле рядом – теплая бурёнка.

Мать пасла её и вечером и в ночь.

Пас и я, но рогом под печёнку

Долбанула и погнала прочь.

Знать, не нравилась ей щуплая фигура,

Поднял бунт её коровий пыл.

Мне Красавка распорола шкуру,

Чтобы впредь я неназойлив был.

На рассвете раннею весною

Родила ты мокрого бычка.

Мы ему на кухне за доскою

Под тулуп давали молочка.

Чуть окрепнув, на прямые ноги –

На два циркуля – он порывался встать

И качался – маленький, безрогий, -

По углам выискивая мать.

А у дома – рыжая собака –

На утеху взрослых и ребят.

Первый Джек, как горько я заплакал,

Лишь узнав, что ты землёю взят!

А вокруг – похожие картины,

Как в деревне – всяк себе кузнец –

Две шеренги в зелени и сини

Протянулись из конца в конец.

И стояли избы над оврагом:

Позади – холмистые поля,

Впереди – солдатским строгим шагом

Вымахали браво тополя.

Умирала шахта, выдыхалась.

Вслед за ней – ещё десятка два,

Но о стройке, сдобренная малость,

Прошумела громкая молва.

И вдали, где сходятся овраги,

Вырос полыхающий огнём

Мой завод сначала на бумаге,

А потом, как водится, живьём.

Город мой теперь – не центр шахтёрский.

Терриконы сильно заросли

И являют просто бутафорский

Серый горб над уровнем земли.

Четверть века как из-за болезни

Незаметно таял шахтный стан –

Ветки паровозные исчезли,

Но ещё дымится колчедан.

И шумят крутом хлеба да травы –

Наступают новые века,

А шахтёрская былая слава

Проплыла, как в небе облака.

В доме том живут и дед и бабка.

Только не мои, а дочерей,

И живёт по-прежнему собака,

Всех собак на улице добрей.

Глава III

Учителя

Я – из рабочей косточки,

Её могучий всплеск,

Пустил свои отросточки

Под пулемётный треск.

Я – сын великой матери,

Её победный стон,

От верстака в мечтатели

Шагнул под свист времён.

Я – из шахтёрской радости

Пробитых дедом лав.

Я душу взял от каждого,

Из грохота восстав.

Я – кровь российской памяти,

Её седой листок.

Я – от крестьянской пахоты

Шевченковский росток.

Я до последней чёрточки

Рабочее впитал.

Я – из рабочей косточки,

А в ней звенит металл.

Сколько помню – сидеть без дела

Для меня было сушим злом,

А уж если судьба велела,

Мне казалось – не повезло!

И какая-то злая воля

Не давала покоя мечтам,

И менялась напевность мелодии

На зовущий вперёд там-там.

Что я только ни делал в детстве?!

И сегодня о том же моля,

Я хочу, чтобы жили в сердце

Мои первые учителя.

Первой – мать для любого сына, –

Четверых поднимала нас.

И бывало, что сердце стыло

В неуютный полночный час.

Отхлебнула шахтёрской закваски,

С мужиками в забое внизу,

Но своей доброты и ласки

Не теряла в любую грозу.

Всё держалось на ней – от коровы,

Что не лишней для нас была,

До прополки, до дров колоды,

До последнего в доме кола.

Она много болела, но молча

Всё сносила ради детей

И сердечные приступы ночью

Скоро стали привычны ей.

И вставала чуть свет в окошке,

И спала, неизвестно как,

И лечили её ладошки

Добротою любой синяк.

Вслед за матерью – дед, её свёкор.

Не любила она его,

За тяжёлым и злобным оком –

Нелюдимости торжество.

Четверть века давно уж минуло

С той поры, как ушли из села,

А крестьянская страсть не сгинула

И настойчиво в поле звала.

На косом пятачке за погостом

Проросла сиротливо рожь

И, как встарь, там убого и просто

Бабка с неба просила дождь.

Жали серпом, везли снопами.

Посмотреть – посходили с ума,

Били цепом, зерно ссыпали,

Будто в детские, закрома.

Даже просо, а то и гречиха,

Вызревали метёлкой вверх.

Дед по полю, поникший и тихий,

Ковылял, забывая всех.

Брал частенько меня с собою,

Я послушно ходил за ним.

И лицо его – грубое, злое –

В те минуты казалось другим.

Не смирился он с той потерей,

Тосковал, запивал, молчал

И, чем дальше, тем меньше верил

И тем больше на нас ворчал.

Находил утешенье в деле –

Всё, казалось, мог сделать сам –

И жила в его хмуром теле

Только страсть к рукотворным вещам.

Он любовно строгал. Стружки пахли,

Словно дождиком свежий лес.

Я смотрел и, мучимый страхами,

Портил деду какой-нибудь срез.

Попадало, да что там – детство.

Только многое въелось так,

Что оглядываю с блаженством

Весь в зарубках столярный верстак.

Был и третий, кого как Бога

Я любил и в себе берёг,

Но разбилась его дорога

С миллионом других дорог.

Был он скромен, в делах – неистов,

Был и добр, и мечтать любил

Был механиком и радистом,

Ну а главное – лётчиком был.

Был он молод и близок этим,

А ещё – хладнокровен и смел.

Я мальчишкой в пилоты метил,

Я радистом, как он хотел.

Оказался я близорукий,

Над моделями время сжёг

И в небесные те науки

Ни войти, ни взлететь не смог.

Но взлетел соседский мальчишка,

Что детали таскал ко мне.

Начитавшись моих же книжек,

Он проносится в вышине.

Я завидую по-хорошему,

Я горжусь, что в его мечте,

Сквозь мою, воплотилось прошлое

Поклонение высоте.

Было: взмыла земля за Житомиром

От удара того ястребка.

Оперенье с облезлым номером

Через годы подымет рука.

А пока что совсем неслышно

Ходит по небу дядька мой,

Быть живым – на войне не вышло,

Но не кончен последним бой.

Школа – милая и далёкая,

И любимые учителя,

Почему до какого-то срока я

Не испытывал тяжесть рубля?

Тяжесть ту, что даётся недёшево

Не одними мозолями рук,

А бессонницей, мыслями, крошевом

Из кровавых и радостных мук.

Может, всё-таки слово и дело

Друг от друга мы где-то рвём,

Где словами как серым пеплом

Осыпаем душевный подъём?

Рвём от трудностей преодоление,

От борьбы – её тяжесть и соль,

От любви и работы – горение,

От надежды – и нежность и боль?

И за внешнею лёгкостью слова

Про дела, что под кровью других,

Мы расплачиваемся сурово

Безразличием молодых,

Неумеек и суперменов,

Еле двигающихся бочком,

То ли – циников, то ли – поэтов,

То ли – юненьких старичков, –

Подозреньем в обмане и крайностях –

Если взрослый, то чёрен иль бел.

И приходит на смену сладостям –

Отучился, как отболел.

Гори, гори, электросварка,

Металл клокочущей дуги.

В работе, выхваченной ярко,

Пекут стальные пироги.

Где плещут огненные жала,

Лучом таинственным маня,

Крестили рыцари металла

В электросварщики меня.

Здесь классный сварщик – Коля Зотов –

В морской тельняшке напоказ

Сдирал как накипь позолоту

С меня, мальчишки, в первый раз.

Я понял – тут, на поле боя,

В любом труде, какой он есть,

Нет разудалого разбоя,

В нём – и достоинство, и честь,

И что цена работе всюду

Не на одни идёт рубли,

Что главное в работе – люди

Как совесть и душа Земли.

Мы с друзьями, окончив школу,

Приступили варить металл.

Цех котельный, подобный грому,

Нашей школой рабочей стал.

Тут гремела железа музыка -

Не литавры, а каждый срез

Выпирающих дутыми пузами

Обечаек и днищ оркестр.

Ах! Как сердце смеялось и пело,

Когда в темную прорезь стекла

Было видно, как строчка кипела,

Раскалённая струйка текла,

Застывала темнеющим шрамом

И чешуйками рыбы под ней

На зачищенном шве под нагаром

Отражалось сиянье огней.

Рассуждал я тогда по-грешному,

Что недолго пробуду тут.

Электроды? А ну их к лешему!

В лучшем случае – подождут.

И казалось, что здесь – не творчество,

Зарабатывание на житьё,

Ну а там – что непонято хочется,

В том далёком – призванье моё.

И мерцала певуче надежда.

Я её не равнял другим.

И казались, как море, безбрежны,

Бесконечны и жизнь, и шаги.

И не знал ни тревог, ни сомнений –

Вся дорога под солнцем видна –

Ни препятствий малейшей тени

В разноцветье зовущего дня.

В ожиданьи душа замирала.

Всё хотелось потрогать подряд.

И несло – от стихов до металла,

И бросал, и ругали... А зря!

Много позже я понял – метанья,

От которых немало зла,

Шли от вечного поиска знанья

И любви совершать дела.

Грешен, было – хотел одуматься,

Из всего телевизор ценя,

Только дочка, большая неслушница,

Повторяет, быть может, меня.

Если нет ещё тестов праведных,

Чтоб за час рассказать судьбу,

Значит, наши дороги правильны,

Значит, сложно найти одну,

Значит, будут ошибки чёрные

Среди белых, как снег, дорог,

Значит, выпадут дни никчемные

Как старьё, что ушло за порог.

Может, счастье – когда без поиска,

Просто так – повезёт и всё? –

Не на год, а на жизнь успокоиться

За дорогу, что дальше несёт.

Я сейчас иногда, оглянувшись,

Вдруг нащупаю тонкую нить –

Я – в заводе, как шкет-фезеушник,

Только-только начавший жить.

Скромник школьный, тшедушный отличник,

Вдруг ударился в жизнь как в бега.

На копейки, рубли, а не тыщи

Начинались мои берега.

Дым прогорклый. Ворчанье металла.

Облачённый в ХБ факир –

Я себя представлял, пожалуй,

Подпирающим целый мир.

Глава 1У

Дед

Моё оборванное детство,

Земля моя, ты не забыла

И полунищее наследство

Не до предела раздарила.

Остались в нём мужской тревогою

Нечаянные сном и болью

Моя неторная дорога,

Моё непаханное поле.

Скажи, Земля, какая сила

Переплела любовь и жажду

И до сих пор не процедила,

А поперчила неоднажды?

Ох, и крут был характер у деда!

Настоять на своём он умел, –

Бесконечные стоны и беды

Донимали средь праведных дел.

И жила в нём слепая потреба –

Когда быть урожаю в мешках,

Запивал он, да так, что без хлеба,

Без коня приползал на руках.

Сын крестьянский и сам крестьянин –

С болью в сердце, лицо в слезах –

Землю, что перемерил горстями,

Как любовь от себя отрезал.

Ни коняги, ни хлеба издревле,

Но надеясь на лучший приют,

Уходил он тогда из деревни –

Только сила да бабка, да кнут,

Да ребята, что мал мала меньше:

Самый старший на трактор сел.

Налегке – за плечами все вещи –

Уходились они насовсем...

...И прибились. Шахтёрские муки.

Уголёк выдавал на гора.

Я запомнил те чёрные руки,

Словно только увидел вчера.

А по времени это проплыло

Расстоянием в двадцать пять лет.

Поубавилась прежняя сила,

Стал седой и чуть сгорбленный – дед.

Но всё так же, как некогда прежде,

Был молчун, в гневе – страшен и крут.

Он и раньше не хаживал в нежных,

Тут же – сразу за старенький кнут.

Благо, к шахте окончилась тяга

Да и глазом-то видел одним,

А извечная ласка к конягам

Привела его заново к ним.

Лошадей, мне казалось, не трогал,

Больше кнут для острастки держал,

И бывало далёкой дорогой –

Неподвижно висела вожжа.

И возил он опилки да уголь,

Помню, в баню, больницу и клуб,

И частенько к себе на угол

Зазывал меня в угольный куб.

Приносил мне на удочку леску

Из своих лошадиный хвостов

И ругал на чём свет невестку,

Что не чтила старинных постов.

А уж как он честил меня, помню,

Когда брал инструмент и бросал!

От обиды на дедовы громы

На глазах выступала роса.

Но однажды, мне шесть что ли было,

Первый раз посадил верхом,

И шахтёрский, в опилках и пыли,

Конь – стал первым моим скакуном.

Я заплакал – и стыдно и жалко –

Очень уж был костлявый хребет.

Усмехнувшись, до титьки и мамки,

Опуская, послал меня дед.

Но всё так же в денёчки зарплаты

Приплетался, что тот босяк.

На семейные дыры заплаты

Бабка ставила кое-как.

А когда ослабевшие ноги

Подтолкнули к последней черте,

Потянуло внезапно к дороге,

Что вела к деревенской версте.

Стал он старый, седой и угрюмый,

Но ему представлялось во мгле,

Что идёт он – весёлый и юный –

По родимой, по курской земле.

...И с тех пор пролетело немало –

Нет ни бабки, ни деда, ни шахт,

И уж память как будто бы стала

Преломлять исторический факт –

С удивленьем взираю на дочек:

Стоит только увидеть конька,

В упоении каждая хочет

Непременно потрогать бока.

То ли прадеда гены повинны,

То ли что неизвестное нам,

Но оставлено в царстве машины

Им наследство – любовь к лошадям.

Ах! Как редки теперь коняги!

Но тихонько войдите в наш дом –

Скакуны, жеребята, трудяги

Так и скачут везде табуном.

А дочь рисует лошадей,

Свободных и потусторонних,

И не пускает посторонних

К любви единственной своей.

А дочь рисует лошадей...

Повсюду с ними заодно

И наделяет, чем хотелось,

И неизведанная смелость

Живёт в её душе давно.

А дочь рисует лошадей...

Не зная ветреных измен,

Она в любви своей мечтает

И только чувством понимает,

Что счастье – в муках перемен.

А дочь рисует лошадей...

Свободны лошадь и седок.

И непонятно нам и грустно,

Но это, право же, – искусство,

А в нём безмолвствует пророк.

А дочь рисует лошадей...

Глава У

Мать

О матерях всего трудней,

Войну прошедших – и тем боле.

Каких судьбою чёрных дней

Не выпадало им на долю!?

Каких невыдуманных мук

Они не знали, разрываясь,

Когда сжигавшее вокруг

Лизало смертью нашу завязь!?

И никакой суровый суд

Не попрекнул бы их расплатой

Когда они последний фунт

Несли не детям, а солдатам.

И сколько тех живут сейчас,

Кому не выдано гарантий!

Всё, что потрачено на нас,

Нам переплавить бы в характер!

А доброту, что нас несла

В руках, войною обожжённых,

И наяву и в горьких снах

Сегодня ищем в наших жёнах...

Вдоль села на лесной Белгородчине

В огородах петляет река,

А за нею – до солнца охочие

Хаты белые греют бока.

Здесь когда-то девчонкой тихою

По земле пошла моя мать

И нуждой для неё, а не прихотью,

Было в поле рассветы встречать.

Сирота – свою маму она не помнила,

Лишь отец потихоньку мог

Приголубить поутру сонную,

Подавляя украдкой вздох.

Был же он молодой и красивый,

Но в тяжёлые те года

Под напором неведомой силы

За полгода угас навсегда.

Потому-то всю жизнь дальнейшую,

Оказавшись без ласк в девять лет,

Знала цену совету гревшему,

Знала слова простой секрет.

И ко всем сорванцам на свете,

Чей бы ни был – чужой или свой –

Подходила, как дети к детям

И как будто прикрыв собой.

Привыкала она быть кроткой

(У чужих людей – кабала),

Навсегда привязалась к тётке,

Словно матерью та была.

И с её четверыми тоже

Наши трое одной семьёй

Пробивались, как подорожник

На обочине мостовой…

А когда перебрались далече,

Жить отдельно мечталось ей,

Но отец, хотя не перечил,

Со своими, считал, – теплей.

Тяжело – далеко от дома,

А с такими, как бабка и дед,

Было тяжко тогда особо,

В годы, полные бурь и бед.

И хотелось иметь девчонок,

Ощутить материнства новь,

По-известному наречённых,

Может, Вера, Надежда, Любовь.

Но Веруне жилось непросто –

Заболела и умерла.

И шумят сейчас три берёзки

Рядом с ней у большого села.

Было горе, да лет ведь двадцать

Отпустила тоска потом –

И пришла пора собираться

За второю дочкой в роддом.

А работа – на клети в шахте

(Что за время – шахтёрка-мать!),

А мечталось порой о пахоте

В предрассветную благодать.

Мужикам тяжело давались

Те забои и тот удел,

Ну а жёнам – какая сладость

В темнотище да по воде?

А однажды беда незваной

И печальной гостьей пришла –

Полыхнуло молнией рваной

И погасло жерло ствола.

За мгновение помертвела,

Повезло – на глазах у людей,

Отлежалась и отболела

За больничных несколько дней.

Был отец в это время в далёких

И бугристых монгольских степях

И писал оттуда о сроках,

Об армейских долгих харчах.

Но гремела уже на западе

Застоявшаяся тишина,

Приносила горькие запахи

Разгоравшаяся война.

А потом покатилось бедствие

По полям исчадием зла.

Нам досталось тогда наследство –

Багровеющая земля.

Так начиналась жизнь моя,

Голубоглазая Россия,

Ты родила таких, как я,

Когда война кругом косила.

И вместо милой тишины

Над колыбелями висели

Плач матерей и гул войны

И с ними – дымные метели.

И сколько воли день за днём!

И сколько трачено усилий!

Мы появились под огнём,

Как продолжение России.

И слава нашим матерям,

Не испугавшимся трагедий!

Иначе сколько б потерял

В минувшей битве русский гений!..

Миновала година лютая,

Стали былью мирные дни,

А для матери большими путами

Обернулись дома они.

Не прошло и года той сказке,

А уж мы собрались встречать

Вороного в рессорной коляске

И сестрицу, и нашу мать.

Появилась на свет Любаша

С голубыми глазами отца.

Устоявшееся вчерашнее

Побежало смотреть с крыльца.

С четверыми непросто справиться,

По всему – доставалось ей,

Ведь большая – почти красавица,

А малышке – по пальцам дней.

...Ещё долго протянется время,

Когда мучиться и страдать.

Сердце матери – что за кремень?

От какой горы оно, мать?

Я помню: мне четыре года,

Сестра в пелёнках, мать и печь,

Дрова в печи стреляют воду,

И мать не может их разжечь.

Наш финский домик, душу гревший,

Уют семейный несший нам,

Я вспоминал тебя, конечно,

Скитаясь после по углам...

А печь дымила слишком долго

И мама, выбившись из сил.

Нашла на пропылённой полке

Давно забытый керосин.

Бутылка, булькая всесильно,

Своё веселье пролила,

Дорожка в каплях керосина

Прошла от печки до стола.

И лишь коснулось пламя спички,

Ударил бешенный язык

И, вылетев из пасти печки,

Стеною огненной возник.

И мать отпрянула невольно,

На миг зажмурила глаза,

Потом открыла. Было больно –

Перед лицом неслась гроза.

Там – пламя белою стеною

Обрезало меж нами нить.

Она – сквозь пламя и собою

Детей хотела заслонить.

Потом на стол – меня, бутылку,

Сестру мою и – в дверь стрелой.

И одеяло с чёрной дыркой

Чадило скоро под стеной.

И на колени перед нами

Упала мама тяжело,

Обняв дрожащими руками,

Хотела спрятать под крыло.

Она не плакала помногу

И не держала образа,

А тут рука молилась Богу

И за слезой ползла слеза.

Мне по ночам порою снится

Наш финский домик, мать и печь,

Дрова, дымящие со свистом,

И мать не может их разжечь...

Много лет утекло с заботами.

Разлетелись давно птенцы.

Между нами плывут самолётами

Наши письма во все концы.

Но случается – возвращаемся

На твои начала, Земля.

К незабытому обращаются

Исполинские тополя.

Я по этой Земле заплаканной

Прохожу из конца в конец,

За мою колыбель заплачено

Миллионами чьих-то сердец.

...Снова близятся дни осенние

И опять, утоляя грусть,

Я за эти просторы синие

К материнской руке тянусь.

При отце тут цвела безотцовщина,

Проклиная зелёную страсть.

Заплясала судьба-танцовщица

По дорогам, где розы да грязь.

Выйдет мать сиротливо и сгорблено.

Сколько дум утекло с тех пор!?

Мы тобою не просто вскормлены –

Отметаем от жизни сор.

Всё по-старому, по-домашнему,

Только больше морщин у губ.

Угостишь и мясом, и кашами,

Сокрушаясь, что я так худ.

Но не грузом телес, любимая,

Мы прикованы к тем местам.

Не невольничье – стать соколиная

Растекается по сердцам.

Старый дом, ты совсем ссутулился,

Забываешь ребячьи дела.

Деревенская тихая улица

В города по асфальту ушла.

Да по стенам живые трещины

Зазмеились на стыках лет.

Нам немалое было обещано –

Что-то – сбудется, что-то – нет.

Глава У1

Встреча

Начало тех сороковых

В иных сердцах ещё хранится,

Когда средь мёртвых и живых

Легла кровавая граница.

И все, кого застал рассвет

У пограничной переправы,

До боли жаждали побед,

Собой залечивая раны.

Остановить слепой свинец

Какому смертному под силу?

Ценою собственных сердец

Спасали Землю и Россию.

Они добыли тишину,

Но на пути к вершине цели

Не все, познавшие войну,

В её горниле уцелели.

А тот из них, кто не дошёл,

Кого взяла Земля седая,

Стал нашей болью и душой,

В сердцах рождённых оживая.

Может, грешен я всё-таки где-то –

Походить не хотел на отца.

Сколько помню свои рассветы,

Заносило меня без конца.

Так мотало по белу свету,

Отбивая охоту петь,

Что уж начал былые меты

Забывать и умом скудеть.

Всё же было – прорежет память,

Незабытая с детства грусть –

Фотокарточка в чёрной раме

И заученное наизусть...

Их три брата, сестра Дуняшка,

Все – в работе, мозоли – в ряд,

У отца же – душа нараспашку,

Даже слишком и всё не в лад.

Полюбил больше всех в деревне

Трактора, был тогда "Фордзон",

И на поле поехал первый,

До седин сохранив разгон.

А случалось – ласкал гитару

На гавайский шальной манер

Так, что струны напевом старым

Задевали за каждый нерв.

И хватала за сердце песня –

Пел он песни, закрыв глаза, –

Так, как сказка сходила если б,

Так, как душу трясла б гроза.

Только я его видел нечасто –

Всё в дороге – и день, и ночь,

И лихое шофёрское счастье

Уносило от дома прочь.

Пережил и войну, и печали,

Не гоняясь за длинным рублём,

И летящие веером дали

До сих пор раскрываются в нём.

Средний брат – тот в строительстве дока,

Мастер, ныне так редки они, –

Крут и скуп, но что сделал, без срока

Простоит – рукотворный гранит.

Ну а младший?

О нём рассказы

Не любил заводить мой дед,

Я живого не видел не разу,

И могила – неведомо где.

Там пахли порохом

ночные шорохи

И гулом башенным

не по-домашнему

Встречало каждого,

кидало заживо

По сердцу бившее,

не всех хранившее.

На землю падати –

восстать из памяти!

Кому начертано,

тревоги черпали

Пригоршней чистою

пригоршней алою.

Им надо выстоять,

им надо малого.

В степных пожарищах

своим товарищам

Они оставили,

что сами славили.

И мы хотели жить на них похожими!

...Я впервые попал в санаторий.

Только-только пробилась трава.

На продутом ветрами просторе

Ошалело неслась голова.

И не думал, что ждёт меня случай,

Что заставлю себя опять

С середины прожитой кручи

Книгу жизни назад листать.

День весенний летел навстречу,

Ветерок шевелил облака

И деревьям негромкие речи

У запруды шептала река.

Выделяя меня среди прочих,

Медсестра подняла глаза:

– В ту войну был ли дядька твой лётчик?

– Был. Конечно.

– А как его звать?

– Самый младший из братьев – Григорий,

Встрепенулась, а я стою.

– Где теперь он?

Предчувствую горе.

– В сорок третьем погиб в бою.

Тут погасла она как-то сразу,

Погрузнела, быть может, чуть,

Отвернулась и сеть у глаза

Обозначила долгий путь.

Но мгновенье одно скорбела,

Видно, часто случалось ждать.

Улыбнувшись, взялась за дело:

– Обещаю всё рассказать.

Я гляжу – не по возрасту резвая

И походки девчоночной стук,

Бросит взгляд на тебя – точно лезвием

Проведёт по живому вдруг.

Через несколько дней под вечер,

Когда выдался тихий день,

Очень скупо о прошлых встречах

Рассказала, сгоняя тень.

Молодою, совсем девчонкой

Напросилась она на фронт,

Где и встретилась с наречённым,

Прибавляя себе забот.

Только время ненастное было.

Улетел он в другие края.

Вслед за этим внезапно остыла

Тонких писем живая струя.

– Не искали?

– Тогда не искала,

А уж после войны – не смогла

И, чем дальше, тем больше считала:

Не нашёл – значит, плохо ждала.

Да и боль притупилась, – привыкла,

Так привыкла, что не понять –

То ли, может, я горе мыкала,

То ли гордой хотела стать?

Здесь у нас в санатории люди

Постоянно идут и идут.

Всё-то думала – время остудит,

Проживу и без мужниных пут.

– После встречи с тобой не сидела,

На автобус и – в старый дом.

Тридцать лет не брала, не хотела

Эти письма его и о нём.

А взяла и отчаянно стало.

Наревелась, как девка, в ночи.

Очень мало, как всё-таки мало! –

Еле шепчет, а будто кричит. –

– Ах, да что там! Зажму потуже.

Твой Григорий по отчеству как?

Я сказал и услышал тут же:

– Не совпали они, земляк!

Я-то думала, ты – племянник,

Слёзы вдовьи слегка утру.

Погостил бы немного в праздник,

Повидал бы свою сестру.

...Не хотел я писать об этом,

Понапрасну себя корил.

Пусть окажется всё недопетым,

Но счастливым – себе говорил.

А за тридцать с тех пор отшумевших

Всё меняющих долгих лет

Вероятности быть уцелевшим

Даже слову практически нет.

И сказала, прощаясь:

– Похожи! –

Как искру уронила из глаз...

Иногда вдруг подумаю: всё же

Что-то роднила нас.

Спасибо, Лидия Михайловна,

Что пробудили ото сна,

Что там, где хмурая проталина,

Вовсю ударила весна.

Спасибо, что толкнули в прошлое

К давно нехоженым местам,

К мостам, над нами переброшенным,

К забытым, кажется, мечтам.

Вы одарили кровью алою

Природе, может быть, в укор.

Спасибо, Лидия Михайловна,

За ожиданье до сих пор.

Спасибо, что надежды прежние,

Чтоб ни случилось, всё живут

С любовью юной перемешаны,

Не признающей дни и суд.

Глава VII

Память

И нужно-то совсем немного

Чтоб рукотворная игла –

Тобой рождённая дорога –

Как на ладони пролегла.

И нужно-то одно словечко

Услышать вдруг со стороны,

Чтоб рано высохшие речки

Не прибавляли бы вины.

И каплю горечи добавить

В минувшие бесследно дни,

Чтоб человеческую память

Определяли и они.

И нужно-то чуть-чуть покоя,

Чтоб, осмотревшись, вдруг решить –

В чём заключается такое,

Чего же ради стоит жить,

И чтоб связать в единый узел

Святое в каждом узелке,

А утром с обновлённым грузом

По новой двинуться реке.

К старикам приезжаю –

На стенке портрет запылится:

Рядом с дедом и бабкой

Их сын, как во многих домах,

В гимнастёрке не новой

С тремя кубарями в петлицах

На могучих плечах,

Как на древних российских холмах.

Я поверил рассказам

О самом большом ожиданье,

Что для каждого в жизни

Приходит, как в небе заря,

Продолженьем любви,

Продолжением прошлых страданий,

Словно свет по цепочке,

Чтобы жили и пели не зря,

Чтобы не было больно,

Что жили и гибли напрасно,

Даже если ни сына, ни дочки –

Так молод – не дал,

Чтоб внучата чужие

Смеялись в далёком пространстве

И невестам букеты

Кто-то, сильно волнуясь, вручал.

Нам судьба не бросала

Проверкой редут баррикады,

Не в сраженьях великих

Наши мужали сердца –

Нам пришлось закаляться

Под гром заводской канонады

И под мирными залпами

Учиться ходить до конца.

Но забыть нам нельзя

Тех давнишних баталий,

Где под пулями парни

Лучших теряли друзей.

Никогда, как и вы,

Не признаем исходов фатальных,

Обрубающих напрочь

Мечту, как крыло, у людей.

Ты не вышел из огнищ

Обожжённым и твёрдым,

Чтобы помнить сраженья

И грезить атаками вновь.

Я пою о тебе –

О земном, неуёмном и гордом,

Через горечи судеб

Пронёсшим земную любовь.

Ваша юность прошла,

Как проходят в атаках мгновенья,

Где приказом «Вперёд!»

Обрывались приказы «Ложись!».

Мы у вас наполнять

Научились великим терпеньем

Драгоценный сосуд

Под названием «Жизнь».

Пусть не все мы добрались

До нынешних дум поколений –

Много проще сбивает

Трескучая вычурность фраз, –

Не простят нам ни зла,

Ни оправданной жалостью лени,

Что порою, как ржавчина,

Разъедает невидимо нас.

Нам бы петь, как и вы, –

Во весь голос, открыто,

Как распахнуто

В зелень с весенним дождём.

Я встаю на заре,

Как умыться

Надолго забытым,

Но таким дорогим для меня

Ремеслом.

Оживают во мне

Опалённые памятью годы,

На бумагу ложатся

Нелегкие строчки в стихах.

Где над миром проносится

Завтрашний ветер свободы,

Там живу и пою

В настоящих и прошлых делах.

Будет время –

И сердце во мне разорвётся,

Зарасту я травой

И метелица

Выстудит бок,

Опрокинутся навзничь

Холодные звёзды

И закапают слёзы –

Берёзовый сок.

Что прошло?

Что сбылось? –

Не вернёшь ниоткуда,

Что давалось когда-то

Неподкупной судьбой.

Мы упрямо росли

В ожидании чуда,

А уходим, как все,

И уносим упрямство с собой.

И не нам продолжать,

Чтоб порою

До слёз наслаждаться,

Не стремиться,

Не быть,

Не любить,

Не терпеть, –

Мы уходим,

А чувства

Стремятся остаться,

Мы уйдём,

А они

Долго будут гореть.

Расстояния наши,

Конечно, ни в чём

Не измерить.

Мы вернёмся

Не в гости,

А в душу и, может, в судьбу

Заглянуть.

Ах, как хочется жить!

Только жить

И отчаянно верить,

Что сумеем

В опасный момент повернуть.

Остаётся всё меньше...

В пространство

Экспресс уходящий

Раздвигает границы

И там

Зажигает рассвет.

В неземное ничто,

Ускоряясь

Всё чаще и чаще,

Словно чёрные птицы

Уносятся

Призраки лет.

И в мирной тишине гремят салюты,

И в мирной тишине солдаты гибнут,

И будто возвращаются минуты

Поры минувшей в строгих звуках гимна.

Встаёт Россия памятью военной

Над поколеньем, пороха не знавшим.

И взрыв трясёт мосты во всей вселенной

И повисает призраком вчерашним.

Ребятам, в мир пришедшим под тревогу,

Когда на них – ни времени, ни силы,

Настанет день прокладывать дорогу

И через реки наводить настилы.

И в этой битве есть свои потери,

Свои вершины и свои законы –

Кому-то по мостам на дальний берег,

А кто-то будет прикрывать понтоны.

Эпилог

Девочка,

стоящая

на шаре,

О ночном не ведает кошмаре –

Девочку нетрудно удивить,

Девочке на шаре

жить и жить.

Девочка,

стоящая на нём,

Грезит не искусственным огнём –

Небесами грезит

и горами,

Лошадьми,

рисунками, –

делами.

Но ведь может –

грозовой порой

Вспыхнуть

шар

за розовой горой,

Полыхнёт

смертельная гроза

И стальные

лопнут

тормоза.

Девочка на шаре –

берегись!

Чёрный спрут

окутывает жизнь!

Смерть

витает

Чёрною петлёй,

Чёрный смерч

несётся

над землёй!

Девочка,

стоящая

в огне,

Руки тянет

Солнцу,

не войне!

Девочке

повелевать лучами

И играть

шарами

как мячами.

Девочка,

тот шар –

у наших ног

Радугой

проложенных дорог

С городами,

синими

от звёзд,

И глазами,

мокрыми

от слёз.

Тула – Болохово, 1977 – 1978

ЛЮБОВЬ

Н.В.

Вокзальный вечер сумрачен

и тих

И в тишине

вдруг лязгают вагоны,

И вслед за тем

грохочет воздух сонный

И отдаёт горячим их,

двоих.

Они ещё не звали друг о друге,

А смех её был, кажется, знаком.

Он шёл к друзьям с тяжёлым рюкзаком.

Влюбляясь в голос будущей подруги.

Он подходил, а Что-то ритм нарушив,

Вдруг сдвинулось вверху, как облака.

И нежностью захлёстывало душу,

И звук любви запел издалека...

Он рядом стал.

Во взгляде бьётся сердце

Слова молчат, их помощь – не нужна:

К кому душа любимого нежна,

Тому в неё без слов открыта дверца.

Ленивый ветер мягко гладил лица,

Касаясь шёлком девичьих волос.

Глаза блеснули.

Взор, страшась разбиться,

Метнул Ему шифрованный вопрос.

И Он ответил: “Да!” – мгновенно, сразу…

Бывает, ждём так нужный нам ответ,

Надеясь не на душу, а на разум,

Хотя душа давно уж слышит: “Нет!”.

Что в мир идёт – всему своя причина,

Природа всё учла, хоть мы её корим,

И многое упрятала в личину

Прозрачно отражающих витрин.

Мы все в чужое верим без сомненья,

В любовь двоих – как в сказку иль игру.

Но многих ли общественное мненье

По банкам расфасует, как икру?…

Хотим любви, чтоб поддавалась счёту

И жизнь вести, как учат мудрецы –

Не спину гнуть, не тяжкую работу,

Где спутались начала и концы.

Как рвётся в нас бунтующий и страстный

Напор воспоминаний и тревог,

Минут и снов, до одури прекрасных,

Непройденных, пропыленных дорог!

И маемся мечтой о счастье близком –

Вдруг там – Любовь! –

К которой мы спешим…

В бутылку кем-то вложена записка

И в море брошена, как часть моей души,

И плавает, надеясь лишь на случай…

Молиться бы каким ещё богам,

Каким началам или водным кручам,

Чтоб штормом была кинута к ногам!?

В его безумье ты отыщешь крохи,

Твой путь непрочен и непрочен стих –

Ведь счастье – жертва

Мысли,

Тела,

Вздоха

Не одного, а сразу вас двоих.

Да, мало нынче некрасивых женщин!

Погас в их блеске медный свет грошей –

Рай в шалаше давным-давно обещан,

Да что-то мало этих шалашей...

И тычется слепое предпочтенье,

Теряешься, едва начав отсчёт:

Что вытянешь – себе опроверженье,

Любовь, проклятье, –

чёт или нечёт?…

Любовь не выбирают по подсказам,

Газетным объявлениям, заказам, –

Мы плохо знаем, как она горда,

И ждём её, святую с неба манну,

К ней примеряется учёная обманом

Претензий наших наглая орда.

Любовь всегда была –

одно дыханье, –

А безответная, кому она нужна? –

Любимому – не ласка, а нужда;

На свете нет сильнее наказанья…

Начало Их – двоих как одного.

Они стояли, друг касаясь друга,

И, похохатывая, точно в форме круга

Друзья стоят, не видя ничего.

О! Как далёк бывает этот мир,

Когда одна глядит в глаза другого!

Как далеко убожество квартир

От первого, палаточного крова!

Соприкоснулись –

Он,

Она

и Что-то,

Что хрупко и торжественно храним,

Что за крутым житейским поворотом

Дано понять лишь только нам одним…

И юный, Он, вокзалом окрещённый,

Ещё и нелюбимый, непрощённый,

С ненужной никому дремавшей лаской

Стоял пред нею, заливаясь краской.

Иглою жгла мгновенная искра

Под сводами небесными вокзала,

И нежное в душе уже звучало,

Как свет ночной грядущего костра.

Потом Он будет в сполохах заката

Всё это, ускользнувшее куда-то,

Как представитель творческих мужчин

Лопатить в мыслях в поисках причин,

Искать, искать, не находить ответа –

На дне колодца нет дневного света,

И небо – чёрной пуговкой одежд,

И дырки в нём как звёздочки надежд.

Как временами рвёмся мы из дому,

Бросаем старое, хватаем рюкзаки!

Когда ж потом что выйдет не с руки,

Клянём себя да полного разгрому.

Но час грядет и всё забыто вновь.

Рюкзак готов, и ждёт уже дорога.

И где-то за таинственным порогом

Нас ждут друзья, и светится Любовь.

…Несётся поезд, выгибая тело,

Стучат колёса, повисает пыль.

Он сядет рядом – так она хотела, –

А за окном проносится ковыль.

Потом вагон заполнит духотища,

И в липкой, отупляющей жаре

Лишь им двоим найдётся в мире пища

В дневной, ночной, в любой другой поре.

А поезд мчит...

Всё ближе, ближе горы.

Мелькают мысли, дни, улыбки лиц.

И ближе то, безжалостное горе,

Которому ни клеток, ни границ.

Любовь, Любовь,

Ты снова даришь детство,

Ты возвращаешь ту же сладость мук –

Больное, обескровленное сердце

Вдруг потрясает эталонный стук.

Какая тяга – иногда коснуться

Родной руки, и в счастье замереть!

Как будто утром розовым проснуться

И окунуть себя в живую медь.

Всё милое – любая точка тела, –

Волнует всё и излучает новь.

И хочется, чтоб не было предела

И душу жгла небесная любовь!

...Ах, детство, детство,

Ты ли виновато –

Наивность так торопится испить

Душой за нелюбимых искупить

Не всем распределённые караты!

Не все тебе свои сердца отдали,

Тебя, Любовь, – воспели и распяли

За тягу в горы с жизненных равнин,

За то, что каждый в нежности раним,

Что от тебя порядочно затрещин,

Как ни стараемся без боли проскользнуть –

Но каждый ли выдерживает путь? –

А слабых нет уже и среди женщин…

Частенько кажется, что мы подобны дому,

В котором, что ни дверь, то – тайна иль запрет,

И входы есть, а выходов-то – нет!

И тучи – без дождя, и молнии – без грому…

Любовь и мы – всё из одних садов,

Кому не хочется, чтоб каждый плодоносил? –

Есть время созревания плодов!

Есть время созревания ремёсел!

А есть ли это время у Любви?

Что из того, что видим повсеместно? –

Её законы людям неизвестны,

Она – капризна, –

Жаждешь – так лови!

Да и Любовь ли окружает нас? –

Мы одиноки в черноте Вселенной,

Протягивает лапу к шее бледной

Соляриса немой прозрачный глаз.

Не потому ль так тянемся друг к другу.

Страшимся не найти трепещущую руку?

Хватаем первое, клянёмся, что не так;

Потом окажется – душа уже не та

И дверь не та.

И жизнь – куда-то боком,

В печенках – вой,

Родные – как под током,

И ты для них давно уже не свой

(Но, слава Богу, это – не со мной!).

Любви

давно даны определенья –

Что сомневаться в прелести томленья! –

Но под любовью жён, мужей, быть может,

Поскольку им любовь обходится дороже –

То теща, дети, то зубастый быт,

Которым каждый может быть добит, –

Под их любовью всё с частицей “не!”:

НЕ

пламенные вздохи при луне,

НЕ

первое, десятое, ... сякое…

Любовь, Любовь,

Да что же ты такое?

Мы на определяющих ворчим –

Работы нет, есть тысячи причин!...

Как нам важны воззвания пустые!

Учёные,

писатели,

друзья!

Нам без большой учёности нельзя –

Нам стыд щекочут истины простые.

Бесценна Добродетель под кнутом –

Раба, послушного творенью властелина,

Кто назовёт возлюбленным?

Он – глина

И жижа чёрная, болотная притом.

И что за чушь! –

Нам рабство воспевать,

Распоряжаться жизнею другого –

Подумать только! – Самого родного,

И трепет друг пред другом убивать!...

А хочется таинственности чувств,

И хочется всегда иметь надежду,

И не скрывать желания прилежно,

И не казаться, что ты – глуп и пуст.

Я –

как в клетке!

Скольжу

по натёртым полам,

Разбиваюсь,

встаю,

чьей-то силой

влеком, –

Я хотел

это яблоко

напополам

Не рубить!

Не делить!

Подарить

целиком!

Но не вырваться мне! –

На века

этот плен.

о прутья решётки

себя

раздолблю.

Упаду...

И опять

поднимаю

с колен

И не верю,

что больше тебя не люблю...

Сколько лет

я бежал, задыхаясь,

к тебе,

В исступленьи не думал,

что в пропасть

толкну.

Две печали

как две половинки

в судьбе,

И снежинки

судьбою

шуршат по стеклу.

И теперь, как тогда,

продолжает

стучать

Моё сердце –

ему и прощения

нет! –

Мне бы с горного склона

увидеть

рассвет,

А потом уже –

пусть! –

навсегда

замолчать!...

Нечасто белое мы называем белым,

Всё больше – серое и чёрное – для дела, –

Любовь – любовью, тягу – увлеченьем –

Настолько мы подхвачены теченьем.

Но миг придёт! –

В груди моей игрушка,

Черкая планы завтрашнего дня,

Споткнётся оземь, верный ход нарушив,

И бросит небо звёздное в меня.

И я уйду от этих дел липучих,

От памяти, что не даёт вздохнуть.

Чтоб не скрипеть простужено хрипуче:

"Скорей бы умереть и отдохнуть!".

Восстанет рано списанная совесть,

Заполнит душу плачем и мольбой

И Жизнь – тобой продолженную повесть –

Восславит не единственной Рабой...

Нужна ли наша искренность кому-то,

Чтобы всю жизнь посменно, поминутно

Тащить себя из пасти бытия?

Нужна ль кому-то искренность моя,

Коль я чужую слабость оголю

И молодость сомненьем опалю?...

Но слабость воспевать пока не время,

Придёт черёд – успеем пошуметь, –

Своим дыханием её ладони грея,

Озябших плеч, боюсь, не отогреть...

Судьбу двоих за нас решают горы.

Они – судья, – пусть каменно вершат!

Часы идут, часы уже спешат –

Не к месту нам пустые разговоры.

Они сведут, взлелеют, разведут –

Пусть всё решится!

Горы всё рассудят,

Но вряд ли чьи-то головы остудят –

Лишь бросит выше сказочный батут.

Там, на закате, слышала скала:

Ещё не вслух, нечаянно, несмело,

Дрожа душой и леденея телом,

Она его любимым назвала.

“Любимый мой!”, –

Она ему шептала.

"Любимая!", – кричал беззвучно Он.

Качаясь на зазубринах времён,

Гиганты мудро ждали их начала.

Какие глыбы скалились из тьмы!...

Была гроза...

Разряды освещали

Их первый путь и первые печали,

Горбатые моренные холмы...

О! Сколько их, Любовью наделённых,

Историй пламенных и озарённых,

Видали эти каменные лбы,

Вершители, крушители судьбы!...

Бывает, нас бросает в одиночку

То на гранит, то вверх, под небеса, –

Мы платим долг пожизненный в рассрочку.

Раздаривая силу, голоса...

Во многом виноваты мы нередко,

Отводим взгляды, вздорно промолчим.

Дрожит в душе надломленная ветка

Под натиском безжалостных причин.

Дрожит под ветром,

Гнётся наша совесть.

И, перечёркивая свет от фонарей,

Подходит предначертанный нам поезд,

И мы бежим, нам – в путь!

Скорей, скорей!...

В горах свободным чувствует любой –

Там горный дух питает ощущенья.

Опасность твоего раскрепощенья –

Как смех беспечный над самим собой.

Долины Средней Азии – в жаре,

Дыханье зноя опаляет лица.

От этого нам помогли забыться

Снега, как на равнине в январе.

Почти завьюжит в ночь тянь-шанский снег,

Днём от него вскипают переправы.

На биваках залечивают раны

Счастливый шёпот и счастливый смех...

Вот так и Он, любовью околдован,

Хрустальным, горным панцирем ледовым,

Бросался в воду, лишнее тащил,

Как мало кто из их числа, мужчин...

Потом Он будет в жизни продираться,

Своей судьбы касаясь, обжигаться,

Сбивать огонь, собой о земь хлеща,

Как к пиву бьют о край стола леща.

Какое солнце вслед за ним вставало?

Что обещала горная Любовь?

А приручить – да сможет ли любой? –

Потоки сели – горного обвала?

Законы мира призваны учить,

Коль даже ноги бьёшь под облаками, –

Он будет с перебитыми боками,

Ты – женщина, и ты –должна лечить! –

Мы созданы не только для забот.

Бесчувственно ракетное сопло.

Не боль и соль, а ласка и тепло

Нас трогает, и не наоборот.

Я книгу Жизни бережно листаю,

Где строки стерты, а слова – разъяты,

Где рядом с пожелтевшими местами

Прожжённые до дыр зияют даты.

Поэмы нет! Исчезла, будто эхо.

А, может, я сам от неё отрекаюсь? –

Везде на прорехе зияя, прореха

Смеялась, смотрела на то, как я маюсь.

Солдаты мои, мои лучшие строки,

Надежд часовые, – уж вы не взыщите! –

В чужие окопы ведут мои кроки.

Не вышло поэмы...

Я стал беззащитен...

15 ...

Года идут, стареют идеалы,

Мелеет связь... Заботы сушат мозг.

Научишься довольствоваться малым,

Скрывать следы тебя учивших розг...

Как изменяет наши вкусы время! –

Что было сладко, вдруг начнёт горчить,

Любовь – пресна, а, может, грозно дремлет,

Как та болезнь, что сразу не лечить.

И всё бы – рай, да в небе след так жидок,

Что от него хоть прятаться в кусты:

Больнее – не признание ошибок,

А чувство беспросветной правоты.

В Любви находим силу или слабость,

Раскаты грома, запахи грозы.

Мы редко смотрим, сколько нам осталось

Висеть на чистой капельке росы.

Что рождено – цветёт и отмирает,

Всё – самое святое и гнильё.

А кажется, что кто-то отнимает

По дольке апельсиновой – моё! –

И каждый день прикручивает лампу:

Бежим, не замечая, не любя,

И не решим – Любви или Таланту

До ниточки пожертвовать себя.

И предсказанье сбудется воочию –

Не век носить предчувствие беды –

Седые горы будут плакать ночью

И день придёт –

И ты пожнёшь плоды.

Года проходят – эхо отзвучало –

От наших мыслей тает в небе след:

Он – шире у возможного начала,

Он – уже у свершившихся побед...

Ошибкам, вспыхнувшим однажды,

Кем искупление дано? –

В пустыне выпавшую жажду

Возможно ль утолить вином?

Оно наполнит и рассудит,

И ум заснёт, а с ним – вина,

А там, за жертвенным посулом,

Её жестокость не видна.

Простится всё, что было больно –

Измена низкая и ложь,

Но раз рождённое тобою

Живёт – хоть бейся! –

Не вернёшь!

А тронешь вдруг – вину умножишь,

Проклятий оголтелый вой.

Их перекошенные рожи

Помчатся с визгом за тобой.

За счастье платят и удачей,

И жизнь баландой раздают,

А по удаче сердце плачет,

Слезами капает уют.

Тобой спасать приговорённых,

Любовь! –

Ничтожен твой удел! –

Зависишь ты от жалких тел,

От слов и мыслей оголённых.

Неужто ты – для одарённых?!.

Чем дальше сказ, тем всё печальней тон.

Склоняю голову над строчками всё ниже –

Бутон опал. – Какой опал бутон! –

Мой голос глуше, расставанье – ближе...

Нет более сурового закона,

Чем юности написанный закон.

Бледнеет мир на чаше невесомой,

Когда с судьбой не совладает он.

Для юности, талантом защищённой,

Ещё статистикой больной не обобщённой,

Простительны недетские мечты,

Порывы страстные в ристалища науки,

Как сплетнику, строчащему от скуки,

Перемывать приданное четы.

Но лучшее приданное – талант.

В него не облачишься, как в халат.

На синем фоне бледных мертвецов

Горит огнём одно его лицо.

Талант, талант,

Ты – соколиный глаз,

Ты в детской прозорливости прекрасен,

Для своего носителя – опасен,

В сраженьях – твёрд,

И хрупок – как алмаз...

Есть люди, заведённые судьбой.

С рожденья ими чья-то сила вертит,

И в их деяньях им страшнее смерти

Любой незапланированный сбой.

Любовь таким – печальней катастроф –

Служенье двум богам не приносило славы.

Воинственность богов страшней любой отравы

И даже – инквизиторских костров.

Я разорён непониманьем,

Как будто соковыжиманьем...

Как будто кошелёк украв,

Я вижу, чувствую – не прав!

Какое к черту в мире этом

Спокойствие!

Средь бела дня,

Тряся украденным билетом,

Читают мысли у меня.

Мне нужно – жертвовать

Собой,

А не Вселенной, не звездой,

Держать спидометр за пределом

Душой мятущейся и телом.

И цель – срастание умов

В произрастании томов.

Мне нужно рвать свои несчастья,

Как ласковых врагов гублю,

Как рвут в снежинки и на части

Записку с текстом: "Не люблю!".

Когда мелькнут обломки крыш

И треугольником – жар-птица,

Над мирозданьем воспаришь,

Чтоб на горе седой разбиться…

Она природу понимать устала,

Детей растила, фыркала, озлясь,

Коль замечала близко женский глаз…

Лечить его раненья перестала,

Сама ждала...

А Он, – слепой! – не видел.

Ах! Гордость женская!

Тебя понять бы мог,

Когда б ни плач любви у этих ног

Нас не толкал, любивших, – на погибель!

Он был оправдан в собственных глазах:

Без отдыха преумножая знанья,

Как трудно нам переключить вниманье,

Когда лавина двинулась в мозгах!

Природа – не глупа, глупы бывают люди,

А иногда – умны, да мысль тревожить лень!

Ум притворится равнодушнее верблюда

В пыли дороги в самый жаркий день.

Начало белым сахаром растает,

Исчезнет с глаз, как не было его.

Упрямство добивается чего,

Шепча себе: "Покладистее станет"?

Когда бы вместо ржавого ружья

Вы целили в мужей зарядом ласки, –

О, женщины! – любили б вас мужья

До умопомрачения, до сказки!..

Произошло несчастье величиною с Жизнь –

Расколотые части углами не сошлись,

Как светофор печали закрасили пути,

В окошко постучали – с ума бы не сойти!

Теперь ночами кто-то под окнами стучит –

Серебряная нота взволнованно звучит.

И песнь его мелодий повторит флейта в нас,

А он – ночами ходит, большой, как контрабас.

Дрожащими рукам потянешься к нему,

И он тотчас растает, как звук в твоём дому.

Произошло несчастье величиною с ЖИЗНЬ –

Расколотые части углами не сошлись...

Как просто нынче умереть! –

Не надо браунинг вертеть,

Не надо заводить петлю –

Прочти во взгляде:

"Не люблю!".

Тогда под сердцем засосёт,

И за спиной мелькнут огни,

И жизнь не даст обратный ход

Для доживающего дни.

Как просто можно умереть!

И ночью можно не кряхтеть

От воя стонущих мозгов,

От хруста рухнувших мостов...

Когда устанет глотка петь,

Глотать проклятья и терпеть –

Не принял нитроглицерин…

И...

ты – один!...

И ты – один...

...Наукой не решить проблему века.

Чтоб жизнь замужнюю наполнили б стихи,

Мы платим за вселенские грехи

Гармонией амёбо-человека

И свойством разжижения крови:

Ничто – наука без святой идеи –

Вокруг в избытке давятся халдеи, –

Ничтожна жизнь без признаков Любви –

Нечистый на руку ещё надежду носит,

Нечистый на любовь – любовь износит.

Давно известны всем науки эти:

Кто больше рвался – меньше преуспел,

А правым оказался тот пострел,

Кто, притаясь, за печкою сидел

И на запятках ехал на карете.

Как часто мы бываем несерьёзны,

По виду – морщим лбы и грозны,

И поступь важная, и тяжела рука,

А мысль – убога и недалека!

Вдруг с пьедестала валится кумир –

Мельчаем сразу, быстро утомляем,

Любимым прегрешения прощаем

И устаём, прощая этот мир...

И забываем, что в созданьи ада,

Прощение самим себе лишь надо.

Ах, дети, дети, славен ваш порок,

Коль в нём находите своё отдохновенье –

Так тупится любое вдохновенье.

А взрослость где?

Давно уж тает срок...

…Закончили –

прощается Любовь...

Что б ни было – она не виновата.

Хоть ждёт мучений верная расплата,

К изгнаннице нас тянет вновь и вновь.

Какая боль!

Какая плачет боль! –

Слезами горькими душа остекленела,

Всё замерло на краешке предела,

И кончилась трагическая роль…

Но жизнь идёт...

Промчатся поезда.

Блеснёт надежда: может, снова счастье?

На миг один забудется ненастье,

И вспыхнет снова яркая звезда.

И улыбнётся прежняя раба –

Протянет луч и к ним в вагон заглянет.

И будто бы свою вину загладит

Седая невесёлая судьба.

Их пальцы рук во сне переплелись.

Белеют волосы, печальные, как горы.

Их память будто вымарала горе,

И снова души в целое слились...

И смотрят, как звёзды

качаются где-то,

И молят, чтоб не было дольше рассвета...

Я снова – на вокзале средь толпы –

Меня толкают.

Плачут и вздыхают.

Пронизан воздух новыми стихами,

Как нитями – гудящие столбы.

Вокзал, вокзал, твоя ли суета

Зовёт меня неведомо куда

Сквозь отголоски песенного чуда?

Но знаю точно – только бы отсюда!

С тобой связал начало и конец.

Я выбрал в жёны на твоем перроне

И еду до сих пор в одной вагоне,

И жизнь даю, как некогда отец.

Там, позади, – вокзальная черта

И станция, как белая мечта.

К ней рвался по накатанным дорогам

С билетом от порога до порога.

Теперь судьбе доказывать берусь

Обратные, казалось, теоремы –

Отходит поезд,

Напрягаю вены

На всем ходу

И без билета мчусь!…

Тула – Владимир, 1980 – 1983 гг.

БЕЗ ТЕБЯ

«Ах, так! Будешь писать

новую книгу без меня!»…

Новая книга не начата,

Старая – не окончена.

Жизнь – наподобие мячика,

Быть одному не хочется.

В том – роковое бессилие,

К книге женскую ревность

Может позволить красивая,

В гордости её ценность.

Ты – моя книга последняя,

Резкий звонок телефона,

Рядом – и Солнце весеннее,

И облаком скрытая зона.

Нам ли нужна квартира,

Где бы мы жили временно?

Наше – пространство эфира

Было Любовью промерено.

Нас проверяли и хуже

На неустойчивость вида,

А оказалось – о, ужас! –

Выше всего – обида…

Не совпали вектора –

Не проехало.

Счастье, бывшее вчера,

Стало вехами.

Захотелось ни с того

Ещё большего,

Завертелось колесо

Обид прошлого.

Мы давно уже равны –

Ошибался я.

Натяжение струны –

Оборвался я.

Сердце стонет на камнях,

Как ненужное.

Кто закончит за меня

Своё кружево?

Ты прости меня, прости! –

Я уже затих.

Мне бы только догрести,

Как закончить стих…

Не буду твой покой тревожить,

Своей любовью жечь тебя.

Ты для меня – меня дороже,

Живи, по прошлому скорбя.

Живи и радуйся с другими.

Возможно, я перехвалил.

Но вечно рядом с дорогими

Дороже будешь всех светил.

Просила помощь – получила.

Просила мысли – обожглась.

И вот сокрытая причина

Уже твоих коснулась глаз.

И ты меняешь на свободу

Любовь ко мне, забыв меня,

Непостоянству бурь в угоду,

Что кружат, страстностью маня.

Не буду больше мысли множить –

Но как же нежить и ласкать?

Не буду твой покой тревожить,

Своей любовью доставать…

Отпускаю, отпускаю – отпустил,

Не находит в себе сердце больше сил.

Иссякает, что ли, вовсе мой родник?

Не смиряюсь, как и раньше, что старик.

У тебя – своя дорога и свой Путь.

Хочешь прошлое не помнить – позабудь!

Позабудь меня и ласки – навсегда,

Коль решила, что от них – твоя беда.

Отпускаю, отпускаю – и лети.

Ты опять найдёшь попутчика в пути,

Не Учителя, а временную страсть.

Над тобой не властна никакая власть…

Может быть, под утро успокоюсь

И усну опять часа на два.

Птица вольная – моя совесть

Пробивается лишь едва.

Ночью жгучий Огонь Природы

Сердце вновь превратит в золу.

Вот из этой пустой породы

Мне б устроить прощальный салют.

А потом уснуть под оказию

Навсегда, навечно для всех,

Превратив Любовь в безобразие,

В обессмысленный страстью грех…

Не Учителем, мучитель,

Для тебя я стал давно.

Вдохновитель-разрушитель –

Психология кино.

Ты посеяла желанье,

Пожинаешь ураган.

Может, буря – по незнанью?

Может, буря – на стакан?

Может, я зачем-то нужен

Был тогда в твоей судьбе –

От друзей чтоб и подружек

Подарить покой тебе?

Ты свободу получила,

Хоть считаешь, что я – вор,

Идеального мужчину

Ищешь, ищешь до сих пор.

Ну а я – всего лишь помощь

Для души и в дни забот,

В ночь, когда от страха стонешь,

В дни, когда огнями жжёт.

В бесконечной гонке рыщешь,

Всех мешающих виня.

От хорошего ты ищешь

Лучшего, но не меня.

Наверно, я опять нарушу что-то –

Покой иль веру, может быть, – привычку?

Я столько раз об этом слышал ропот,

Но после получалось преотлично.

Наверно, я опять же повторяюсь,

Как ментор, зазубривший две шпаргалки,

В реальной жизни так же потеряюсь,

Как до сих пор терялся среди свалки?

Наверно, я так надоел словами!

А надо, чтобы в сахар их макали,

Чтоб я смотрел влюблёнными глазами

И нежил тело гибкими руками.

Наверно, я совсем не подходящий

Под эту жизнь с трескучим лицемерьем.

И потому и мягкий, и пропащий,

Страдающий навечно неуменьем.

Не смотри на меня,

Не оглядывайся!

Не жалей и не лей слезу!

Прикоснёшься к чему, так радуйся!

А простишься – иди, как в грозу!

Я, наверно, устал в одиночестве.

Ты – единственный Свет Мечты.

Я боролся даже с пророчеством,

Доказательство – это ты!

Восстань, мой друг!

Стряхни чужую силу!

Ведь ты идёшь к таинственной Звезде.

И стань опять талантливой и милой,

И нужной всем – и Небу, и Земле!

Борьба в душе нужна для укрепленья,

Чтоб много знать и многое уметь.

Но многим нам поможет твоё пенье –

Так пой, любимая! Тебя спешу согреть.

Не стану, милая, тревожить,

Не буду звать и отвлекать.

Моя душа, надеюсь, сможет

Издалека тебя ласкать.

И если ветер вдруг коснётся

И Солнце нежным одарит,

То это – я, моё ты Солнце,

Мой гений тайный и пиит.

Ты посмотри – рассвет и радость

Опять несут волненья дрожь,

И туч в помине не осталось,

А это значит – ты придёшь.

Я всё прощу на этом свете –

Болезнь, тоску – всё, что болит,

Лишь пусть твой гений бурно светит

И нежность в строчках говорит.

Тула – Щёкино, 2004 г.

МОЗАИКА

СКАЗКА

Это нужно просто мне,

Чтоб дотронуться до счастья,

Как на вымерзшем окне

Распахнуться сказке настежь.

Так и кажется – её

Мне читают за другого,

За какого-то большого,

Лишь обличие моё.

Я стесняюсь и боюсь,

Как любовь, от глаза прячу,

Над её разгадкой бьюсь

И в награду – слёзы трачу...

НЕ БУДЕМ ПРОШЛОЕ ТРЕВОЖИТЬ

Не будем прошлое тревожить,

Как траву мятую беречь.

Как просто – выдернуть из ножен,

Как просто – голову до плеч!

О, жизнь моя!

Уходишь ветром.

И всё равно, как в первый раз,

Проснувшись, пью из белых веток

Пригоршней капли про запас.

И ты – скупа, и этим значишь.

Бывает, плача, я кричу:

– О, жизнь моя!

Пошли удачу

Как равнодушье палачу!

...Не будем прошлое тревожить,

Не нам – ему спокойней жить –

И не ему, а нам, похоже,

Скитаться, плакать и тужить.

И это – нам: в бессильи биться,

От пережитого сдавать,

От прожитого не напиться,

А то, что было, предавать...

ВОСЕМЬ ЗИМ

У поэтов есть один зарок,

Нарушать который бы не сметь:

Ты – поэт и, значит, ты – пророк! –

Не играй же в собственную смерть!

Замели дороги восемь зим,

И вестей о лете что-то нет.

Я уже давно сообразил:

Мучиться осталось восемь лет.

Сколько пролилось ненужных слез –

Равнодушно выносил красу!

Сколько я несчастия принес

И еще немало принесу!

С чьей-то шеи я сниму хомут,

Разожму кулак свой небольшой,

Предоставлю волю кой-кому –

Что хотите, делайте с душой!

Мягкость девичью почувствуют уста.

Незадача – время только не вернуть.

И за то, что жизнь разбита и пуста,

Проклянете наш совместный путь.

Не хотели, ну а делали – во зло.

И, боюсь, друг другу не простим.

Нам не просто с вами не везло –

С жизнью наш союз несовместим.

Восемь весен раны будут петь, –

Раненный смертельно, дикий зверь.

Мне бы восемь зим перетерпеть,

А потом закрыть легонько дверь.

Начинал я жизнь свою в грязи,

Поклонялся призрачным концам.

Мучиться осталось восемь зим,

А потом уйду я к праотцам.

Я приду к ним, выгнанный за блажь,

Голову под ливнем остужу,

На весы – греховный свой багаж,

На распятье – душу положу.

Мне пред ними лучше промолчать –

Мне ведь с ними вечно жить и жить.

Было просто мою жизнь зачать,

Так же просто будет завершить.

На восьмой зиме прерву полет,

На мольбы пожить не отзовусь.

Птицу бьют не как-нибудь, а в лет, –

На восьмой – в полете разорвусь.

Я нарушу связь пустых времен,

Будущее с прошлым – разрублю,

Симбиоз повенчанных имен,

Даже – что без памяти люблю.

У таланта есть один зарок,

Нарушать который бы не сметь:

Ты – поэт и, значит, ты – пророк! –

Не играй же в собственную смерть!

Написано это стихотворение 7 декабря, арестовали меня 24 ноября, почти ровно через восемь лет. И началась моя новая жизнь.

***

…Я умирал - ты умирала…

Я восставал - ты расцветала…

Я в лихорадочном бреду

кричал, что я уже иду…

КАРДИОЛОГИЯ

Кардиология – два этажа…

Серые куртки, как серые стены,

Иглами битые синие вены:

Кардиология – два этажа.

Голуби шествуют по подоконнику.

Место пустует у нас пять минут.

Много ли надо вниманья покойнику?

В жизни – два дня, а потом – отнесут.

Нету последних в шеренге за нами.

Жены под окнами машут зонтами.

Дождик по стеклам выводит мелодию –

Кардиология, кардиология…

Наши родные, без хвори и хворые,

Вы не волнуйтесь! – чуть что – сообщат.

Снова ко входу торопится «Скорая»…

Кормят отлично. Жаль, нету борща…

Что мы без вас, наши жены молящие? –

Смотрят глазницы, когда-то горящие –

В прошлое броситься птицами белыми! –

Что бы мы делали? Что мы наделали!…

Входите тихо, скрывая панически

Страхом устроенный вам самосуд.

В нас незаметно частит аритмически,

В черепе варит, а ноги несут…

Кардиология, Библия медика, –

Крестим пилюли, сосем, будто мед.

Врач говорит: «Виновата генетика»,

Где-то поправит и… скоро пройдет.

Мы здесь – по ошибке. Снаружи – как лоси,

Да только немного чудные внутри.

Иные чудят – слышишь? – снова выносят.

А время – ночное, часа, поди, три.

Мы очень вам рады,

Но молим! – ходите

Пореже сюда: время надо беречь.

А связь потечет по невидимым нитям –

Ведь сколько прощаний у каждой из встреч!

Чего не хватает? –

Хирурга? Ножа?…

Нам выдали куртки, расслабили лица.

В корытцах дымятся готовые шприцы…

Кардиология – два этажа…

МОЗАИКА

Конечно, нужно мужество

Бороться за себя,

Наслаивая кружево

Неповторимых лент!

Но почему сочувственно,

По-доброму глядят

И подают испытанный

Во времени совет?

А я иду по-своему,

По-всякому, чудак,

Ищу, как в небе радугу,

Непознанного путь,

По-глупому, по-умному,

Критерии – пустяк! –

Могу продраться поживу,

Могу и обогнуть!

Я видел цену помощи,

Что встретилась с бедой,

Разбившей мир

На белые и чёрные шары,

И как она являлася

Избитой и седой,

Спасая осуждённого

За дерзость и порыв!

Конечно, нужно мужество

Бороться каждый час

С самим, своею жалостью,

С незнанием причин,

С гнетущими сомненьями,

Ласкающими нас,

Пока в душе засветится

Дарованный зачин!

Потом, не зная продыху,

С собой наедине

Огранивать

Немыслимо диковинный сосуд!

Но трудно нам, – как трудно! –

Отвергнув бытие,

Увидеть в бесконечности

Раскрашенный лоскут!

И я, презрев обыденность

И позабыв еду,

В который раз под музыку

Словесную брожу.

На счастье талисманами

А, может, на беду

Звенящую мозаику

Из радуги сложу!

РАСПЛАТА

Не создан я для расставаний.

Чужим теплом не обойдусь.

И будто от твоих рыданий

Средь ночи в панике проснусь.

Я жду... Другие спят в охотку.

Я проклинаю нервный стук.

Мне чудится движеньем робким

Кольцо твоих сплетённых рук.

Я отдал многое дороге,

Всё думал – это благодать.

Теперь на рухнувшем пороге

Вдруг начинаю сознавать

Всё то, к чему бежал и падал,

Что было богом и звездой,

Что было болью и наградой,

Безумьем, счастьем и бедой.

Я проклинаю смысл и силу

За их бессмысленность и зло,

За то, что с ними относило

И друг от друга отнесло.

И этой ночи одинокой,

Где ты – одна, а я – в аду,

Хватило б памяти жестокой,

Чтоб жирно подвести черту.

УХОДИТ МОЛОДОСТЬ

Уходит молодость, уходит,

Нам оставляя трын-траву,

Уносит молодость, уносит

Свои рассветы в синеву.

Неужто многое уж было,

Неужто минуло во мне

И неутраченная сила

Уж не проснётся по весне?

Не прогрохочет так, как прежде,

Казалось, вечным колесом

Всё миновавшая надежда –

Теперь чуть слышный голосок?

Так что ж, наступит время – с неба

Коснётся новое, спеша,

На запах утреннего снега

Не отзовётся вдруг душа.

И будет, как до дня рожденья, –

Я не увижу в январе

Застывших в грустном наважденьи

Деревьев в белом серебре.

...Неужто просто отзвенело,

Неужто просто отцвело?

Как навсегда переболело,

Как ветром тучу пронесло?..

НЕУЖТО ЛЮДИ ОДИНАКОВЫ

Неужто люди одинаковы

Как чайники иль жерла раковин?

Неужто трезвые молчальники,

Толпой идущие в начальники,

Нас окружают, и простительно

К ним обращаться лишь просительно,

Играть в молчанку напоказ

И подавать себя сомнительно

В оправе круглых пресных фраз?

Неужто нам, чтоб только значиться, –

На возвышение корячиться,

А всё, что ниже, – ниже нас? ...

Мы выживаем не по графикам

На страх растлителям, похабникам,

По непредсказанным параграфам

Торговцев ядовитым сахаром!

Так что же – люди одинаковы?

Как чайники и жерла раковин,

Холодны, тупы и завистливы

С животными и злыми мыслями?

… Пред нами – чёрное и белое,

И кажется, – любое сделаем!

Но: фрески, рукописи – серости?

В купюрах бычьей сатанелости?

А смысл безумья над полотнами,

Над повестями и над глотками?

Иль смысл – командовать колодками

И награждать кроваво плётками?

Не смейте грязными залапывать!

Не смейте за спину заламывать!

Не смейте заживо затаптывать!

Любовь не смейте обличать!

Не смейте похотью заплёвывать!

Не смейте чёрным завоёвывать!

Она не в силах отвечать!

Я, КОНЕЧНО...

Я, конечно, я, конечно,

Воздухом нездешним занавешен,

Растворился в праведных ночах,

Разорился в розовых речах.

Я ослеплен отблеском неверным,

Убаюкан звуком одномерным.

Только я, конечно, оступлюсь,

В неземное грешное влюблюсь.

И тогда я тоже стану грешен,

Занавески новые повешу,

Зачеркну уже ненужный знак,

Зачерпну ладонью полумрак...

...Я, конечно, я, конечно,

Никогда уже не стану прежнем,

Прошепчу нездешнему:

"Вернись!"

И умчусь в заоблачную высь...

РАЗЛЮБИ

Разлюби не меня, а нелепости –

Мы привязаны к ним сильней.

Нам хватает и силы и смелости

Удержать половодье страстей.

Ах, как пахнут волосы снежностью,

Как морозом под Новый Год!

Мы распяты насильно нежностью,

И кругом – один небосвод!

Разлюби не меня, а отчаянье!

Как с обрыва шагни в него!

И живём-то нежданно, нечаянно,

Чтобы было нам всё равно...

Ах, как пахнут волосы снежностью,

Как морозом под Новый Год!

Мы распяты насильно нежностью,

А крутом – один небосвод!...

ОТПУСТИ МОЮ ДУШУ

Отпусти мою душу,

Как свободу даруй рабу!

Мне она самому,

Может быть, пригодится.

Я и так уж давно

Ни с душой, ни с собой

Не в ладу.

Отпусти мою душу,

Как старую вольную птицу!

Ты поймаешь другую,

А мне бы

Хоть как-то напиться

Среди плоских громадин

И нами придуманных звёзд.

Отпусти мою душу!

Отпусти! –

Я тобою украден,

А иначе удержишь

Один лишь общипанный хвост...

Пристрели мою душу...

ПОТЕРИ

Я стал терпимее к страданьям,

К своим делам, но иногда

Вдруг замечаю с опозданьем –

Летят, летят мои года.

И огрубевшая от буден

Душа улавливает звук –

Зовёт меня бесстрастный бубен

На жертву в мой привычный круг.

Я стал терпимее и проще

И не краснею каждый раз,

Но замечаю – что-то ропщет

И ищет милости у нас.

...И мы теряем очень близкое.

И невозможно повернуть.

Оно невянущими листьями

Нам выстилает Млечный Путь...

ДУШИ ПРОХОЖИХ

Не прячь глаза от белой вспышки солнца –

Почудится – приник душой к душе...

А сколько раз - пройдёшь и оборвётся

Загадочность от пяток до ушей?

И ты бежишь – пустое, бабьи враки! –

И горькое словечко на губах,

Подобьем неприкаянной собаки

В твоей душе давно гнездится страх.

Как на ветру листок, спешишь, касаясь

Своей душою неба, грязи, луж,

И уж давно, себе не признаваясь,

Теряешь нити в пониманьи душ.

Какое счастье – душу нараспашку!

Смятением другую ощутить!

С душой своей как с бедной замарашкой

Не прятаться, не лгать и не юлить!..

Но души ходят, чувствуют, летают,

Друг друга любят до банальных слёз...

И в том сплетенья наши души тают,

Как отголоски непришедших гроз.

...И вдруг: «Привет!» –

Рука в перчатке серой

И взгляд в несостоявшейся мольбе...

И рушится неверие пред верой,

И понимаешь: это всё – тебе!

УДЕЛ

Такой уж, видно, выбран был удел –

Хотел найти опору в море дел,

А где-то там ждала меня расплата –

Моих желаний хмурая растрата.

Я бросил всё, заплыл за горизонт,

Не думая, что море разгрызёт

Соломинку последнюю к каютам –

Я делом как волной был убаюкан.

Я захлебнулся и пошёл ко дну

В манящую собой голубизну.

«Спасите!» – не кричал,

Не звал к себе людей,

Я ждал тебя – ведь не было родней!

Собой накрыли рваные валы,

На ноги навалили кандалы,

Не мог рукой – «Пошли вы все!» - махнуть

И вволю ветра свежего вдохнуть.

Я стал тонуть.

Ты – не светила мне.

Бессмысленность ждала меня на дне.

Я потерял опору в море дел,

И тело плыло среди мёртвых тел,

Которые рвались за горизонт,

Не зная – море зря не позовёт!

За мелкое, ничтожное «Прости!»,

Что не успели мы произнести,

Не слыша боли крик, не подала руки...

И солнце вдруг ушло из огненной реки.

...Меня спасла не ты, к моим войдя долгам,

И вынесла к тебе, к твоим я лёг ногам...

Спасать людей – таков её святой удел,

Как мой – в долгах тонуть,

Хотел иль не хотел.

Она ушла одна,

Ей на судьбу пенять –

Ценой своей любви она спасла меня…

И я теперь – ничей – ни твой и ни её!

И не река – ручей – желание моё.

Простишь ли, что молчал

И, молча, дело гнул,

И ту, что подняла,

И что не утонул?

И как за горизонт дорогу проложить,

Как без нее доплыть и без тебя прожить?

Опору где искать и время не тянуть,

Где ваш удел – спасать,

А мой удел – тонуть?

ПРОСТИ МЕНЯ

Когда ты плачешь над моим стихом,

Не спишь ночами, днём меня ругаешь, –

Прости меня, с моим прости грехом,

Всё то, что знаешь и чего не знаешь!

Прости за тот, в отчаяньи – порыв,

За жизнь мою, которой не случиться,

За нашу боль, что причинил, открыв

То счастье, что однажды вдруг приснится.

Не за любовь – за ласку невзначай.

За мимолётность, а не постоянство,

За зряшное дрожание плеча,

За приобщенье, а не за коварство…

Прости судьбу, что поздно мы нашлись,

Так поздно, что душа как тень устала –

В неутолении проходит наша жизнь,

И в ней нет места близкого начала…

РАССВЕТ

Наша жизнь на вокзалах

Становится табором.

Подгоняя друг друга,

Куда-то спешат поезда.

Из пропахших углем

И пропыленных тамбуров

Мы ступаем туда,

Где нам будто бы светит звезда.

Ожиданье вокзальное

Часто бывает невесело –

Словно что-то оставил

Или дома случайно забыл.

В суете провожающих

Будто ждем от кого-то известия,

А в глазах отъезжающих

Ловим к нам обращенный призыв.

Дым печурок вагонных

Разносится по ветру.

Мы транзитом промчимся,

Сбивая на травах росу.

Отзовется лишь эхо,

Умытое поутру,

Да истошный гудок,

Словно коршун, замрет на весу...

...Сонный поезд качает Земля

На бугристых ладонях.

Между шторок пробьется

Слегка розовеющий луч.

И последней угаснет звезда,

Заплутавшая в кронах,

И в тени подступающих

Крепостною оградою туч.

И покажется солнце,

Перепутав одежды спросонок,

И оранжево выплеснет

Слишком большие мазки.

И потянется поезд,

Как сильный здоровый ребенок.

И купе, словно соты,

Наполнятся гулом людским...

КАК МНОГО СЧАСТЬЯ БЫЛО НАМ ДАНО...

Как много счастья было нам дано

И как легко его мы растеряли.

Развеяли по проводам печали

Немое телефонное кино.

И так спокойно превратились в лед,

Бестрепетно лишив себя желанья.

Так гравитация исчезнет в мирозданьи,

Когда Природа смысла не найдет.

Так антиклей вдруг разорвет узор,

Под нашими руками сочлененный,

И всхлип дыханья несоединенный

Мгновенно превратится в мелкий вздор.

Нам не прожить ни вместе и ни врозь –

Друг друга стали мучить и стесняться,

А надо бы – душой соединяться,

Да видно, места рядом не нашлось...

Не счастье нужно бедному уму,

А лишь понять, что ждет его квартира,

Куда однажды двери отворила

И приняла, как гостя, в кутерьму.

Как много ожидалось второпях!

И как-то плоско перетасовалось,

И дальше в униженьи красовалось

Чудачество в засиженных репьях.

И рухнуло под взглядами разинь

Возникшее внезапно озаренье,

И возвратилось боковое зренье

Преддверием злосчастья как грозы.

Как много было нам дано опять!

Как мало нужно, чтоб его не стало,

Чтоб ты в дверях счастливой не стояла

И мне у них счастливым не стоять!

ПРОЩАНЬЕ

Я не люблю прощанья на вокзале

В бесцельной трате тягостных минут,

Когда вы все давно уже сказали,

А вот часы как будто не идут.

Я столько раз уже был провожаем,

И сам стоял, медлительность кляня,

Но все равно, когда я уезжаю,

Сжигает память бешено меня.

...Прощанье скупо... Поцелуй украдкой...

Шумит вокзал за спинами у нас...

И диктор, будто утренней зарядкой,

Расшевелил скучающих у касс.

Я уезжаю. Ты – как будто плачешь...

Я говорю о чём-то наугад:

«Прости... Не знаю... Не могу иначе...».

А сам ловлю, ловлю, ловлю твой взгляд.

Бушуют за спиной чужие судьбы.

Желанье их переплелось с моим.

И будто день пришел последний, судный,

И мы вдвоём над пропастью стоим.

Ни ты, ни я не верили в удачу.

И вот в груди взрывается набат...

Ты руки тянешь... Я как будто плачу...

Ты жадно ловишь мой застывший взгляд.

Пусть все пройдет! Пусть память вырвут с корнем!

Пусть я паду! – не сообщат тебе…

Ты руки тянешь в день бездонно черный,

Как в пустоту – к своей слепой судьбе...

А БЫВАЮТ ЛИ ЗЕЛЕНЫЕ КОСТРЫ?

А бывают ли зеленые костры,

А бывают ли красивые мечты,

Ночью летней – прозрачные сны,

А сугробы – до солнца почти?

Разбрелись отраженьями дома,

Потерялся среди них наш обман,

Набегает за окошками туман.

За туманом кто-то двигается к нам.

Мне сегодня, как и вам, – не уснуть.

Ах, как хочется увидеть весну!

За троллейбусом вприпрыжку скакнуть!

Мотыльком, сломя голову, – к костру!

Было время – я песен не пел.

А пришло – облака нанизал.

Вышло так – получил, что хотел.

Кроме этого нечаянно слазал:

А бывают ли зелёные костры?

КРАСНОЕ С ЗЕЛЁНЫМ

Красное с зеленым

В лужах на дороге,

Очень-очень красное,

Фонари кругом.

Темнота за стеклами.

Люди спят и боги.

Мы с вокзала ехали

Ночью, словно днем.

Разный дом у каждого:

Мой – пропах сомненьями,

Твой – за синим облаком

В занавесках дня.

Ты в своем – невестою

И хозяйкой времени.

Пыль и одиночество

Хмуро ждут меня.

Красное с зеленым

Нам бросалось под ноги

И друг в друге плавилось

И переплелось.

Мы сидели рядом –

Пассажиры строгие, –

В городской толкучке

Чувство улеглось.

Шел трамвай, покачиваясь,

Будто на ухабах.

Звонами зелеными

Был город наводнен.

Вперемешку с черным

Поднимался запах

Отдаленных станций

С пылью и дождём.

Наш вагон, постукивая,

Поднимался в гору.

Как закат краснела

Отраженьем ночь.

Выйдя из трамвая,

Разойдемся скоро.

Этому событию

Слезами не помочь.

«Вот и снова дома», –

Ты себе оказала.

В лужах смяла красное

Ветра кутерьма.

По зеленым искоркам

Ехали с вокзала

Мы в одном вагоне

В разные дома...

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мне кажется, что я – не тот!

Что было – впереди!

Ошибки не произойдет.

Не обожжет в груди.

Что я опять начну с нуля.

Вершина – покажись!

Не станет прошлое вилять.

Моя начнётся жизнь.

Не надо жертвенных похвал!

Я встречу поворот,

Где я когда-то сплоховал,

Пошел наоборот.

Я не сверну теперь с пути!

Сомнений сети – прочь!

Не надо плакать, чтоб дойти

И днем не видеть ночь.

Я выбью из под ног костыль

И отряхну с колен

Ту перепаханную пыль,

Где чуть не околел.

Не оглянусь в тоске назад –

Пускай и не зовёт

В немой мольбе любимой взгляд:

Мне двигаться вперёд!

Пусть руки тянутся но мне!

Я гордо – мимо рук!

В груди семнадцати камней

Несется ровный стук.

В свою мечту – в голубизну –

Взовьюсь, не проползу

И снисходительно взгляну

На то, что там – внизу.

И я пройду путем ничьим,

Как я того хочу...

Так почему в пустой ночи

Я... дико хохочу?

ЕСЛИ

Если вдруг ни солнц не стало, ни лун,

Если красное затмевает синь,

Разлюбила и сказала – Плюнь!

Будто сам навязался – Сгинь!

Если что-то остается – Не бери!

Если много остаётся – Не гадай!

Если сердце остается – Подари!

А любовь или жизнь – Отдай!

Если память не дает уснуть,

Если прошлое ломится в дверь,

А от будущего бросило в жуть,

И поверить не можешь – Не верь!

Ты взаймы тогда душу возьми!

А свою придави половчей!

А иначе – других казни

Утонченнее всех палачей!

Если вдруг ни солнц не стало, ни лун,

Если красное затмевает синь, –

Словом, ранили тебя, – Плюнь!

Словом, в тягость оказался – Сгинь!

НОЛЬ ТРИ

«Ноль три», побыстрее пришлите карету

И двух санитаров, прилично одетых,

И очень прошу – прихватите подушку –

Глотнуть кислорода в тяжелом удушье!

«Ноль три», как на солнце казаться без тени,

Пройти, усмехаясь, мимо ветки сирени,

Вдохнуть аромат и не дрогнуть, не охнуть,

А губы поджать, горем сжаться, оглохнуть?

Скорее, «Ноль три»!

Адрес – улицы розовой.

Мое состояние очень предгрозово.

Вы слышите? – Силы меня покидают.

Любимым своим ничего не прощают!

«Ноль три», приезжайте, везите сто ампул!

Пропал человек, и никто не заплакал.

Любимую видел он вместо рассвета...

«Ноль три», побыстрее пришлите карету!

«Ноль три», побыстрее...

МЫ ЛЮБИМ СМЫСЛ

Мы любим смысл, а все идет без смысла –

Трагедией кончается любовь.

Фемиды справедливой коромысло

Мгновенно замораживает кровь.

Давно уже подернулися пеплом

Живые катаклизмы на земле.

Но вот опять в который раз окрепло

Стремление вернуться к жадной тле.

И впору бы кричать: «Не будет проку

Все прожигать, желания губя»,

Но над плечом твоим летит сорока,

Которой все известно про тебя.

Ты в мире этом приоткроешь двери.

Как сумасшедший, будешь биться в нем.

В каком сраженьи сосчитать потери,

Играя, как пустышками, огнем?

История пока покрыта пылью.

Увидеть бы – не как земля горит,

А как осенний лист расправит крылья

И жук последний вдруг заговорит...

КОМУ ТЕПЕРЬ МНЕ ПЕСНИ ПЕТЬ?

Романс

Кому теперь мне песни петь?

Кому ласкать глаза и губы?

Друг другу тихо душу греть,

Переплетая наши думы?

Кому в вечерней тишине,

Склоняясь, молча гладить руки,

Не уставая, все хотеть

Продленья нашей сладкой муки?

К кому теперь бежать и звать?

Кто без меня дышать не может,

Со мной готов себя отдать,

А без меня страшится ложа?

Ты не вернешься – хлынет ложь,

И так пустынно в мире станет!

И если ты не позовешь,

Моя душа кричать устанет.

Кому теперь мне песни петь?

Кому ласкать глаза и губы?

Друг другу тихо душу греть,

Переплетая наши думы?

ВОКЗАЛЫ ВСЕЛЕННОЙ

Мне когда-то хотелось

Взлететь над Землею –

Голубую Планету,

Я, думал, открою.

Не века отводились

На наши маршруты –

Пролетели беспечно,

Как ветры, минуты.

Пронеслось и забылось,

Как строчки в конверте,

Но вот ближе завыли

Последние ветры,

И все ближе рассветы,

Где за крепостью лет

Голубая Планета

Голубой дарит Свет.

Одиночества муки –

Не погасший костер.

К ней протянуты Руки

Через Черный Простор.

Вечность ждет у порога.

Будем в Вечность кричать.

Голубая Дорога

Будет звать по Ночам.

По Планетам Галактик,

По следам наших Встреч,

Словно вихрь из Атлантик,

Громом выплеснем Речь.

Мы выходим из плена

Среди мертвых планет –

Наш Вокзал во Вселенной

Встречает Рассвет.

Время жечь перестаньте

У Земной Борозды! –

Мы сегодня на старте

От Звезды до Звезды.

Мы летим во Вселенной

От Земли до Земли,

Словно Храм Белопенный

От Нерли до Нерли.

Снова в Звездном Пространстве

Мы кричим: «Позови!»,

И играет Шаманство

От Любви до Любви.

Будто в Вечном Исканьи

Шепчет Крик: «Покажись!» –

Прорастают Кристаллы

И разносится Жизнь.

Стихи Туллаг

***

Приснилось мне:

на самолёт беру билет.

А лагерь где?

Его во сне как будто нет.

Нет грязи, вшей,

нет мата и печальных лиц.

Перелистал

как будто несколько страниц…

А где же ночь?

Где ненормальный храп ночной?…

Приснилось мне:

опять танцуем мы с тобой.

Где чёрный цвет

одежд печальных и разлук?

Аэропорт…

И нет уже душевных мук…

Приснилось мне:

бегут навстречу фонари

И самолёт

над полосой уже парит.

И я - с тобой…

И та мелодия-магнит…

И крыша дома -

там внизу -

меня манит…

ВОСПОМИНАНИЯ О БУДУЩЕМ ДОЖДЕ

Памяти О. Мандельштама

И опять, и опять мне под трели звонка

Снова чудится серая роба зэка.

Что оставил я там, что унёс на себе?

Что аукнется мне в непокорной судьбе?

Что я выплесну в вашу привычную жизнь?

Я кричал по ночам: «Продержись, продержись!».

И опять наплывают, цепями гремя,

Те тюремные двери, что ждали меня…

Я в дожди окунусь - я в них не был сто лет!

На вопросы мои мир хохочет в ответ.

Ухожу от себя, ухожу, ухожу…

Воспалённый мой мозг я в дождях остужу…

Мои вещи давно уже служат другим.

В прах рассыпалось то, что считал дорогим…

Я в пустующем мире ответы ловил,

Отмахнуться от снов уже не было сил.

Те знакомые лица, что жались ко мне,

По ночам прилетали в немой тишине.

Я пытался прогнать их под шорох дождя,

Но они, лишь смеясь, донимали меня…

В день дождливый мелькнувший вдали силуэт -

Для тебя в этом мире меня уже нет.

Всё туман и туман… Затянуло дождём,

Что лелеял в ночи, что теперь мы не ждём…

… Тишина, тишина и опять тишина

Разрывала мне грудь и сводила с ума.

Этот спёкшийся кровью комочек тоски

Всё стучался, и плакал, и бился в виски -

Без причины в груди начинало ломить,

Тень желаний ещё не успела остыть.

… Я по лужам бежал, я искал их везде -

Заблудилось как будто бы счастье в дожде.

Вместе с ним заблудиться не смог, не успел,

Оказался среди зарешёченных тел…

… И опять тишина, тишина, тишина…

Снова старую песню заводит она…

И опять и опять мне под трели звонка

Снова чудится серая роба зэка…

РЕЦИДИВИСТ

Валерию Тихонову

Рецидивисту меряно

За то, что - зэк, уродина.

Свобода - это временно.

Колония - что родина…

…От КПЗ до камеры,

А далее - колония,

От жизни в белокаменной -

В тюремное зловоние…

Считаешь годы, месяцы

И молишься Всевышнему.

Уже ступил на лестницу –

Душа кричит: «Не выживу!».

А сколько тут таких, как я,

С судьбой по нарам корчится.

Болезнь души, не тихая,

Сама собой окончится.

И жутким сном останется

Игра, где кошка с мышкою,

Родился – счастья станция,

Закончишь, может, вышкою.

Два пацана, погодочки,

Жена была, красавица,

Семнадцать тут, три ходочки.

Да перед кем покаяться?

…Рецидивисту меряно

За то, что - зэк, уродина.

Свобода - это временно.

Колония - что родина…

Июнь 1994 г., бокс народного суда.

СУМА

…Я сумою и тюрьмою успокою.

Я твоею нелюбовью нелюбим.

Я сегодня ни гроша уже не стою -

Листик в клеточку меня совсем добил.

Успокоит сума

И остудит тюрьма

И навек разлучит нас с тобою.

Ты хотела сама,

Чтобы жизнь воздала. -

И душа захлебнулась от вою.

На тебя, на ту, что отвернулась,

Я смотрю сквозь лагерную мглу.

И кричать, чтоб снова ты вернулась,

Я, охрипший, больше не могу.

Мне кричали грачи:

- Ты о ней промолчи,

Позабудь, что зовется любовью.

Если сердце стучит,

Не стони - прошепчи:

«Я навек разлучился с тобою».

Надо мною только Ангелы кружатся.

Все - из падших, как и я, и земляки.

Тени чёрные на клеточки ложатся

От твоей когда-то ласковой руки.

Хохотали враги:

- Ты её береги!

- Я готов её встретить любою!

- Только ты ей не лги, -

Донеслось из пурги,

И навек разлучили с тобою.

Я на небо серое взлетел бы

С Ангелами падшими в зенит.

Скоро пух появится у вербы

И весна тобой заголосит.

Эх, закрутит меня

Круговерть-кутерьма,

Снег накроет с похмелья горою.

Успокоит сума

И окутает тьма,

И навек разлучит нас с тобою.

И опять весна окошками засветит.

Пролетят куда-то соловьи.

Наша зона – для таких, попавших в сети.

Твои письма - это клетка для любви.

Птицей белой метель

На пушисту постель.

Я окошко для тебя одной открою.

Я не жду никого,

Я лишен своего.

Я навек разлучился с тобою…

Я сумою и тюрьмою успокою…

Я твоею нелюбовью нелюбим…

Я сегодня ни гроша уже не стою -

Листик в клеточку меня совсем добил…

РЕКВИЕМ ЛЮБВИ

Помнишь лес в осенних листьях,

Небо - в памяти глубин?

Разлюбила меня в письмах.

Хочешь, снова полюби!

Снег поземкой не согреет,

Как бы ни был он пушист.

Полюби меня скорее,

Полюби под ветра свист.

А решётка на окошке,

Как наколка на весу.

Хочешь, сердце на ладошке

Я тебе преподнесу?

Стоит только быть отважной

И лицом к Востоку стать.

Хочешь, мы с тобой однажды

Окунемся в благодать?

Ты - моя душа, жар-птица,

И подарок, и судьба.

Слева - прошлое дымится,

Справа - мне б иметь тебя.

В прошлом - криво, в прошлом - косо,

В прошлом - реквием любви.

Успокойся, успокойся -

Всё - фантазии мои.

Впереди - забыта память,

Как забыта и тюрьма.

По ночам лишь воет замять

Да на сердце кутерьма.

Помнишь лес в осенних листьях,

Небо - в памяти глубин?

Полюбила б меня в письмах,

Как никто и не любил.

Душу я свою настрою

И к тебе во сне приду.

Постараюсь - успокою:

Это я пишу в бреду.

А оглянешься: на деле –

Вышки, зэки, автомат.

На душе да и на теле

До сих пор рубцы горят.

Нагло с этим автоматом

Ухмыляются менты.

Только нежности, что матом;

В этом мире - я и ты.

И фантазию уносит,

Словно в пропасть, ветер злой.

Мысль и тело хлеба просят,

Хоть на звёзды волком вой.

…Помнишь лес в осенних листьях,

Небо - в памяти глубин?

Всё, что было в наших письмах, -

Это реквием любви.

МОКРЫЙ ДЕНЬ

Люблю, люблю… И утонуть бы

И перестать существовать,

И в те блаженные минуты

Всё повторять: «Опять, опять…»,

Чтоб сердце к сердцу прижималось,

Чтобы душа плыла к душе,

Чтоб наша жизнь - такая малость! -

Была бессмертною уже…

Тюремный хлеб. Тюремный окрик.

Налево мат. Направо мат.

И день - от слёз дождливо мокрый,

И лица мокрые солдат.

Тюремный день - тоска под небом, -

От жизни спрятанный в асфальт.

Себя представить Богом мне бы

И вознестись из ада в ад.

Блаженства яд бежит по жилам

И разжижает мою кровь.

Тюремный день глядит постыло.

Я ухожу в свою любовь.

«Люблю! Люблю!».

Мой голос дикий

В забор ударил и просел.

Солдат на вышке дернул ликом

И усмехнулся в свой прицел…

Я ВЕРНУСЬ!

…Я вернусь! Возвращаются только живые.

Я вернусь, как и прежде, -

спокойный и сильный, как Бог.

Я вернусь, и в глазенки взгляну голубые,

И еще надышусь знойной пылью далеких дорог.

Можешь ждать и не ждать.

Всё равно я вернусь из провала!

Я вставал столько раз из тупых

в безысходности дней!

Из кровавых боев по кусочкам душа восставала.

Я очнусь от позора судебных свистящих плетей.

Я под вечер вернусь, обниму, а потом наудачу

Прикоснусь я губами к любимым и милым чертам:

Если ты позабыла - отвернусь и беззвучно заплачу.

Если ты прокляла - отдышусь и пошлю всё к чертям.

Я в желтеющих лицах ищу, как в себе, неземное.

Унесётся душа за тюремную тень фонарей.

Лед тюремных замков заскрежещет и рухнет за мною,

И во сне загрохочет цепями железных дверей.

Я вернусь! Обниму так, что кости хрустеть перестанут.

Затихающий дождь снова примется лить на Земле.

«Я вернулся!», - вскричу, и отступят невзгоды и канут,

И капель в знак печали долго будет дрожать на стекле.

Мы уходим в созвездья.

Среди них будут наши портреты.

Может, где-то ещё и сойдутся в Сверкающем

наши пути.

Будем жить и любить в Океане лазурного Света,

И от этого нам уж теперь никуда не уйти.

Этот Мир отзовётся и снова придёт мне на помощь.

Я вернулся живым! Я иду! Я спешу!

Снова слышу небесный мотив.

Я вернусь! Распахнётся в созвездиях полночь.

Я вскричу, потрясённый, весь Мир на ладонь уместив…

***

Обещаниям не верь -

Ни моим, ничьим,

Чтобы не было потерь,

Жизненных горчин,

Чтобы не было бы слёз,

Раны небольшой,

Забываясь, к миру грёз

Не тянись душой.

Не храни несчастный вид,

В полночь не кричи.

Чтобы не было обид,

Лучше промолчи.

Лучше было б не встречать -

Не кружила б мгла.

Серебристая печать

В волосы легла.

«Ты меня, - шепчу, - прости!

Я тебя люблю!».

Из гранита, что ль, кресты

До сих пор долблю?

Обещаниям не верь -

Ни моим, ничьим,

Чтобы не было потерь,

Жизненных горчин.

***

Надежде Кадочниковой

Я приеду к тебе, поживу, как в раю.

Скоро выберу время и перекрою.

Свою жизнь, как картину, я перепишу,

Море красок на ней, как свечу, погашу…

Я приеду другим – нет, ни добрым, ни злым.

Время снова припустит, и я вслед за ним.

Я секунды считать перестану в ночи

И не буду себя умолять: «Не кричи!».

Я в леса погружусь тихим сумраком дня,

Мокрый лист красотой обласкает меня.

И вина за дела, те, что не совершил,

Позабудет меня среди красных вершин.

Я приеду к тебе, ты наполнишь теплом,

Леденящую душу согреет твой дом.

Я морозом пропитанный насквозь пока,

Ледяною пещерой проплыли века.

Я приеду. Уляжется вихрь новостей.

Я сбегу от родных и друзей, и гостей.

И окутает в воздухе пух-вещество

И забьётся живое во мне существо.

Я недолго… Мой путь серебрится во мгле.

Я иду в одиночестве и по Земле…

Моих спутников нет – не смогли больше ждать.

В этой жизни уйти я не мог им не дать…

Пронесутся часы… Я уеду опять…

Обещай мне: не думать, не ждать и не звать!

Навсегда? Навсегда!… Я уеду… Не жди!…

И следы нашей встречи утопят дожди…

***

Я по Питеру, как в прежнее, пройду,

Я рукой своею всех святынь коснусь,

Только б камень скорби сбросить бы в бреду.

От греха тогда, от тёмного, проснусь.

Я на Невском, как когда-то, покажусь,

По Фонтанке над мостами пролечу.

Подождал бы только Питер меня пусть,

Мне подходит это дело - по плечу.

Я к старинному брандмауэру путь

И с повязкой на глазах определю.

Я по лестнице взлечу когда-нибудь,

Дверь громадную себе открыть велю.

Распахнется коммуналка предо мной -

Только в Питере они похожи на музей.

Я шагну туда, как в омут головой,

Окунусь в тепло встречающих друзей.

- Здравствуй, Питер! - закричу я из окна,

А он голос мой пойдёт гонять во двор.

Мне бы только побыстрее всплыть со дна,

Мне бы только отменили приговор!

Он мой возглас, откликаясь, переврёт

И на радости запутает в дворах,

И ответит мне: «Не быть наоборот -

Ты забудешь об убийцах и ворах».

Мне бы только взять билет скорей в купе -

Пассажиров как родных хочу обнять.

«Еду в Питер, - телеграмму бы успеть, -

Буду в девять, еще лучше было б в пять».

Ночью выйду, когда снегом обновит.

Я у Храма одиночеством напьюсь.

Воздух питерский лекарством напоит,

И уменьшится печаль, потери, грусть.

Будет скоро - верю, знаю, чую - жду!

Больно только мне за тех, кого любил.

Я отдам себя Небесному дождю,

Попрошу его, чтоб душу мне омыл.

В Питер - в чудо! - я приеду, окунусь,

Обниму друзей и Питер обниму.

Только ждите - я вернусь, вернусь, вернусь!

Только верьте - я приду, приду к нему!…

Я по Питеру, как в прежнее, пройду,

Я рукой своею всех святынь коснусь,

Только б камень скорби сбросить бы в бреду.

От греха тогда, от темного, проснусь.

ЗЕРКАЛО

…Между нами - Зеркало,

Зеркало Любви.

И сквозь это Зеркало

Виден край Луны.

Бледными отсветами -

Твой любимый лик…

Я напрасно сетую -

Я уже старик.

Для меня вчерашнее -

Ближе и родней.

Мне б закончить зряшное

В сутолоке дней.

Страхом исковерканы,

Приговорены.

За окошком - Зеркало:

Мертвый лик Луны.

Между нами - Зеркало,

Зеркало Любви.

И сквозь это Зеркало

Виден край Луны.

Ты возникнешь в Зеркале

Отраженьем Лун.

Я исчезну, свергнутый,

Бывший. Ныне - лгун…

***

Живу секундами и слушаю их звон,

Считаю, прибавляя их ко сроку.

Здесь для меня из всех земных времён

Важней секунда. Вне - не вижу проку…

…Здесь, рядом с нами, свой живет закон

Какого-то Всевидящего Ока.

Идут секунды… Слушаю их звон…

И продолжаю отнимать от срока…

***

Я люблю тебя, люблю…

Я ловлю тебя, ловлю…

Между верой и неверием

Трепещу, боготворю.

У тебя беру крыло,

Нежу белое чело.

А наутро восклицаю:

- Сколько снега намело!

Сколько снега! - Только снег!

Тих и глух пушистый смех.

И под снегом и за смехом

Призрак носится - наш грех.

Спрятать можно ли в карман

Перед Богом наш обман?

Виноваты в этом разве

То ль метели, то ль туман?

… Я люблю тебя, люблю…

Я ловлю тебя, ловлю…

Между верой и неверием

Трепещу, боготворю…

РОДНИК

Тут каждый день – побудка в шесть,

Тут каждый день – благая весть…

Для некоторых – до самосожженья.

Идет на убыль общий срок.

Пусть кто-то давит на курок –

Мы ждём, когда придет освобожденье.

И дети, и жена, и мать

Уже устали меня ждать,

А нам ещё сидеть до посиненья.

И мы выходим на асфальт,

Лишь не хватает крика «Хальт!»

И на немецком бравурного пенья.

Мы тут – шеренгами по пять,

А там – сплошная благодать,

И нас считают, как баранов, в перекличку.

Тут кто-то что-то совершил,

Иные тут – за то, что жил,

Не подобрал для счастия отмычку.

Грехи считать умеют здесь,

Ты обрастёшь грехами весь,

Чуть что – сидеть тебе в ШИЗО иль в БУРе.

Но вот – солдат, такой, как ты,

Дитя вчерашней простоты,

Вдруг улыбнётся, и забудешь ты о пуле.

Эх, наша бедная страна,

Где вдруг гражданская война –

Такая, как была, в ней многие рыдали, –

Получит наш солдат приказ –

Стреляет белке точно в глаз –

Из «калаша» положит нас рядами.

На этом месте, где живём,

Где каждый день свободы ждём,

Земля застонет и родник слезой пробьётся.

Нам станет памятником ложь –

Клеймо «преступник», что возьмёшь?

Но будет день, и тут засветит Солнце.

Ну а пока – баланду есть,

Тоску скрывать, лелеять месть

И вспоминать тепло о прошлой доле,

Считать оставшиеся дни,

В душе поддерживать огни

И пересчитывать своих друзей на воле…

КРЕСТ

Кричат таким, как мы, со всех сторон:

«Пророки не нужны, мы их засудим!».

Мы – «лжеХристы», такие же, как Он,

И так же на Кресте распяты будем.

Нам кажется, что вот – пришла пора,

И в счастье захлебнёмся – только верьте!

Ну что с того, что Он хотел добра?!.

Две тыщи лет хотели Его смерти!

То ль в Небе, то ль в себе карает Бог. –

Здесь на Земле спасает кодекс чести.

Любить врагов ещё никто не смог,

И отказаться не смогли от мести.

Как Он, я бит, и так, как Он, гоним

И с теми, кто любим, Крест на Голгофе врою.

Я собираю камни вместе с Ним –

И чувствую себя несчастным втрое…

ЧТОБ НЕ СОЙТИ С УМА

Чтоб довела сума,

Я был глухим.

Чтоб не сойти с ума,

Пишу стихи.

В таинственных мирах

Хотелось жить.

Не мог, чтоб не терять,

Всем дорожить.

Чтоб жизнь не подвела,

Иду в метель.

Чтоб ты меня ждала,

Люби детей.

Каких бы ни мела

Пурга вестей,

Ты, если позвала,

Жди из гостей.

Хотел иметь звезду

В своей судьбе –

Наивную мечту

Убил в себе.

Исправила тюрьма –

Простил глухим.

Чтоб не сойти с ума,

Пишу стихи.

НА СВОБОДУ

Гамаюн или синица?

То ли коршун, то ли птица,

То ль надежда, то ли блажь

Средь убийств, разбоев, краж?

Я себе язык ли вырву –

Бритву остро наточу?

Я схвачу себя за шкирку,

На луну захохочу…

Я по улице пройдуся,

Людям добрым покажусь –

Дядя Витя, тетя Дуся…

…Умерла родная Русь!?.

Гамаюн пощады просит.

Птица, птица, что с тобой?

Разметала дева косы –

Дура! – радость, а ты в вой!

…На свободу, на свободу!

Я, старик, – я снова юн.

В церковь! – Под святую воду,

Слышишь, птица Гамаюн?

В «СТОЛЫПИНЕ»

Опять отступает бравада,

Как будто грохочет на стыках

«Столыпина» злая громада

С мельканием клеток на ликах.

Тепло в «обезьяннике» нашем,

В бушлаты последнее прячем.

На волю с усмешкой помашем,

А в душах отчаянно плачем.

МАЛЕНЬКИЙ ПЁС

Откуда ты взялся, маленький принц,

Лапы твои четыре?

Сколько вниманья даже у птиц

Требуешь в нашем мире!

Сядь, лопоухий, милый щенок,

И не мешай работать!

Ты – мой астральный и третий сынок,

Несёшь дорогое что-то.

Рядом друг с другом спокойней жить.

Калачиком дремлешь в кресле.

Прыгать, лизать и даже выть

Можешь, коль хочешь если.

Откуда ты взялся, маленький пёс,

Милый, почти что рыжий?

Ты мне ладони и мой же нос,

Как другу-собаке, лижешь…

***

Не привыкну к одиночеству.

Одиночество - что смерть.

Равнодушно как-то хочется

Побыстрее умереть.

И держусь не долгом праведным;

Не любовь, не дети - щит:

Жизнь моя не мной украдена

И не мне принадлежит.

Я - без роду и без племени,

От огня прошёл к огню.

Упаду ли на колени я,

Низко голову склоню?

Не спасли мне жизнь ни Вы, ни суд

В половину иль на треть -

Я предательства не вынесу

В очи светлые смотреть.

Я уеду в одиночество,

Чтобы многое стереть.

И исполнится пророчество

Тихо-тихо умереть…

ФАЗА ПОЛЕТА

Надо мной – проклятья

Как любови крылья.

Лагерная братия

Новый мир открыла.

Улетаешь птицей –

Письма манят белым.

С головой закрыться

Уголовным делом.

Мысли о полёте

Больше не щекочут.

Твой шконарь* – твой плотик.

Бес в ушах хохочет.

Я один – в локалке.

Облака - в зените.

Со своей со свалки

На тот свет звоните.

И пока в ночлеге

Тело нежит кто-то,

Я летаю в беге –

В фазе я полёта.

Серебром трепещут

Крылья из под мышек–

Выбиться из пешек

Я учу братишек.

Старенький асфальтик

Вытрясает грушу.

Пятачок – что фантик

И колючка – в душу…

* – шконарь, шконка – койка.

***

Я воскресну из мертвых, забытых живых.

Я воскресну из добрых, из средних и злых.

Я явлюсь неожиданно, как из тумана,

Из придуманного обмана.

Я пришёл в этот мир отраженья искать,

Познавать, даже трогая нежную прядь…

…Позвоню…

Телефонная трубка прижмётся,

И щека о неё обожжётся.

Попрошу разрешения и помолчу,

В телефонную трубку «Прости!» прошепчу.

Господи! Сколько рассветов я встретил в тюрьме!

Солнце поутру ласкалось ко мне.

Звёзды пророчили деньги и счастье,

Стали другими вдруг в одночасье.

Вянет чёрная роза неволи -

Нами измучены главные роли.

… Я - на пороге, готов повиниться,

Радость ловлю на растерянных лицах.

Я повинился, о, люди! О, дети!

Богу покаялся, принявши плети.

Я – не пророк. Я молчу о грядущем –

Вижу и смерти и райские кущи.

Можно увидеть любовь и свободу,

Можно раскинуть, гадать, дуть на воду.

Можно!

Но лучше воскреснуть из мертвых,

Заживо брошенных, в пепел истёртых.

Мы воскресали из чёрной печали.

Мы возрождались и вновь начинали…

ЕЩЁ НЕ ВЕЧЕР

«Ничто хорошее – не чудо,

Ничто прекрасное – не сон…»

Ричард Бах «Иллюзии»

Действительно, болезнь – ещё не вечер.

Конечно же, платить пока что нечем…

Не вечен сам, и не бессмертен долг…

Перекроить действительность не смог.

Ничто хорошее – не чудо и не сон,

Ничто прекрасное не спрячет пыль времён.

Не стоит стольких сил и стольких мук,

Каким бы ни был этот слабый сердца стук,

Что бьётся – то быстрей, то еле-еле

В моей груди, с волною во всём теле.

Да пусть себе стучит, коль так ему охота,

И льётся как бы кровь и, кроме, тоже что-то! –

В Писании Священном – так душа,

Не перелить её другому, не греша!

Всё правильно – душа моя как кровь,

И между нами ранена любовь,

И из моей души течёт струя живая,

Что оба мы любили, стыд скрывая.

Болезнь – не вечер, а умру – простишь,

И удивлённо будешь слушать тишь…

*** Н.А.

Ты мне помашешь из окна вагончика

И стук колёс останется со мной.

Ну что с того, что уезжать не хочется? -

Ты всё равно не скажешь: «Мой родной!».

И небо опрокинется обидою,

Растает призрак наших общих грёз.

Так просто в дождь из жизни твоей выйду я.

Я – на перроне из небесных слёз.

Закончим под дождём конец истории.

В смятении не станешь обнимать.

И голос твой я не услышу более.

Не то, чтоб для тебя любимым стать.

И на прощанье ты мигнешь фонариком,

Вагон последний, - «Красная стрела».

Всего на миг перрон качнется шариком.

Нас растворит космическая мгла…

***

…Гремят воротами, кричат конвойные,

Как малохольные. А ты: «Держись!».

Прощай, красивая, друзья запойные -

Дорога ляжет несвободой сроком в жизнь!…

Отсюда нас пошлют - кого в колонию,

Кого по матери и на тот свет.

Прощайте милые, подруги знойные,

Для нас ни музыки, ни смеха уже нет!

Морщины врежутся, тоска завяжется,

Глаза без радости и желтизна.

Прощай, прости меня, моя красавица,

Нас никогда уж не порадует весна!

… Гремят воротами, кричат конвойные,

Как малохольные. А ты: «Держись!».

Прощай, красивая, друзья запойные -

Дорога ляжет несвободой сроком в жизнь!…

ОДНА МИНУТА ХРИСТИАНСТВА

…Ни Пушкина, ни Будду, ни Христа

Тут, сколько ни ищете, не найдёте –

Здесь публика убога и проста

И не в духовном движется полёте.

Поиздеваться каждый ближний рад

И сделает, поверьте, это быстро.

И как две тыщи лет тому назад

Они всегда готовы на убийство.

От этих слов как будто меркнет свет,

Но не от слов так больно и так горько.

История, ты учишь или нет?

И если да – кого, чему, насколько?

Служить открыто палачам Креста,

Переступив же, превратиться в зверя,

Убить любого, самого Христа, –

Идут, не зная, никому не веря!

Мы жили и живем и будем жить в тюрьме –

История нам напустила жути.

Мы – как в аду, в его кромешной тьме:

Две тыщи лет прошли в одной минуте.

Лишь совесть-мысль пока ещё чиста,

Она – как в испытательном полёте…

Ни Циолковского, ни Будды, ни Христа –

Пока.

Ищите!

Может быть, найдёте…

ИЗ ПРОШЛОГО

Я в прошлое уеду, я умчусь,

А будущее взглядом прикоснётся,

В засохшие озера окунусь

И обожгусь мечтой-крылом у Солнца…

Из настоящего, открытого для пуль,

Спасаются, отгородившись прошлым.

Я как вселенский времени патруль

Пробью завал космических горошин.

Я для тебя из прошлого вернусь

И одиночество отдам в награду

Всем тем, кому пока дороже грусть,

Всем тем, кому любви пока не надо.

До вечности дотронуться рукой,

Из настоящего его лелея.

Напрасную мечту иметь покой

Оставишь быстро, сердцем пламенея…

Я в прошлое уеду, я умчусь,

А будущее взглядом прикоснётся,

В засохшие озера окунусь

И обожгусь мечтой-крылом у солнца…

МОЙ МИР

Ты мир мой не любишь, не знаешь,

Как будто кричит он на идиш.

Ты зря меня проклинаешь

И зря меня ненавидишь.

Как будто хлебнули мы перца

И окунулись в солярис.

Живу под напором инерций

И им же сопротивляюсь.

Пускай не хватает хлеба

И рвотно разит от зловоний!

Я в этом бесчинстве Неба

Ищу красоту гармоний.

Пусть злого всё больше и больше!

Но доброго – не убывает!

Душа уже и не ропщет,

Всё, кажется, – забывает.

Будем, как дети, – будем!

Как это трудно, знаешь?

…Снятся твои мне губы –

Зря ты меня проклинаешь…

***

Из Земли седой

Да пробьют ключи.

Упаду в Любовь,

Воспылаючи.

Да не в ту, что тлен,

Да не в ту, что грех,

А в Любовь души

Да в счастливый смех.

Подскажи пути,

Что мне выстланы,

Боже праведный,

Боже истинный.

Где лишён опор –

Да подставь плечо.

Что я грешен есть –

Ты прости ещё…

СУДЬБА

Жизнь моя, подружка,

Глиняная кружка –

Трещина под самый корешок.

Скоро успокоюсь,

Сяду я на поезд –

И чайку глотну на посошок.

Голова кудрява,

А судьба дырява –

Бережёт ли мудрая змея?

Как я неудобен –

Из одних колдобин…

Жизнь, замысловатая моя!…

СВЕТ НЕБЕСНЫЙ

Как Христос, обхожусь одним платьем,

И как ветер, в раздумьях увяз.

Есть пути, за которые платим,

Есть дороги, что создали нас…

Словно мать – и строга, и довольна, –

С неба светит Любовь-Благодать.

Ищем сами, где более больно –

И туда же идём умирать.

Неоднажды придёт удивленье

В наших мыслях – оранжевый шар.

Пересиливши сопротивленье,

Ты познаешь Божественный Дар.

Нахожу я себя во Вселенной –

Не Христос, не мессия, не Бог.

Всё застынет сверкающей пеной,

Хоть и рвался, и видел, и мог.

Я не вышел из брахманской касты –

Что собрал, будет вечно со мной:

Мыслей наших Небесное Царство,

Благодать нашей Воли Земной…

СМЕРТНАЯ КАЗНЬ

Наша жизнь - это срок заключения,

Что дала нам судьба-прокурор.

От болезни той нету лечения -

Это смертный тебе приговор…

Смерть за нами, как тень, пробирается,

Может завтра за горло обнять.

Человечество, ох! как старается

Пятачок без отдачи занять.

На дорогах стоят указатели.

Во все стороны ринулись мы.

И на тропах смертельных старатели

Ищут знаки алхимии-тьмы.

И в минуты святого причастия

Усмехнётся таинственный Глаз.

Жадность вместо желанного счастия

Норовит ухватить про запас.

Мы являемся дымкою мглиственной

За наградами не по делам.

Мы рождаемся жизнью насильственной

И бросаемся в этот бедлам.

…Наша жизнь - это срок наказания,

А любовь - это наш адвокат.

Что вверху - тому нет и названия.

Что внизу - это жизнь, это ад…

ПОЛЕТИМ?

Забубённы головы.

Сложены слова.

Посредине половы –

Чёрная трава.

Прошлое оскалится

Остриём тупым.

Калится – не калится?

Был ли ты любим?

За словами – ветрами.

За любовью – пыл.

Помощь – за советами,

Любый – да любим.

Окунёмся в синее.

Солнце – на песке.

Можешь быть красивою.

Смерть – на волоске.

Успевай, усталая! -

Вместе порулим.

Нет? Тогда постанывать

Нам из-под руин.

ОБЛОМ

О любви? Под сердцем жжёт.

За окном – колючка…

Выпадает чёт-нечёт –

То – луна, то – тучка.

За стеной – запретный мир,

За которым – холод.

У кого-то в мире – пир,

У кого-то – голод.

Мы – ещё не хуже всех:

Хлеб, крупа, водица.

Между нами даже смех

Расслабляет лица.

Разошлась дорога-путь

В пятую сторонку.

Через «решку» не взглянуть,

Значит, лезь на шконку.

Тут вину считают все,

Даже виноватый.

Понесёт на колесе

Серафим крылатый.

Мысли держат на былом.

Прошлое – секирой.

Расцветает наш облом

И несёт лавиной…

ДОЛГ

Не отдать пока долги,

Не сердись – ведь злою станешь.

Если хочешь, помоги,

Если – нет, винцом помянешь.

Хочешь, письма разорви

И развей по ветру пепел:

От сожжения любви

Дым глаза отлично слепит.

ВНУТРЕННЕЕ ЗРЕНИЕ

Всю жизнь учусь. И слава Богу!

Но, знать, не учит этот хлам.

Бросаю под ноги дорогу

И не смотрю по сторонам.

Как мало здесь меня тревожит! –

Всю жизнь в иллюзиях веду.

Происходящее стреножить, –

Как жить в дурдоме и бреду?

А жизнь корёжит и калечит.

Прямой наводкой бьёт беда.

Да так, что, кажется, картечью

Изрешетила навсегда.

И зренье внешнее всё хуже,

Бледней и глуше голоса,

Петля на шее чуть потуже,

Отключка мозга в полчаса.

И всё равно себе под ноги

Не посмотреть и не свернуть.

Кусками будущей дороги

Передо мной сверкает путь.

Прожектор мысли светит, греет.

Я, зачарованный, смотрю

На Будущее – горный гребень –

И на себя – времён патруль.

В какие б ни входили дали,

Души с душою разговор,

Мы по дрожанью узнавали

И по сверканию в упор.

А жизнь меня дожмёт, конечно,

Хоть обкричись, хоть разорвись.

Душа построена навечно,

Мозг – на единственную жизнь…

***

Из тюремной областной больницы,

Несмотря на пасху или пост,

Белой простыней закутав лица,

Носят регулярно на погост.

Тут они отпели, горемыки,

Больше не затянет круговерть.

Им прозрачным иль зелёным ликом

Сквозь окно в решётке не смотреть.

Мы с тобой в локал[?1] ке* звуки тушим,

Желваки катаем, как мячи,

А потом за грешную за душу

Пьем чифирь и про своё молчим.

Мы земную, иль Небесну тризну

Близим, изнывая от свобод.

Мы живём с тобой обратной жизнью

И считаем задом наперёд.

Где-то срок отматывают черти,

Не спеша, жуём кусок его,

Словно знаем дату своей смерти,

Словно там, за нею, - ничего…

* - локальная зона, зарешеченный дворик, огороженный высоким забором, примыкающий непосредственно к бараку заключенных.

СЛОВО

О, музыка небес!

"В начале было Слово…"

Я умер и воскрес,

А дальше: снова, снова…

Себе – гипнотизёр

И сам же – прокуратор.

Я обвинен как вор,

Я всё ещё как кратер.

Я сам себе – колосс,

Пророк себе же – пятый.

Я сам себе – Христос,

Собою же распятый…

ТУПИК

Считаешь каждый день,

Считаешь каждый миг.

За нами – смерти тень,

Бетонка и тупик.

И мы их тупика

Находим выход – щель.

Спокойная рука

Пускает пулю в цель.

И кажется, что сам

Уходишь за забор.

И окуляр – к глазам,

И пальцы – на затвор.

И в голове – как срок –

Стрекочет метроном.

Ты давишь на курок

И сыт бываешь сном.

ЧАЙКА

Улетела чайка. Улетела?…

Оказалось – не было её.

Бред иллюзий чувственного тела,

Чайка – помешательство моё.

Сам себя уговорил словами,

Сам себе внушил её тепло.

Зеркало смеялось между нами

И изображенье потекло.

Я ладошку протяну за нею,

Душу и дыханье затая.

От воспоминания немею,

Чайка, улетевшая моя…

БЫВШЕМУ ПАЦИЕНТУ

ПИСАТЕЛЮ А. ЕРМОЛАЕВУ,

ПОДПОЛКОВНИКУ МИЛИЦИИ

Могильные сюжеты:

То – яма, то – метро,

Сосанье сигареты,

Ментовское нутро.

Да плюнь ты, Бога ради,

На хрипы по ночам:

В халатах белых дяди

Помогут выжить там.

Товарищ подполковник, –

Писательский сюжет:

Твой лекарь – уголовник –

Бери, товарищ мент!

Бесплатно и подробно

Поведаю тебе.

Напишешь то, что модно…

А ты – ни бе, ни ме.

Я – в отпуске и в мире,

Я – вовсе не Кощей,

В твоей, Алеш, квартире…

…Не вышел ты – вообще…

СНЫ ТЮРЕМНЫЕ

Сны тюремные, письма редкие –

Не иллюзия ли и ты?

Мне кивают на мокрых ветках

Листья мокрые и цветы.

Стены липкие, как больничные,

Вниз ступенечка под углом,

Как свидания – письма личные.

И опять слова – ни о чем.

Сны – желания по незнанию –

Мысль неверия бередят –

Запланировал я заранее

Оказаться среди бродяг.

Я ушёл, как отшельник, шаркая,

Погрузился в небытиё.

За забором с колючкой ржавою

Одиночество ждёт моё…

***

Любовь моя, опять живу тобой,

А рядом – грязь, для вас – непредставима.

Здесь жадность зверства убивает боль

И здравый смысл проскакивает мимо.

Здесь тупость уживается с добром,

А низость подло лезет править миром.

Понятней тут – картинки с топором,

И психбольной стремится стать кумиром.

Из этих стен – полёта бы глоток! –

И к облакам, верхушки подрезая:

В грязи пробьёт еще один росток –

Умоюсь я от радости слезами.

Я был глухой когда-то и слепой,

Не понимал тогда мужского долга.

Любовь моя, сегодня я с тобой –

Я тут с тобой! – так часто и так долго.

Бьёт по душе, что мне не рассказать.

Совсем не ото сна набухли веки.

Сон по утрам отсутствует опять.

И ускользает с Миром связь навеки

ПРОРОКИ

Памяти И. Талькова

«Сидят» убийцы и пророки

И остальной опасный люд,

Кому ужасные пороки

Спокойной жизни не дают.

Один ворует у народа,

Чтобы иметь до потолка.

Пророк ворует у Природы

И разгоняет облака.

Убийца-зверь лишает жизни,

Чтобы, убив, отправить в рай.

Пророк свои внушает мысли,

А в них – ложись и помирай.

«Вся наша трудность – от пророков:

Не в эти стороны глядят –

От водки гибнем раньше срока,

А хоть бы хны этим людям.

Ты посмотри: кругом известно

Бессилье наше наперёд –

Быть потому не может честным

У руководства наш народ.

Моя бы воля – я пророков

Повесил быстро на крестах,

Чтоб их заумная морока

Не нагоняла людям страх.

А то безумные впитают

Желанье жизнь переменить,

Потом – воруют, убивают,

Идут в тюрьму живыми гнить».

Но как бы органы-разини

Не начинали нас шерстить,

Тюрьма, однако, – не резина,

Ей всех пророков не вместить.

Тут странность вот какого рода:

Я здесь, на нарах, возлежу,

А за забором их свобода

Гниет и гибнет, – я гляжу.

Пророк-певец, краса России,

Вину пророков искупил

И вот уже земляк Мессии

Его из зависти убил.

Нет Миру шансов измениться,

Стоит, проклятый, на ушах.

Прекрасные пророков лица

Ко мне приблизились на шаг.

И я в ночи, в тюрьме, на шконке

Веду беседы весь свой срок,

И лозунг вместо «Власть подонкам!»

Сменю на «Власть бери, пророк!».

***

Я иду по Иерусалиму,

По святейшему месту плетусь.

Я, конечно, когда-нибудь сгину.

Ты забудешь меня, моя Русь.

На другое совсем не надеясь,

Спать спокойно ночами ложусь.

Моя страсть затихает, метелясь.

Забываешь и ты, моя Русь.

Я слезами тебя обливаю.

Я о борт твой волной разобьюсь.

Как манили огни берегами!

Я спасался тобой, моя Русь.

Этот свет меня возненавидел.

На том свете любови дождусь.

Ну и что, что я Бога увидел?

Ты без Бога живёшь, моя Русь.

Кто ты? Что Ты? Неужто в надменность

От царей до низов я упрусь?

Неужели покой и безбедность

Для других на Земле, моя Русь?

ЦАРСТВО НЕБЕСНОЕ

Подарю тебе Царство Небесное,

Заповедую блажь* и Любовь.

Покажу тебе даль неизвестную,

Окуну в предрассветную новь.

Я на Небо лазурное вымолюсь:

Не хотел волхвовать-городить.

Но теперь – отцвела наша жимолость,

Всё равно – порвалась наша нить.

Не сберёг над тобой своей власти я.

Сыновья наши, мудрые, спят.

Сладким сном спит тюремная братия.

Я в ночи перед Богом распят.

Будем жить, пока Богу захочется.

Протяну свои руки в дожди.

Улыбнёшься когда-нибудь солнечно.

Лишь меня из-за стен подожди.

Видишь – Бог запретил мне пророчества,

Осудил меня за волховство.

На Земле всё Небесного хочется.

В Небе манит земное родство.

* блажь – вера.

***

Мне сын прислал тетрадку для стихов,

А я давно уже не сочиняю.

Из глубины поруганных веков

Ищу тропу к забытым входам рая.

Давай, мой сын, посмотрим честно в мир.

Кому из нас сей мир преступный нужен?

Я слаб, как лист, и разъярён, как тигр.

Я утону в любой небесной луже.

И чем стонать в стихе по слабости души,

Кудахтать про любовь, трусливо притворяться,

Как альпинист, я выбрал путь вершин.

Мне легче в горы лезть и в пропасти срываться.

КОМУ-ТО НЕ ХОЧЕТСЯ

А из тюрьмы не хочется идти -

Там ждёт холодный пот, неразбериха.

Ты на моё, пусть жалкое, «Прости!»

Опять не пишешь. В мире тихо-тихо…

Я завтра утром должен всё решить

И дать ответ - пойду ли я на волю?

Но как - скажи! - с тяжелым грузом жить

И как смотреть, не падая, от боли?

Здесь просто всё: побудка, шмоны, храп

И чёрный цвет опустошённых зэков.

И самый сильный - местный наш сатрап,

Существованье, как сейчас, - калекой.

И я решу назавтра, как проснусь,

Чтоб с вахты в лагерь снова не вернулся.

И если я в могиле развернусь, -

Не сам я умер - значит, задохнулся…

ОТВЕТ

Ах, какие мысли!

Хочешь, одолжу?

Чтобы не прокисли,

Дам для куражу.

Мне бы их не слышать,

Мне бы не гонять,

Мне бы, чтоб одна ты

Всё смогла понять.

Дай и Ты мне толику,

Господи, прости!

…Дал… Да сразу сколько!

Мне – не унести…

НОВЫЙ ГОД

Без особой на что-то надежды

Письма пишут на душу взамен

В ожиданьи ответа на нежность.

В нашем лагере – без перемен.

Нам бы лучше – совсем не встречаться…

Наметёт за решёткой сугроб.

На листочке под цифрой тринадцать

Я пишу, словно делаю гроб.

Сколько слов понапрасну истратил!

Сколько писем отправлено в лёт!

Мне подарены зэки, как братья,

Словно глыбы торосистый лёд.

В эту ночь не балуют лишёнкой

Наших зэков, бесправный народ…

Снег стучится в окно под решёткой,

К нам убого идёт Новый Год…

НЕТ ПОКОЯ

А воля не даёт покоя,

Когда её хоть завались.

Переполнение собою

Несёт меня, как клёна лист.

Свобода чудится в неволе

Дыханьем утренней реки

Да вкусом снега в чистом поле,

Да дрожью ласковой руки.

Забыть бы наши разногласья,

Раздоры, споры, нелюбовь –

Глядишь, сверкнет улыбкой счастье

И унесет на крыльях вновь…

БЕЛЫЙ ЖЕЛТЫЙ ДОМ

Я выйду из тюрьмы под сень зелёную,

И встретит ветер нежным вздохом нас.

Ты, не таясь, смахнешь слезу солёную,

Скатившуюся из твоих любимых глаз.

Эх, жёлтые дома все перекрасили

И их число утроилось уже.

И мы пока свободу в тюрьмах квасили,

Тут люди нормой ходят в неглиже.

Не жёлтые дома теперь, а Белые,

Белее белого булгарского камья.

Не храмы для души леченья делают –

Для тронутых парламентом скамья.

Для нас – народа – что тюрьма, что жёлтый дом.

Мы попадём в какие-то из них.

Ты по привычке мне расскажешь шёпотом

О том, что никогда не взять из книг.

По тюрьмам не видать ни дум, ни фракции –

Здесь иерархия веками утряслась.

Той неудачной революции во Франции

Примером бы тюремна наша власть.

А наш народ, имея голову усталую,

Стал думу в жёлтом доме не вершить,

Опять решил поверить в Бога старого,

Чтоб было с кем полегче согрешить.

Я выйду из тюрьмы уже помеченный

И в чисты простыни к тебе нырну в кровать,

Которую, привычками излеченный,

Я долго буду шконкой называть.

А сыновья шагнули в мир за дочками.

Как хочется, чтоб Божья Благодать

Цвела для них не теми же цветочками…

Вдруг это им дано переиграть…

ЛИШНЯЯ СМЕРТЬ

Может, это – последние строчки…

Как горчит этот воздух тюрьмы!

Может, это – последние ночки,

И опять повстречаемся мы.

Здесь на годы роднит чифир чайный,

Здесь – не в счёт чья-то лишняя смерть.

Наша встреча была не случайной –

Нам хотелось друг в друга смотреть.

Вспоминаю слепыми очами,

Как прекрасно зажили с тобой!

Умудрились – свой мост раскачали,

И остался лишь звук голубой.

Срок мой будет ещё продолжаться

И тянуть за собой в глубину,

Даже если мне не унижаться

Пред тобой за чужую вину.

Не ропщу на тюремную долю,

Если даже опять буду выть,

Даже если и выйду на волю

И собой даже если не быть.

Я с тобою опять повстречаюсь

Как-нибудь на промозглом ветру.

Что я – лишний, уже не отчаюсь

И тем боле – пока не умру.

…Ах, какое прекрасное утро:

Дождик, август, темно, фонари!

Забываясь, гляжу поминутно

На полоску пастельной зари.

До обидного плохо и мало

Сам себе столько лет подражал.

Наше будущее представало

Лишь прекрасным окном в миражах.

Я сойду с Поднебесья на землю

Из красот, где ликует душа,

Вот сюда, где надежду лишь теплю,

Где пока продолжаю дышать.

Дай же, Господи, отдохновенья,

Чтоб из грязи, болот, шелухи

Под горячим дождём вдохновенья

Мастерить нашу жизнь, как стихи!

Как кристаллы, растут наши дети.

Им впитать бы прекрасну пастель,

Душам их на святое ответить –

На Небесную Божью свирель…

…Сбереги же словесные плети,

Коль убить меня сможешь посметь.

Ну и что? – Ведь никто не заметит

Эту вовсе не лишнюю смерть…

СВИДАНИЯ В ТЮРЬМЕ

Свидания в тюрьме –

Наивный луч надежды,

Блеснёт – и был таков –

Исчезнет до поры.

Свидание в тюрьме –

Общения, как прежде,

Вдруг оживит собой

Уснувшие миры.

Свидания в тюрьме

Наполнят смыслом душу,

И расцветут зимой

За окнами цветы.

Я, радостный, иду,

Иду и даже трушу,

И, кажется, что мне

Благоволят менты

Свидания в тюрьме –

Глоток моей свободы,

Которой не дышать

Ещё ни год, ни два.

Священный трепет бьёт –

Я пью как будто воду

В пустыне знойным днём,

Чем утолюсь едва.

Свидания в тюрьме…

Я снова встретил эти

Погасшие глаза

И обречённый вид,

Когда любого тут

Болезнь собою метит

И широту души

Сознанье не хранит.

Свидания в тюрьме –

Последнее желанье,

И не сгущёнка вдруг

Дороже и милей –

Увидеть глаз чужих

Тепло и ожиданье,

А, может быть, – любовь

И оказаться в ней.

Свидания в тюрьме.

Я был унижен вами,

Растоптан и разбит

Претензией ко мне.

Испепелив меня,

Презрение глазами

Вдруг оставляло жить

Под грудою камней.

Свидания в тюрьме –

Наивный луч надежды,

Блеснёт – и был таков –

Исчезнет до поры.

Свидание в тюрьме –

Общения, как прежде,

Вдруг оживит собой

Уснувшие миры.

МИРАЖ

Видимость картин –

Я пока один.

Мой верблюд застрял

Между синих скал.

Проводник Талиб

От жары погиб.

Солнца круг высок,

Я жую песок.

Я закрою глаз

Посмотреть показ.

Где встаёт Восток,

Знак рисует рок.

Круглый как вираж

Задрожит мираж.

Тихи и пусты

Призраки пустынь.

Я в пространстве лет –

Времени браслет.

Я проснусь опять

Лиц астральных ждать.

В небе сквозь года

Задрожит вода.

Руки намочу

И возьму свечу.

Жаль святых мощей –

Не моих вещей.

Окунусь не раз

В яд любимых глаз.

НЕ ПО-ЛЮДСКИ

У меня сегодня радость,

У меня сегодня грусть –

Налетела снова жалость,

Пойду чифиря напьюсь.

А потом под звёзды выйду,

Под холодный ветер их,

Не подам, конечно, виду:

Мне полезно – я же псих.

Я любил Вас ненормально,

Как-то всё не по-людски,

Обожал – и то нахально…

…Собирай теперь куски…

ЛОЖЬ

Всё уже продумано,

Всё уже промерено,

Понято, придумано

В ожиданьи временном.

Что казалось серое –

Стало совсем чёрное.

Что давалось мерою –

Вышло отсеченное.

С чем мирилось сносное –

Видится болезнями.

Были лица постные –

Стали бесполезные.

Вышло отчуждением,

Что держало – хлебное, –

Боем и сражением,

Пастью во враждебное.

Кто, гонимый страхами,

Цепенел предательством –

Сребренники – бляхою,

Стыд – предпринимательством.

И теперь безвинное –

Ложными доносами,

Стало в годы длинные

Подлыми допросами.

Свой - перед подонками

Откупиться требовал…

Рядом быть с подобными

Я и раньше гребовал…

***

Живу годами ради нескольких минут,

Сжигаю тонны всех энергий в пепел.

Добро и ласка – одиночества лоскут –

Всего дороже стал на этом свете…

Открылось – Солнца коронарная тщета

Мир всколыхнула, чтоб он ужаснулся.

Но что же это: мысли иль мечта?

Неужто Мир заснул и лишь теперь проснулся?

ВЫЧЕРКНУТЫЕ

Бывшим друзьям

Исчезли библейские гады –

Повыморил Боженька их.

Как много чужих и богатых,

И даже средь бывших своих!

Смирился и с болью, и с солью,

И с тем, чего даже и нет,

Что жизнь обернулась юдолью

На несколько зэковских лет.

Но буря – спаси Бог! – стихает.

В себе с ней братаюсь и бьюсь,

Талдычу мотив со стихами:

Два слова, три ноты и грусть.

Пишу я среди осуждённых,

Уже приземлившись в тюрьме.

Как много своих – отчуждённых,

Забывших совсем обо мне!

Нам с ними и елось, и пилось.

А буду я вдруг на мели –

Тогда почему-то хотелось,

Чтоб детям моим помогли.

Когда-то я многих, увидев,

Спасал от смертей и рутин.

На них я ничуть не в обиде,

Их сон деревянный простил.

Я знаю: любовь – отреченье,

Всего лишь на вечности – миг.

И я – доброволец леченья –

Легко отрекаюсь от них…

Как много зачёркнутых рядом –

Их души, как ангелы тьмы,

Толпятся и ждут у ограды,

Чтоб я им помог из тюрьмы…

ЧЁРНОЕ ДНО

Отболела ненужная страсть

Быть похожим на лучших из люда.

Как сюда не хотелось попасть,

Так не веришь, что выйдешь отсюда!…

…Словно штормом на тысячи дней

Мы в бесправное брошены море.

Сколько душ оказалось на дне!

Сколько этим доставлено горя!

И бурлит наше чёрное дно.

Ловим вяло осколки надежды.

Многим стало уже всё равно.

И свидания реже и реже.

Выдал сроки Небесный кассир

Под надежду, что ты подобреешь…

Но – овчаркой покажется мир.

Даже страшно, что вновь озвереешь.

Сколько тут без вины, по вине!

Скольким душу отбила неволя!

Сколько нас оказалось на дне!

Сколько нами доставлено горя!

Отцвели на свободе сады,

Здесь – не раз покрывало зимою.

Ключ студёный тюремной судьбы

Напоил леденящей бедою.

Всяк входящий в сей лагерный дом

Не уверен, что не повторится.

Снится вольная жизнь за окном

И тюремные чёрные лица…

Отболела ненужная страсть

Быть похожим на лучших из люда.

Как сюда не хотелось попасть!

Как не веришь, что выйдешь отсюда!…

ПРИЗРАЧНЫЙ МОСТ

Наговорю тебе чего-то,

Как будто боль заговорю.

Что голова болит до рвоты,

В сердцах пожалуюсь ворью,

Что твоего непониманья

И не снесу, и не пойму,

Что не приемлю обладанья –

И тела, и души тюрьму.

Ты на меня посмотришь странно –

Я чепуху несу всерьёз.

Не хмурься. Видно, ещё рано,

Чтобы пролёг меж нами мост.

***

Прощай, тюрьма, прощай, моя берлога!

Мне было писано, как видно, на роду.

Знать, суждена была к тебе дорога

И я по ней теперь один иду…

Прощай, стена, прощай, судья и Ангел!

Я не хотел печали никому.

Но жизнь - одна, неважно в каком ранге,

И путь един: к решетке в том дому¼

И кто хлебнул баланды с пайкой хлеба,

Тот на свободе будет, как в тюрьме,

Тот будет видеть клетки на полнеба

И днём, и ночью, в поле иль в судьбе.

Тому, наверно, пища – что баланда,

И шконка – что пуховая постель.

Во снах бежишь от прокурора с бандой

И приговор – страшней других вестей.

Прощай, тюрьма, прощай, моя берлога!

Мне было писано, как видно, на роду.

Знать, суждена была к тебе дорога

И я по ней опять один бреду…

***

Ты вдруг пришла…

В тюрьме – ночная мгла.

А за окном – позёмка и морозно.

Ты в темноте стояла у окна.

Не плакала, – уж, видно, было поздно…

Теперь мне снятся шконка да судьба,

Баланда, вши и всё, что потерялось.

В разбитое окно метут снега,

И умерла давно подруга-ярость.

Забудь, дружище! Что затосковал?

Как будто счастье потерял в тюряге.

Как будто жизнь отправили в отвал

Иль яда принял из дорожной фляги.

Ещё не виден пламенный закат,

Ещё не вечер, друг, ещё не вечер,

Ещё не пьёт свободу твой собрат

И по счетам платить пока что нечем…

Ты улыбнулся – и тоска долой!

Всё – как рукой, прожить бы ожиданье.

Я столько раз во снах летел домой!

Теперь не жду ни писем, ни свиданья…

ДУША

Клин по небу летит журавлиный.

Звон тоски улетает за ним.

И душа, увлеченная клином,

Рвётся в Небо, где буду любим.

Ах, душа, со стыда ты ослепла.

Как же ты изрыдалась теперь!

Уж кострище подёрнулось пеплом,

Уж сгорели надежды потерь.

За тобой улететь бы мне тоже

И зажить бы в снегу облаков.

Ты была бы, конечно, моложе,

Чем сейчас под железом оков…

***

Чёрным парусом отчаянье –

Прочь от берега гребу.

Не безумно ли отчалил

В своих мыслях, как в гробу?

Неприкаянность сознанья

И апатией тоска…

Может лучше, если б знать бы, –

Пузыри со дна пускать?…

ЧУДИТСЯ

Давно уже по улицам хожу,

Давно живу, как люди, на свободе,

Мгновеньем каждым глупо дорожу

И всё пишу - в старании и в поте.

Давно закончилась моя слепая жизнь -

Я зрячий путеводною причиной.

И всё ж не успеваю - как ни мчись! -

Какой бы ни был заведён причиной.

Кричу тебе: О, жизнь, притормози!

Пришпорь своих коней золотогривых!

Моя житуха, Боже, на мази,

Я, кажется, - в компании счастливых.

Ведь мне явился богоносный знак.

Я встал один - ни дна мне, ни покрышки!

Один - пред миллионами зевак,

Приговорённый жизнью к той же «вышке».

Давно уже - ни шмона и ни нар,

Я сплю в двуспальной, чистенькой постели.

Но, чудится, - то холод, а то - жар,

То ночью - крик ментов, то - вой метели…

***

Мне не нужно ничего

И ничто не манит.

Скоро, скоро путь кривой

Эх, накаркал, нагадал

Перестройку жизни,

Сумасшедшим помогал,

Сам – дурацкий шизик…

БРЕМЯ

Уж если я кому-то нужен, –

Так дочерям и сыновьям.

Женитьбой дважды был контужен

И дважды грудь отдал ветрам.

И если нужен был подругам,

То иль как царь-гипнотизёр,

Иль, лучше, тихо с перепугу

Для их команд – ручной трезор.

А мудрость жгла и дар пророка.

А жить – в условиях шизо?

В живом общении – морока

И униженье, и позор.

И посему наука прочим

В моём совете роковом:

Пиши рассказы или строчки,

Не поправляя никого.

И не придётся на коленях

Просить униженно любовь,

Достаточно в тетрадь наклеить:

«Тут через год прольётся кровь».

Мне отражение поддержки

Когда-то нужно было в вас,

Чтоб независимо и дерзко

Разведать тропы прозапас.

Но устаёте очень быстро –

На будущее наплевать! –

И выливается канистра,

И поджигается кровать.

Да что теперь! Уже случилось,

Что было предупреждено.

И поселилась рядом сирость,

И смотрит в узкое окно.

А равнодушие любимых

К себе на завтрашнем пути

Убило нас, неповторимых, –

И не вернуть, и не найти.

Как раздражающе угрюма,

Как подозрительно тверда! –

Любила нежно или грубо,

Но… одинаково горда…

Кому-то нужен? Может, рано?

При жизни можно пренебречь,

А после смерти – то, что надо –

В стихах мою прочтёте речь.

И отражаясь на то время,

Всевидящий уставив глаз,

Вы ощутите моё бремя,

Уже не нужное для вас…

ГОЛОСА НАД НЕВОЙ

Мне одиночества не хочется,

Мне б не глядеть через него.

Пуская забудутся пророчества,

Что прозвучали над Невой.

Те голоса ночами чудятся,

Кричит сиротский их приют,

А на душе застыли щупальца

И, леденя, чего-то ждут.

И чаще, чаще вдруг захочется

Быть за каркасом ледяным.

Души ласкающая кожица

Сопротивляется под ним.

Ушли из памяти и вы, и суд.

Меня, былого, не зови:

Я одиночества не вынесу,

Как будто холода любви.

СЫНОВЬЯМ

«Итак будьте совершенны, как

Отец ваш Небесный совершенен».

(Евангелие от Матфея, гл. 5, ст. 48)

Друзья мои – мои сыны,

Как хочется до вас добраться,

Закончить лагерные дни

И никогда не повторяться!

Не ждать прихода лучших лет,

Сейчас увидеть День Господний.

Картины будущих побед.

Их передвинуть на сегодня.

Томлюсь желаньем передать:

Смысл человека – совершенство,

И не совсем отец и мать

Определяют наше детство.

Как озарит тебя мечта,

Насколько будешь с Богом связан –

Ты сможешь в Будущем витать.

Пронзить Природу третьим глазом.

Любить своих, любить чужих…

На – не стесняться, не бояться

Ни маленьких и ни больших,

А уважать: от льва до зайца.

Любимые, гляжу на вас:

На глянец слёз на фотоснимке.

Тоску и грусть из ваших глаз

В себя впитать бы до слезинки.

ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА

Не жду в письме, не жду в словах.

И всё же где-то под лопаткой

Живёт не то чтобы и страх –

Опасность тяги жизни сладкой.

Твоё молчание таит,

Что не хотел бы я услышать.

Оно – гремучий динамит,

А я – невзорванная крыша.

Не перестану никогда

Не ждать, не звать и не касаться,

Когда вечерняя звезда

Тобою будет мне казаться.

ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ

Конец света не наступит никогда,

Даже если всё кругом зальёт вода,

Даже если вымрут люди на Земле,

Даже если мы утопим всё во зле.

Конец света! Что б такое предпринять?

Конец света – это зла несметна рать?

Ты готовься! Может, всё же повезёт –

Отнесёт куда-нибудь водоворот.

Будто мало сумасшедших дебилят,

Словно сами стали делать, как велят.

Конец света – это что: конец войне? –

Мы окажемся в покойниках на дне?

Или жизнь моя пойдёт наоборот? –

Нашим домом станет синий небосвод?

Ну а если второй раз Христос придёт

И одет Он будет словно обормот?

Неужели за один лишь умный вид

Мы поверим в то, о чём заговорит? –

О страданьях и сочувствии больным,

Речь Его рассеется, как дым.

За ответную любовь Его с врагом

Поскорее упечём Его в дурдом.

ПОДСКАЗКА

Мне подсказали Духи Неба

Не суетиться, не решать

И в спешке, неразумно, крена

Как будто бы не совершать.

Не слишком дорого, казалось, –

Пути на выбор пролегли,

Где мысль, поверхности касаясь,

Не проникала в Смысл Земли.

Однако, смутное томленье

Однажды вслух произнесло…

И я забыл предупрежденье

И брошен был в земное зло.

О, Боже! Как я был беспечен!

И раньше это презирал.

Позор! И оправдаться нечем,

Ведь после этого – провал.

Один лишь раз! Души метанья,

Несчастий злая череда,

Тюрьма, допросы, ожиданья,

Суды, преступная среда.

Не изменяй своим провидцам

И отношенья не меняй,

Пока не видится, не снится

Тобою долгожданный рай!

И если скажут Духи Неба,

Попросят всё перевернуть, –

Что б ты ни делал, где бы не был –

Меняй же поскорее Путь!

МОЙ НОВЫЙ ДОМ

Здесь ожиданием живут,

Меняют быстро убежденья,

И гром пожизненных секунд

Тут больше, чем самосожженье.

Здесь человеческая блажь

Переполняет все пределы:

Подстерегли… ловец… кураж…

А дальше – папки, в папках – дело.

Здесь человеческий сосуд

Опорожняется бедою.

Надежд вампиры – судьи суд…

И пониманье – сколько стою.

Меняют цвет за пять минут,

Глядят отбито отстранённо,

Идут туда, куда ведут –

Всего лишаешься законно.

Потом – братва уже своя.

Всё проще – тоже привыканье.

Мой дом зовёт меня, звоня, –

Железной двери завыванье…

НЕ ОБЕЩАЮ

Тебя – прости! – ещё люблю,

А дальше – так не обещаю,

И отречение в петлю

Затягивает, как клещами.

Пообещать могу хранить

О Вас воспоминаний груду,

И наших общих дней гранит

Таскать с собой не позабуду.

И ты, конечно же, права –

Для женщин многое безгрешно.

Спеши найти себе раба,

Ведь жизнь летит куда как спешно.

Любовь не грех назвать уздой –

Почти со всеми наважденье.

И сколько лет тебе одной

Я посвящал в неволе бденья.

Всё та – любовь и чистота,

Всё тот же – Бог и идеалы,

Всё та же – детская мечта

Согреть готова душу малым.

И голос мой летит в ночи,

И только – зеркало да время,

И ты как жизнь ночной свечи

Летишь безгласно, зову внемля.

Глаза глядят, а мозг не зрит –

По разному плывём с тобою:

Господь с тобою говорит,

Как со снегами иль горою.

Да жил ли я? Да значил ли?

Да видел ли начало краха?

Я сверхдыханием Земли

Лишён зачем-то чувства страха.

Откуда эта слепота –

Недооценивать угрозу,

Всё заслонившая мечта,

Вдруг уничтожившая прозу.

И существуем – ты и я,

Как полюса соединить бы!

Меж нами свойством бытия

Горят друг в друге наши нимбы…

В ТИШИНЕ СУЕТ

Потребности – у женщин,

Заботы – у мужчин.

Заслышав голос вещий,

Бояться нет причин.

Заботы есть у женщин,

Затраты – у мужчин.

По жизни нам обещано

Быть маскою личин.

И ты бросаешь под ноги

Звезду, к которой шёл,

И совершаешь подвиги

Ослиные, орёл.

Глаза откроешь затемно.

И в тишине сует

Поймёшь: искал старательно

Таких, которых нет.

ЧЕЛОВЕ КОСТОКА

Я – человек Востока,

Мечтаю о нереальном,

В древних пещерах Рока

О существе сакральном.

Я расскажу о многом:

Причины болезни – кислы –

И покажу больному

Истину в силе мысли.

Рыцарям бескорыстья

Я должен как будто что-то.

Пророки – на вечности листья,

Поиски их – работа.

Пока что уходят сроки,

Нас поглотил сон Востока.

Искры звезды-дороги

Не освещают пророка…

РАЗГОВОР С СОБОЙ

Апатия – это смерть!

Ты лучше – ярись и рви!

Рождён человек, чтоб сметь!

Ты лучше – свечой гори!

Смиренье – внутри себя

И радость – в каждом глотке.

В вольности – не трубя,

Гордость – на поводке.

Выйдешь ночной порой

И окунёшься в мысль.

Снизу она – горой,

Сверху дождями – смысл…

ЭТИПАФИЯ

Тут спит не то чтобы поэт,

Он даже человеком не был –

На протяженьи стольких лет

Болтался меж Землёй и Небом.

И ты, прохожий, помолись

За упокой души нелепой:

Его посадки-взлёты – жизнь

Бурлила и зимой, и летом.

А что не видишь тут ковра –

Его заменят чисты души:

Он многим здесь хотел добра,

Чтоб каждый Небо смог послушать.

Войди, прохожий, под сей свод,

Вдохни эпохи запах тленья –

Возможно, близкий поворот

Ты не проскочишь в онеменьи…

ЛОЖЬ И ИСТИНА

Каждый день – последнее живёшь –

Что любил, в том оказалась ложь,

Дышишь – и не можешь надышаться,

До конца с собой – не распрощаться.

Оглянусь – решетками души

Голосит безумное: «Круши!»,

Чем себя опутали, успели,

И следы уже сошли на теле.

Каждый день давно уже не ждёшь,

Ведь надежда – тоже та же ложь.

Без неё и даже вопреки

Из Небесной черпаю реки.

Умываюсь я водой святою.

Знаю! – Значит, я чего-то стою.

Вопреки «пророкам» ты всё ждёшь…

И прозрачней истина и ложь…

КАПИТАН

Евгению Р.

Кому майора дали, кому – срок.

Смешались и заботы, и бравада.

Заученный замученный урок

Нам не забыть, а помнить бы не надо.

Ты шмоны и проверки не забудь

И круг спасательный – из мыслей – на работу,

Но, главное, – что исказился путь

И уж не знать ни армии, ни флоту.

Ты не забудь оркестр и неба ширь,

Прозрачную баланду с пайкой хлеба.

Ты завтра попадёшь в забытый мир,

И сколько глаз посмотрит в спину: «Мне бы!…».

А мне пока, за каменной стеной

Покажется, что вымерли родные, –

И мне терпеть беззвучный жуткий вой,

И жалобы хранить, как наградные.

Что ж, капитан, тебе наука впрок:

Сменил свои ракеты на орала…

Ему майора дали, тут же – срок…

Майор! Даст Бог – дойдёшь до генерала.

ЧТОБ Я НЕ ЖИЛ

«Чтоб ты не жил!», – я уже слышал.

Я слышу это и от вас.

Я погулять как будто вышел

И потерялся в этот раз.

Я не вернулся – я не вынес,

Ушёл, желанием влеком.

Чтоб я не жил там, где я вырос,

Где дед для всех построил дом.

Меня слепящею искрою

Ударит эхо по глазам.

В воспоминаньи их закрою

И окажусь, где бьёт гроза.

И друг за другом, эхо в эхо,

Отец и дед, во мне сойдясь,

Передают мужицким смехом:

«Не принимай ты эту грязь!».

И всё, за чем я шёл по воле,

Упало, кажется, в цене.

Я ждал: такую жизнь открою! –

А получилось – не по мне.

Чтоб я не жил? – Болезнь иль низость?

Лечить такое не берусь.

Уехать легче будет к шизам,

Чем это знать, родная Русь!…

ВО ВЕСЬ ГОЛОС

Нам берёзы шептали ночами.

Изменён был не раз путь кривой.

Над болотом ли выпи кричали,

И болото ли пело травой?

Сквозь деревья белеют созвездья,

Мир синеет под светом луны,

А она разыграла комедию –

Увела в лагеря сатаны.

Ах, родимые, станьте в сторонке!

Не мешайте! Мне надо идти.

Подпеваю созвездьям негромко,

Нужно будет по полной нести…

ОБЕРНУСЬ

Обернусь и слышу: нет тебя,

Ни увидеть, ни поговорить.

Нам бы – одиноким лебедям –

Через море взять и воспарить!

Надо бы сказать, а слова нет,

Руку протянуть – и снова – лёд.

Не сверкнёт твоей улыбкой свет,

Утренняя дрожь не проберёт.

Я вернусь! Как хочется – пойми!

Время остановлено на том.

Где рванул когда-то динамит,

Будет время пущено потом.

Обернусь и вспомню: не могу,

Не увижу, не подстерегу!

Будто отсиделую ногу

От прикосновений берегу.

СЛУЧАЙНЫМ ПОПУТЧИКАМ

Отболело, отпело – сбылось!

Расстаюсь понемногу с собою.

Что пылило в мечтах – улеглось,

Унеслось, что готовилось к бою.

Эх, залётныя, ходу б наддать!

То ли – выбрался, то ли – прощённый.

Глее-то прячется тишь-благодать.

Не щемит. Знать, по-новой крещённый.

Жить прожить – что пойти налегке.

Не терять бы попутчикам смелость,

И презренье в последнем плевке

На весь свет показать бы хотелось.

Отболело, и снова – здоров.

Жду бессмертья в цепи бесконечья.

Тихо плещется роза ветров.

Отдыхает душа от увечья…

ОБРАТНЫЙ СЛЕД

Не воином, так тихим звездочётом

Под звёздным небом и до сотни лет –

Сверхчуственным компьютерным расчётом

Меж звёздами найти обратный след.

Вернуться на исток, что нас задумал

И клетками посеял на Земле,

Откуда нас ведёт великий штурман

Через Вселенную на сфере-корабле.

Но… человечество с тоской глядит в пространство

И дышит у поверхности Земли,

И в гости ждёт космическое братство,

Чтоб в жизни разобраться помогли.

Забыли… не готовимся к потерям,

В которых вечность старостью грозит.

Мы им, родным, опять себя доверим

И обеспечим временный транзит.

Я звёзды сосчитал бы тихим утром

И свет их подарил бы сам себе.

По Небу бег расписан по минутам

И встреч цепочка тоже – по судьбе.

Пора прощаться: время гонит круто,

А мне ещё последнее решить…

Приблизится нелёгкая минута –

Я улетаю ввысь – опять к истокам – жить…

ОСВОБОДИЛАСЬ

Она была из дальней «зоны»,

Отбыв двенадцатый годок.

Остались в прошлом гнев и стоны, –

Вернулась. Вот он – городок.

На улицах – деревья-шапки

Стоят, полнеба заменив.

Как тяжело усталой шаркать!

Как город стал теперь красив!

Она волнуется. К подъезду

Свернула. Ноги тяжелы.

Она была когда-то к месту

Тут – в роли матери, жены.

Гром сердца звуки заглушает.

Теперь – по лестнице взлететь,

Как в прошлом. Дочь уже большая.

Как же от счастья не запеть!

Остановилась перед дверью.

И ей. Бедняге, невдомек,

Что вот сейчас предстанет тенью,

Чуть затеплившись, огонёк.

Звонок. И смех – девичий, громкий

В дверном проёме. «Только б смочь!».

Не тонкой, худенькой девчонкой –

Красавицей стояла дочь…

И обрывая волны смеха,

Младая женщина цвела,

Сказала за спину: «Потеха.

Опять та нищенка пришла».

Бедняга. Губы прошептали:

«Я – в первый раз… я – постучать…».

А дочь: «От нищих уж устали…».

А губы шепчут: «Я же – мать!».

Скажите мне, о, люди добры! –

«Ты за добро плати добром!».

А нам –обманщикам и ворам –

Навеки быть лжецом, вором?

Но ведь кого-то по ошибке

Вдруг занесёт в тюрьму злой рок.

Друзья, завистливы и липки,

Откроют лживый свой роток.

Уходит время золотое,

Приходит новая пора.

Испив до дна творенье злое,

Она уходит со двора.

И только издали минутку

Она смотрела на окно,

Где думала найти Анютку,

А оказалось – жить одной.

Очнулась мать в палате белой

И поняла, что зря жила –

Не воскресить душой и телом

Ту, встреч с которой так ждала.

И никогда уже не будет

Мечтать увидеть свою дочь.

Там – рядом с ней – чужие люди.

Она навек уходит прочь…

ОЖИДАНИЕ

«Я есмь Путь, Истина и Жизнь».

Евангелие от Иоанна 14.6

«Итак будьте совершенны…».

Евангелие от Матфея 5.48

«…любите врагов ваших…».

Евангелие от Матфея 5.44

«Закон мира – это Дао-дэ-ци».

Лао-цзы. Дао-дэ-цзин

«Дух – это энергия и воля».

Григорий Палама

«Дай Бог, чтобы в здоровом

теле был здоровый дух!».

Ю. Ювенал

Путь, Истина и Жизнь –

С кого списать придётся?

Художника ли кисть

Тебе подскажет Солнце?

Путь – Дао – есть Любовь,

И уж совсем не ревность:

Безумство – это кровь,

Как нам бы ни хотелось.

Любых агрессий яд

Всем отравляет жизни.

Трагедией горят

Огни победной тризны.

Ты будь внутри силён

Не ядовитым смогом,

На битву вдохновлён

Могущественным Богом.

Ты – добр и милосерд,

Но отличай гнилого,

Кто – человек-концерт

Не дела и не слова,

Кто ради своего

Готов тебя подставить.

Кто предаёт того,

Кого обязан славить.

Безбожником прослыть –

Что быть неблагодарным,

Не зная сок весны,

Не изживая кармы.

А истина есть Дэ.

То – сущность, смысл и воля.

Она и Путь – везде –

Две трети общей доли.

И Истина есть Цель,

А цель есть совершенство.

Коль хочется – проверь –

Перед тобой – блаженство.

А Путь рождает Мозг,

А Мозг рождает Волю –

Скрывает высший лоск

Пуды и тонны соли.

Энергия и Жизнь –

Особое, большое –

Рождается из Ци

И телом и душою.

Душа соткёт Умы,

Умы же – состоянья,

Что вытащат из тьмы

Сверкающего Яна.

Ведь Ци есть Инь и Ян –

Ночное и дневное,

Любому Полю – Дань,

Любой душе – родное.

Энергия мечты

Ведь Дух – и мысль, и воля.

Я жду тебя, а ты?

Пора подняться, что ли?

Возможно ль, чтоб была

Любовь и Божья милость?..

… Она уже пришла.

Она уже свершилась…

ШИФРУЮ

В детстве я мечтал стать лётчиком

Шифрую поступки и жалость,

Иду незаметно в полёт –

Как много желанья осталось

Подняться в лазоревой свод.

И вижу, как я упорхаю, –

Пошёл, оторвавшись, на взлёт.

Шифрую надежды – стихами,

Сердечное – наоборот.

Летаю ночами, летаю.

Днём – может быть, перепадёт.

Шифрую – зову свою стаю,

Чтоб с ней завершить перелёт.

А новое манит, как пряник.

А Небо – Всевидящий Глаз.

Я здесь – зашифрованный странник.

Я – путник, случайный для вас…

СВЯТОЕ

Святое, всё-таки – святое

Господь послал на нашу лень.

С Небес знамение простое

Нисходит к нам на каждый день.

Привычка – бог для слабых духом,

Кто сам, привычкою томим,

Под страхом сердца – тихим стуком –

Страдает, неврастеник-мим.

Зачем страдать, коль знанья вечны?

И вечны в них душа и ум.

Страдать и, значит, быть беспечным, -

Сказал Христос, пророк-ведун.

И понимающий подскажет,

Что надо лишь осознавать –

Всё отмечать и быть на страже

И сдерживать инстинктов рать.

Создатель нам очистил разум,

Чтоб с Ним связаться мы могли,

Увидеть Небо умным глазом

И оторваться от Земли.

Он дарит нам изобретенья

И проверяет на удар –

То на безумство, то на тленье,

На жалость, на страстей пожар.

Для неимеющих ни Бога

И не желающих иметь –

Жизнь одинока и убога,

По ней толпы гуляет плеть.

На нашу лень и недовольство,

Чтоб жажду жизни не терять,

Дано вино, самодовольство,

Табак, с носу поковырять.

Какая жалкая судьбина

Уйти в болезнь рабом страстей,

Умом – в спесивую дубину

Для добывания сластей!

Святое – всё-таки святое.

А кто-то – всё ещё тупой.

Каких ещё усилий стоит,

Чтоб быть и в и над толпой?

ЗАМОРОЧКИ

А я не нужен никому –

Прошу, прошу, и всё – впустую,

Как будто им второй хомут

Надеть пытаюсь. Протестуют.

Я – лишний, нудный, жалкий, злой –

Я их сбиваю с панталыка.

Довольствовался бы тюрьмой –

Им – ни смущения, ни крика.

Как только солнышко взошло,

Остановиться – сил не видно.

Глядишь, напомню, и пошло…

Им – неудобно, мне же – стыдно.

Иссяк почтовый ли поток

Иль несвобода повлияла –

Души и сердца потолок

Стал значить очень уж немало.

Лишь иногда, как бы любя,

Затеплят отчего-то строчки.

И ты во всём винишь себя

И принимаешь заморочки…

НОЖ

Твоя ненависть ко мне –

Очень страшный всплеск несчастья,

Взрыв страстей в слепом огне

На обломках сладострастья.

Нож, невидимый никем,

Режет наши отношенья.

Вдруг не стало даже тем –

Не приятно моё мненье.

Если б мог я изменить

Мир, что так тебя тревожит,

Протянуть к спасенью нить

И убрать подальше ножик!

ДВОЙНИКИ

Мы увязаем двойниками,

Себя друг в друге находя:

Прекрасной музыкой, стихами

Становимся и ты, и я.

И нет того, что было в прошлом,

И только Будущего свет

Поёт в зените о хорошем,

О том, чего пока что нет.

И наши судьбы, наши кармы

Из двух в одну переплелись,

Соединяя смех и кару,

В Земле и Небе – верх и низ.

Благоговейной тишиною

Переполняется душа –

Одна из двух, - Луной большою…

И мы внимаем, не дыша…

ТВОИ ГЛАЗА

Отдельный номер с видом на века,

С тобой тела под солнышком разнежить…

Ведь там – река-Ока, цыплята табака

И воздух… воздух… Ах, какая свежесть!

И там – глаза твои – под образа…

Глаз этих неземное притяженье…

Вокруг тебя – озон, вокруг – гроза,

От электричества – под ложечкою жженье…

Там – тёмный бор, сырой и в зной, и в дождь.

Там – только небо то же, голубое.

Хотелось верить, что ещё и ждёшь,

И воскресить, что дорого обоим.

СЕРДЦЕ

Сердца теплый комочек

Прикоснулся к тебе.

Кто-то ночью хохочет,

Слёзы льёт по судьбе.

Смех бросает на волю,

Будто мало её.

Отчего же так больно

Давит сердце моё?

Отчего с облаками

Не могу улететь,

Ощутить под руками

То, что мог бы согреть?

Я б живительной силой

Напоил твою плоть.

Ах, комочек мой милый!

Долго ль будешь колоть?…

***

Наверно, я родился зря –

Я приносил пригоршни зла…

Наверно, в тот рассвет ударил ветер.

А уж потом моя весна

Меня касалася во снах,

И Бог клеймом преступника отметил…

Надеяться мне суждено

Не на друзей, не на вино,

А на любовь рассчитывать негоже.

Ах! Знать бы что и умереть!

В глаза любимой не смотреть,

Не ведать, что я для неё не вышел рожей…

Ну где же Бог, Его чертог,

Где для меня родной порог,

Коль в мире этом реки слёз несутся?

Меня схватил его поток –

Глотнуть бы воздуха глоток

И навсегда бессмертия коснуться.

Наверно, я родился зря!

Для нас, ненужных, – лагеря,

Могильный лёд столыпина-вагона.

И наша матушка-весна

Играла для меня во снах…

И моя жизнь есть бесконечность стона…

ТЕЛО – ХРАМ

Сыну Гене

Жестокий век. Наш ангел общий

Нас облетает и хранит.

Душа под бренным телом ропщет,

Душа закована в гранит.

Она бессмертна и упряма,

Она глядит из темноты,

В одеждах собственного храма,

В который входишь только ты.

И ты готовишь душу к вести –

И с ней проверишь крепость уз.

По совести, а не по лести

С душой заключишь ты союз.

Готов на душу поработать,

Готов пред нею отступить,

Готов пролить цистерны пота,

Чтоб душа в душу с нею жить.

Наш общий ангел – душ хранитель

Коснётся ласково чела,

Преподнесёт звезду в зените,

Чтоб безошибочно вела…

НАРИСУЙ МНЕ ВЕТЕР В КРАСКАХ

***

Я читаю твои стихи.

Они трепетны и легки.

Ты опять далеко-далеко.

Я к тебе, как к себе, влеком.

Я читаю твои стихи -

Нежусь, как в прохладе реки.

Знойный день надо мной горит.

Твоя нежность меня творит.

Я читаю твои стихи.

Представляю изгиб руки,

Что писала мне о любви…

Ты - не плачь и пока не зови!…

Я читаю твои стихи…

***

На этом свете выплакаться мне

Уже не будет шансов и печали –

Мне журавли в окошко прокричали,

В полёт позвали к дальней стороне.

Мне в этой жизни больше не успеть,

Всё, что я мог, уже как будто прожил.

И в Небесах себя я подытожил

И скоро песню можно мне не петь.

Для нас любовь по-прежнему живёт.

Наверно, в прошлом было её меньше.

И если я перед тобою грешен,

Прости мой очарованный полёт.

Давалось мерить дни на боль и стон

И жизнь считать в ночах на капли крови.

На свете этом есть, накала кроме,

Единство душ –

Пространств любви, времён.

В слезах и одиночестве душа:

Не Бог разводит души – нетерпенье.

И пульса гром – в нелепое биенье,

И счастьем уж не можется дышать.

Какая осень красками манит!

Я к ней лечу – давно я с нею не был.

Твои глаза – пронзительное небо!

Как много наперёд сознанье мнит!

На этом свете я виню себя

Такой виною, что ей нет прощенья.

И мучаемся оба – ты и я,

И Бог не посылает утешенье.

Моя душа опять слепа от слёз.

Её бессмертье так неоспоримо! -

Хватает и трагедий, и угроз,

Чтобы они не проносились мимо.

Моей вине прощенья больше нет.

Она съедает сердце понемногу.

И вдруг – удар...

Прозренья вспыхнул свет –

Моя вина вдруг стала видной Богу.

…Фонарь качает струи на стене.

Мне ветки в стёкла тихо постучали:

Уже не будет шансов и печали

На этом свете выплакаться мне.

ПРИЗНАНИЕ

Как сложно без любви твоей,

Когда она вдруг пропадает,

Как будто ночь - без фонарей,

Как будто жизнь по каплям тает!

Как трудно слышать в телефон

Твои дыхание и сердце

И ощущать душевный стон

У разделяющей нас дверцы!

Без ясных глаз, без губ твоих

Теперь уже я не умею.

Ты распахнёшь навстречу стих

И душу - мне, как Гименею…

***

На траве зелено-мудрой,

Выше пояса - в цветах

Мы пыльцу, как будто пудру,

Растираем на губах.

И любовь - всё то же детство,

Где, беспечные на час,

Мы не можем наглядеться

На поток из наших глаз.

Разве что-то ещё надо?

Разве где-то что-то есть?

Разве мне ты - не награда,

Разве - не благая весть?

Мы хохочем, замирая,

В волнах сбывшейся любви.

Позади ворота рая,

Возвратиться - не зови!

Ты, премудрая, прекрасна!

Я - мудрец или дитя?

Разве жизнь была напрасной,

В бесконечности летя?!.

***

Может, я неправ, что тебя люблю,

Что себе прийти до тебя велю?

Может, я неправ, может, это - ты?

Почему ж тогда вдруг сбылись мечты?

Почему к тебе, к той таинственной,

Что звездой была мне единственной,

Через молодость посадил ко мне

Рядом Бог тебя в снах и в тишине?…

***

Сегодня нам с тобою улыбнулось,

Проснувшись, Солнце в Небе и Любви.

В лесах и травах сущее очнулось

И отозвалось в страсти и крови.

И пусть вчера дождливая погода

Пыталась перепачкать нас в тоске.

Сегодня ошалевшая Природа

Огнём играет в поле и леске.

КОЛЕСО САНСАРЫ

Я тебя, наконец-то, увижу

И, как мальчик, забуду про всё,

Про дождливую вечную крышу,

Воплощенья веков - колесо.

Гром ударит и ветер коснётся,

И желанья рванутся к судьбе.

В перевёрнутом срубе колодца

Полетят наши души к звезде.

Ах, разлука, проверка на вечность!

Мудрецы замолчали в нас,

И отчаянная беспечность

Разрывает Поток из глаз.

Ты свободна всегда и повсюду -

Охлаждению быть иль не быть. -

Я тебя никогда не забуду,

Никогда не смогу разлюбить.

***

Я буду ждать недели или годы -

Я ждал всю жизнь, и ты пришла ко мне.

Не вымели ни тюрьмы, ни невзгоды,

Ни стены разделяющих камней.

Я буду ждать, я жду века и помню

Земной любви живительный глоток.

И где-то в небесах летящих кони

Проносят нас сквозь счастия поток.

***

Я просто тебя люблю,

А это всё - слова.

Я просто тебя прижму.

Закружится голова.

И сердце не выскочит лишь,

Потому что светит из глаз.

Накроет любовь и тишь

Как будто волною нас.

***

Я к трубке прижимаюсь, как к тебе.

Я слышу стук родней родного сердца.

Благодарю тебя за дар Небес

И не могу тобою наглядеться.

Ни на минуту не расстаться нам

В своей любви. - Не видится иное!

Пусть, усмехаясь, празднует обман

Своё мгновенье, - в общем-то, больное!

Пусть в мире этом тело - чаще зло.

Мы подчинить тела душе успели.

Нам в знаньи чувств даётся - повезло! -

Закончить жизнь в Божественной постели.

СЛОВО «ЛЮБЛЮ»

Сломалась где-то времени основа,

А мы хохочем, будто всё равно.

Как нас влечёт единственное слово,

Которому названье - полотно!

Которое, как вдохновенье, краски,

Все до единой, бросило в одну:

Мы потеряли временные маски,

Беспечно позабыв про седину.

«Люблю, люблю…».

И время не подвластно.

Гремит у горизонта метроном.

«Остановись мгновенье!

Ты - сверхстрастно!»

А год - за годом, день идёт за днём…

Когда-нибудь от вековечной спячки

Проснётся, наконец-то, Человек.

«Любовь есть жизнь!», - он скажет.

Это значит, что время остановится навек…

Остановитесь, времена и лета!

Чинить Небесных Снов я не велю.

Уста любви и женщины-поэта

Шептать не перестанут «Я люблю…».

…Сломалась где-то времени основа,

А мы хохочем, будто всё равно.

Как нас влечёт единственное слово,

Которому названье - полотно…

НЕ ВЕРЮ

Не верю чёрным «навсегда»,

Что вновь один сижу в берлоге,

Что вновь беда, как лебеда,

Так просто бросилась под ноги.

Не верю в наш слепой конец,

Что прошлое ушло под воду,

Что душ родство, любовь сердец

Уже не радует Природу.

Не верю больше в тишину,

В молчанье злого телефона,

Мне выбрали тебя одну

Пределом Божьего закона.

«Не позабудь!», - я не молю,

И о тебе я знаю точно -

К нам вера: «Я тебя люблю!»

Пришла однажды и бессрочно.

В ней наши души, словно сны,

Переплелись и отразились,

Как Небо - в зеркале волны,

Как в свете глаз - и ум, и живость.

Мы друг для друга родились,

Чтоб вера в счастье заискрилась,

Чтобы, стремясь душою ввысь,

Тоска слепая растворилась…

Я слышу стоны по ночам,

Уже не те, что запрещали,

Теперь пророчествуют нам

Иначе беды и печали.

Ведь Кто-то там, на Небесах,

Всё взвесив, нас одних оставил -

Не зря родился я в Весах,

Чтоб пренебречь основой правил.

Не я кричу тебе, а Бог,

Благословивший, было, выбор.

Не делай так, чтоб Он - оглох,

А я - из нашей брички выпал.

Не верю в лень как в чудеса -

Давалось нам одно Знаменье.

Его священная роса

Ещё несёт благословенье.

Не верю в лёд твоей души,

Когда моей она коснётся, -

Она являет для вершин

Улыбку ласкового Солнца.

Не верил годы и всю жизнь.

Теперь осталось уж немного.

И коль решила - не казнись!

Мы все умрём рабами Бога.

…Я в тишине ловлю опять

Своей душой твоё дыханье.

Но время течь не может вспять -

Бог не отменит наказанье.

Когда я буду умирать,

Мои уста шепнут «Танюша …»

Так звал отец мой мою мать,

А я - тебя, родную душу…

Не виноваты мы с тобой -

Родным приносим огорченье.

Мы друг для друга тоже - боль,

Но, прежде, - счастье и свеченье.

…Не верю чёрным «навсегда»,

Что вновь один сижу в берлоге,

Что вновь беда, как лебеда,

Так просто бросилась под ноги.

***

Твоя душа опять куда-то рвётся

Вблизи меня её не удержать.

Всё кажется тебе - другое солнце

Должно тебя поласковей обнять.

Нам не дано грядущее измерить,

Оно кому-то рай, кому-то - нож.

С любимым не расстаться - значит верить.

Без веры с нелюбимым - значит ложь.

Так разве жизнь мы выбрали по вкусу?

И разве можно требовать любви?

И разве новые любови и искусы

Не закричат про старое: «Руби!»?

Но как бы искуситель ни пытался,

Я не хочу испытывать судьбу.

Я б никогда с тобой не расставался,

Покорный только Высшему Суду.

УТРО

Люблю – и молодость вернулась!

Люблю – и мир струится мой!

Душа уснувшая проснулась

И сердце рвётся в непокой.

И я бегу за озареньем,

И зачарованно молчу,

И мир своим благодареньем

Обнять, как заново, хочу!

Смотри – опять рассвет приходит,

Опять зарю встречаешь ты

И щебет утренних мелодий

Несёт блаженство простоты.

Какое жизненное утро

Встречает нас в преддверье дня!

Люблю – и Солнце пью как будто!

Да будешь ты любить меня!…

РАССВЕТ

Я выдаю рецепт удачи

От всех болезней вновь и вновь,

Где по-латински обозначу

Лекарство древнее – любовь.

Уже не будут мысли пусто

Ночами душу разрывать.

Ты вспомни благостное чувство,

Когда тебя любила мать,

Когда вокруг тебя мужчины

Любовью увлекали ввысь,

Когда пока ещё причины

Твоей тоски не родились, –

Ты вспомни лес, сквозь ветки - просинь,

В лучах – счастливый блеск воды…

И так нескоро ещё осень,

И долго и долго – до беды…

***

Чтобы куда-то прийти,

Надо сначала уйти.

Чтобы куда-то пристать,

Надо сначала устать.

Чтобы найти тепло,

Надо, чтоб повезло.

Чтобы опять любить,

Надо не ныть, а плыть.

Выиграть чтобы спор,

Надо – наперекор.

Чтобы достичь удач,

Не падай душой, а значь!

***

Я тебя опять увижу,

Словно воздуха вдохну.

Постараюсь – не обижу

И опять не отдохну.

Кислород ты мой любимый,

Вкус берёзовых ветвей,

В уголке души хранимый,

Сладкозвучный мой Орфей!

Я к тебе опять приеду,

Чтоб в глазах увидеть свет,

Чтоб опять твою победу

Обозначить словом «Нет!»

***

Так сколько в нас живёт людей –

Контрастных, будто лебедей!

Те люди нас переживут,

И наш не сохранят уют.

А мы уходим тихо-тихо…

Под зноем – пыль. Цветёт гречиха.

И я – средь поля синь ловлю,

И я тебя люблю, люблю…

***

Отголоском рая эхо

Вдруг ударило, бренча.

Это я к тебе приехал,

Ты меня опять встречай!

Руки мне на шею бросишь

И замкнёшь из них кольцо.

Светом глаз - брильянтов россыпь

Кинешь мне в моё лицо…

***

Дожди оплакивают мысли…

Дожди оплакивают грусть.

Дожди кисейные повисли -

Пейзаж картинный тих и пуст.

Дождь как прибежище покоя,

А в нём баюкает вопрос:

И жизнь, и чувство - что такое?

…Я до ответа не дорос…

ДВА СЕРДЦА, ДВЕ ДУШИ…

Два сердца, две души, два тела

Как отражение Огня.

В моё пространство ты влетела,

В твою любовь внесло меня.

Два тела, две души, два сердца –

Струна любви поёт сонет.

И никуда теперь не деться,

И догоняет нас ответ.

Два сердца, две души, две страсти –

Звезда желаний и мечты,

Где вдруг кончаются напасти

В лучах небесной красоты.

Нас в ранний сад зовёт пичуга.

Переплелись пространства душ.

Уже не можем друг без друга,

Как дождь не может быть без луж.

Струёй серебряной коснётся

Тот дождь двух тел и двух сердец.

И сверхжеланием прольётся

Небесный, наших душ, Отец.

Два сердца, две души, две мысли

Молитву шепчут, как мольбу.

Здесь две любви в одной повисли

Слились в одну свою судьбу.

В душе не слышно укоризны,

И стало Небо голубым.

Два сердца, две души, две жизни

И лишь одна любовь - двоим…

ПОВОРОТ

Вчерашний зэк, почти бандит и урка,

Издалека опять пришлёт привет,

В прекрасное и солнечное утро

Вплетая свой невыразимый бред.

Вчерашний зэк, мошенник и обманщик, -

Пред Ваши очи он не смеет стать,

В любви - романтик, в жизни - только мальчик.

Ну что он может королеве дать!?.

Вы будете ему всегда звездою

На вечном небосклоне чистоты.

Пусть людям с Неба Ангелы откроют

Утопию несбывшейся мечты.

Проходят годы - меньше остаётся.

Вчерашний зэк теперь уже не тот.

Но сердце Ваше, может быть, забьётся -

Вы вспомните мелькнувший поворот?

***

Всё останется, Танюша,

И останется Любовь!

Чтоб тебя одну послушать,

Прилетаю вновь и вновь.

Будут так же выть метели,

Будут так же лить дожди,

Счастье так, как мы хотели,

Скажет шёпотом: «Ты жди!»

Ты приходишь неоднажды

В тихом сумраке зари,

Отголоском эха - в каждом,

Как когда-то, «позови!»

Позабудется былое -

Было сказано: «Ты - лгун!»

Только сердце зря заноет

Среди солнц и среди лун.

Тишина теперь и ясность

И пронзительный пейзаж:

Ты была и есть прекрасна,

Остальное всё - мираж!

Я тебя обожествляю,

Чтобы Бог во мне ожил,

Чтоб душой коснуться рая,

Жить бы, как ещё не жил!

Ты - с другими и далече,

А во мне - любовь и тишь.

Стану рядом я под свечи,

Где молитву ты творишь.

И тихонько, не мешая,

Подышу благой душой.

Ах, идиллия какая!

Ах, какой союз большой!

Чтоб руки твоей коснуться,

Даже мысли нет во мне.

Кто тут рядом? -

Улыбнуться

Не забудешь в тишине.

Никогда, ни с кем не будет

Так, как было мне с тобой.

Как бы ни был путь мой труден,

Ты во мне всегда, Любовь!

Всё останется, Танюша,

И останется Любовь!

Чтоб тебя одну послушать,

Буду помнить вновь и вновь…

УШЛА

Неужто ближе мы не стали,

Ушло тепло твоей души?

Как будто вместе мы устали,

Как будто не было вершин.

Была как будто бы любовью,

Как грязью, ты оскорблена.

За невниманием, за болью

Моя привиделась вина.

Тупое, ровное пространство

Вдруг поглотило и тебя.

Куда девалась наша радость,

Что наполняла нас, любя?

Не обнимаешь до улёта

Уже в волненьи по ночам.

Погасла нимба позолота,

Который голову венчал.

Любовью нашей ослепленье

Тебя покинуло, мой друг.

К сему пришло не провиденье -

Ты позвала тоску разлук.

Любовь ушла, но недалёко,

Ещё не поздно и вернуть

И ощутить её полётом,

Как Божий, самый верный путь.

И я по-прежнему не верю,

Надеясь так же на судьбу,

В почти смертельную потерю,

Что брошена как кость рабу.

***

Нарисуй мне ветер в красках,

Небо струями дождя,

Мою музыку и ласку,

С полотна ко мне сойдя.

Жизнь нелепа и строптива

Осень – не чета весне.

Ты, печальная, под пиво

Задаёшь вопросы мне.

Что тебе я подытожу,

Что поставлю во главу,

Если сам теряю тоже,

Ничего не берегу?

Мы невольно рассердились

Друг на друга и на мир.

Мы им больше не гордились,

Надоел он нам до дыр.

Ты себя разбудишь пивом,

Возмущением кипя.

Ты останешься красивой,

Я останусь без тебя.

Каждый думает о счастье –

Мы с тобою из таких, –

И находим свои сласти

В словопрениях глухих.

Ах, какое было пиво,

Просветившее меня!

Ты останешься красивой,

Я – во всём себя виня…

***

Нельзя сердиться на любимых,

Нельзя сердиться на любовь.

Нельзя накапливать обиды

И их тревожить вновь и вновь.

Грешно любимого обидеть,

Как будто бы обидеть мать.

Нельзя любимых ненавидеть

И уж, конечно, проклинать.

О СЧАСТЬЕ

Рвётся счастье при расставании,

Словно в пропасть летят года.

Между нами нет расстояния –

Одиночество глыбой льда.

Ты положишь мне руки на голову,

Прикоснёшься дыханием роз,

Чтобы души не знали холода,

Чтобы выплыли в море слёз.

Отражаешь собою тоску мою,

Улыбаешься и скорбишь.

По ночам дорогой безумною

Перестала взрываться тишь.

Мы наткнулись на расстояния,

Перед нами слёзы дождя.

Ожидают не расставания,

А Любовь, где ты ждёшь меня.

***

Что мне надо для себя? -

Хлеба чёрного краюшку,

Молока парного кружку,

Солнце, утро и - тебя,

Тишину и звук воды,

На бумаге - след чернильный,

Новой книжки запах сильный

Да подальше от беды…

***

Когда оборвётся последняя нить

И души свободою станут парить,

Тебя отыщу я любовью большою.

Вот там и прильну я своею душою.

Когда оборвётся последнее слово

И в мире окажется всё невесомо,

Тогда обниму я тебя навсегда

И не разлучимся уже никогда…

***

Нам любовь поёт печалью,

Манит сумеречной далью,

Где одни лишь – ты да я

И в тебе – любовь моя…

СУДЬБЕ

До завтра я не доживу

Когда-нибудь – ты это знаешь, –

Когда меня смертельно ранишь,

Потешив праздную молву.

Судьба моя, ты мне грозишь,

Пророчествуешь, глядя в Небо,

И смешиваешь быль и небыль,

И обещаешь блажь и тишь.

Меня, как Пушкина, убить

Уж так, казалось бы, несложно –

Наверно, сердцу невозможно

Пока судьбу перехитрить.

И нас убьёт моралите,

Как многих славных убивало.

Ему опять ушедших мало,

Своё продолжить варьете.

***

Что-то уходит и остаётся…

Кто-то рыдает или смеётся…

Ты прозреваешь,

Подозреваешь

То ли в измене,

То ль в перемене…

Мы наполняемся вечною новью –

Мы наполняем сердце любовью…

Не хочу загадывать!

Не хочу заглядывать!

Ветром Жизни полные –

Мы с тобой – две молнии!

***

Мы с тобою так странно созданы!

Разделяемся километрами.

Но растём то Потоком, то Грозами,

То вопросами, то ответами.

Будто в зеркало, смотрим трепетно

Каждый в душу другого, любимого.

Ведь любовь - это нежность лепета,

Это детская ласка милого.

Ты приснишься мне феей чарующей.

Я под песню замру, как стреноженный.

С Неба Тот, за заслуги дарующей,

Нам подарит мгновения Божии.

ПЕРЕЗВОНЫ

Ты глядишь из ниоткуда,

Ты вплетаешь в душу мне

Золотые нити чуда,

Перезвоны в тишине.

Ты счастливая любовью.

Ты её ждала всегда.

Заколдованная новью,

Ты - волшебная вода.

От тебя испить водицы

Жаждет всяк, твой лик любя.

Обязательно родиться,

Нужно было для тебя.

Нужно было нам обжечься

От палящего Огня.

Никуда теперь не деться:

Нету прежнего меня.

Ты глядишь из ниоткуда,

Ты не веришь в чудеса.

Ты сама - источник чуда,

Изумрудная роса.

***

Ах, какая душа приоткрылась!

Ах, какая любовь расцвела!

Будто радостно Божия милость

В поднебесие нас вознесла.

Ах, какие картинки из детства!

Из мечты ты пришла, наконец.

Не могу на тебя наглядеться,

Слыша нежное наших сердец.

«Я люблю!» - говорю и касаюсь

Губ твоих, как нектара в цветке.

Распускается поздняя завязь

На, казалось бы, позднем витке…

***

Наносит осень горы листьев клёна -

Я в её красках - ветреный влюблённый.

Я прикоснулся к Божьему покою

И песней сердца для себя открою,

Как счастлива твоя душа со мною!

Я утонул в объятиях мечты,

До счастья дополненье - это ты!

***

Расставаться - ну как разрываться!

Разве можно когда-то дождаться,

Чтоб навстречу опять побежала,

Припадая, опять обнимала?

Я вдыхаю твоё отраженье

И касаюсь воображенья:

Я любовью окутан, как снегом,

Превращённым и в ласку, и негу.

…Мы не можем друг друга обнять.

Рвётся сердце опять и опять…

***

Ты - во мне жила началом,

Ты со мной была всегда.

Наших встреч ничтожно мало -

Лишь стереть тоски года.

Одиночества потоки

Может, высохнут в сердцах.

Звуком страстным и высоким

Растворится в душах страх,

Словно ты - моё спасенье,

Словно я - твоё тепло.

Время жить, как день весенний,

Бесконечно бы текло.

«Никого родней не будет!» -

Это я тебе шепчу.

Нас когда-нибудь разбудит

Новь, подобная лучу.

По нему к звезде далёкой

Устремимся, милый друг.

…А пока - ласкаю локон,

Жду касанье твоих рук…

«Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!»

Три слова в проводах закутались,

Три шороха - ознобом кожи.

Наверно, мы с тобой запутались

И даже Бог нам не поможет.

Три слова ждут, как три источника,

Когда напьёмся, припадая

К струе любви бессонной ноченькой

В краю Божественного рая.

И на разрыве бесконечности

Отпустит нас планета синяя.

Пойдём с тобой путями млечности,

Соединив свои усилия.

Благие сбудутся пророчества

О единении и Боге.

Два неприступных одиночества

Любовью станут нам в чертоге.

ХИЖИНА

«Так жить нельзя!», - а мы живём и можем.

Дрожаньем душ любовь из нас течёт.

И чувствуем телами вместо ложа

Вместилище мгновения и лёд.

Но нашей истинной из всех известных хижин

Является Небесна Благодать,

Где мы одни - в коврах цветов и вишен,

Готовые последнее отдать.

Ты там - хозяйкой огненной и верной,

Тебе там служат слуги и любовь,

Которая течёт рекой безмерной.

И верит ум, и радуется кровь.

Любимая, да разве ж мы - отсюда,

Коль не на тверди жизнь, а в Небесах,

Ведь время установлено на «Чудо»

И стрелок нет на Божиих весах?

Любимая, любить и быть любимым -

Такое - редко, чудо из чудес.

Ведь это Бог в Галактике рубином

Зажёг Звезду для нас как дар Небес.

***

Любуюсь тобой, как далёкой звездой,

Дотянусь до которой своею рукой.

Оборвёт песню грусть, обниму и прижмусь,

Отпущу и пойму, что не надышусь.

***

Меня преследует мольба -

В твоих глазах такая мука!

Существованье друг без друга,

Как расставанье навсегда.

Не захочу в промозглый день

Когда-нибудь уехать молча,

И удивительною ночью

Минует нас сомненья тень…

***

Нас опять поймали в сети -

Бог порадовал, любя.

Я забуду всё на свете,

Помнить буду лишь тебя.

Ты мои стихи читаешь,

Как со мною говоришь.

Ты во снах моих летаешь

И огнём любви горишь.

Мы с тобой как два листочка -

Осень волосы белит.

По весне проснётся почка,

Что зима в себе хранит.

***

Любовь моя, я вновь с тобою

И полной мерой радость пью.

Смеётся Небо голубое,

А я без памяти люблю.

Наверно, разум уж не верит

Признаниям очередным.

И лишь душа находит двери

В пространство, где любовный дым.

Любимая, мой Голос Неба, -

Твоя любовь пронзает ум.

И где бы не витал и не был,

Твою я вижу высоту.

Ты мне дарована за что-то,

Что написал и что лечу,

И принял жизнь не за болото,

А за подобие лучу.

Ты - дар Небес и Божий Призрак.

Любовью я болею вновь.

Я б все болезни и капризы

Сменял бы на одну любовь.

Ты - моя жизнь и смысл, и вера.

И, говоря, я не грешу -

За шесть десятков мог измерить

Дорогу к раю - к шалашу.

Любовь моя, я вновь с тобою

И полной мерой радость пью.

Смеётся Небо голубое,

А я без памяти люблю.

ГИТАРА

Ни сегодня, ни сегодня

И ни завтра, ни вчера

Не случится, а взорвётся:

Что-то выкрикнет: «Пора!»

Мы живём не в красном шаре,

Что психозами пророс.

Мы играем на гитаре,

На Любви из алых роз.

Ни сегодня, ни сегодня

И ни завтра, ни вчера

Не закончится, не ждите,

Эта странная игра.

Ты живёшь и ждёшь минуты.

Я же выберу часок,

Будто бы на много суток,

Загляну на огонёк.

Я к тебе опять приеду.

Будет время хохотать.

Будем праздновать победу

Наших душ опять, опять.

Ах, Небесная гитара,

Переливами Любви!

Пара мы или не пара? –

Ждём ответа. Но… Увы!

ДУША МОЯ

Душа моя, любовь моя,

Твой шёпот мне из ниоткуда

Ласкает в ожиданьи чуда

Мой слух, опять к себе маня.

Душа моя, опять с тобой

Я в снах таинственных летаю,

Нектар Божественный глотаю

И заговариваю боль.

Душа моя, уходит мрак

И снова наступает утро,

И полупризрачно, и мудро

Твой лик волнуется в мирах.

Душа моя, тебя не жду –

Ведь ты всегда живёшь со мною.

Под Солнцем или под Луною

Сердца слились в одну мечту…

Душа моя…

РЕИНКАРНАЦИЯ

Молю ночами при свечах.

Сжимаю руки до ломоты.

К твоей душе, как в вещих снах,

Душою припадаю кротко

Свет о свидании молю –

Мир под тебя как будто соткан.

Я никогда не разлюблю

Твою прекрасную походку.

Наверно, сотню лет назад

Моя душа срослась с твоею.

Ты мне – награда из наград.

От глаз твоих я пламенею.

Дрожит в слезах земная ось:

Свиданья счастье улыбнулось.

По скольким душам пронеслось!

На сколько жизней протянулось!

…Я буду долго-долго ждать.

Я буду ждать неповторимо,

Боясь, что наша благодать

Опять слепой проскочит мимо…

НОЧАМИ

Одиночество ночами –

Как ножами, как ножами.

Я от берега отчалил

Меж заснувшими баржами.

Моя лодка без мотора,

Потому что ты не слышишь,

Над бортами у которой

Ветер парусом колышет.

В «никуда» не уплывают,

В «никуда» не позовут.

В нём спокойно проживают

Все, кто бережёт уют.

В одиночество ночами,

Друг мой, милая, не верь!

Не печали, не печали –

Это горечь от потерь…

ОГЛЯНИСЬ!

Оглянись! –

Ты, наверно, увидишь меня.

Оглянись! –

Я один и в толпе, и средь ночи и дня.

Поспеши! –

Мне уже одному никуда не дойти.

Поспеши! –

Я смертельно устал на тернистом пути.

Оглянулась…

И мимо спокойно прошла.

И пронзила несчастья тупая игла…

НИКОГДА

Нам никогда уже не быть

Так близко, как тогда.

Не лучше было бы забыть

Холодные года?

Легко тому, кто в свете дня

Вдруг спрятался в мораль,

Других в неверности виня,

Клеймя другого: «Враль!»

«Легко тому…»

«Скажи – кому?» –

Я голос потерял:

Я к отраженью своему

Всех в жизни примерял…

НОЧЬ

Дышит ночь, как большое дитя,

Сквозь открытые окна войдя

И шепча мне чужие слова:

«Поседела твоя голова,

Подобрела как будто душа,

А живёшь, как и раньше, – спеша».

Я окликну тебя и спрошу:

«Неужели я так же спешу?»…

Разве я пробежал поворот,

На котором судьба меня ждёт?

Неужели, вдогонку казня,

Жаждет выиграть спор за меня?

ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК

Пустота моего одиночества

Вдруг взрывается телефоном.

Вы почувствовали, Ваше Высочество,

Как душа наполняется стоном?

Солнце в окна рвануло струями,

День исчез до этого нудный.

Я бы Вас на руках, с поцелуями

Во дворец отнёс изумрудный.

Мы идём через поле минное,

В каждый миг ожидая взрыва.

Ваша милость, моя любимая,

Отойдите от края обрыва!

Ничего, никого не хочется,

К Вам лечу, как слепая лавина.

Вы – мечта моего одиночества,

Вы, любимая, нежно любима…

РЕВНОСТЬ

Я не живу. Я маюсь. Я скорблю.

Тоскую, словно просто человече.

Я Вас люблю, – кричу. – Я Вас люблю!

Но как от Вас я нахожусь далече!

Вы празднуйте! Вы радуйтесь другим!

Свою любовь безудержно роняя.

Пусть в танце лишь принадлежите им,

Забыли: мне Вы - самая родная.

А я – близнец, носитель бороды.

Мешает мне она, когда целуюсь.

У Ваших ног поклонников ряды,

А я скорблю, что Вами не любуюсь.

Я так решил: собою не смущать,

Боясь Вам помешать и словом Вас обидеть.

И потому приходится скучать,

А хочется любить и хочется увидеть…

СОН

На лугах встречаешь утро.

Пахнет нежно незабудка.

Для любви часок украсть бы, –

Шепчет ласково каприз.

Поминутно, поминутно

Обрывается как будто

Между нами мостик счастья,

И летим куда-то вниз.

Ах, какое было время! –

По деревьям плыли розы

И ласкал собою ветер,

И вода несла покой.

Отдавались чувствам древним

Белоногие берёзы.

Показалось, что отметил

Нас Господь своей рукой.

Веселится наше счастье.

Унеслось куда-то лето.

Расставанья, как награда,

Продолженьями живут.

Над Любовью разве властен

Человечек тот иль этот? –

Призрак машет покрывалом

И смеётся там и тут…

***

Люблю безмерно, как поэт,

От головы до самых пяток.

От бесконечных твоих «нет!»

Себя не буду больше прятать.

Люблю! – и вмиг перелечу,

Тебя блаженно обнимаю.

Чего, казалось бы, хочу,

Теперь прекрасно понимаю.

Нас примет, как своих детей,

Седая Жизни бесконечность.

Минуем и чреду смертей,

И наших жизней быстротечность.

Люблю безумно, как поэт.

Прости, что меньше не умею!

К тебе лечу на склоне лет, –

Хоть вижу тщетность, но лелею…

Мы окунёмся в Небеса,

Найдя дорогу по приметам, –

Пространства миг и полюса

Пронзим голубоватым светом.

Люблю! И будто бы – с тобой!

И ты – со мною воедино.

И, может, станет – дай-то Бог! –

Что в мыслях часто приходило.

***

Ты сказала: «Буду музой,

Буду прежнего любить.

Не какой-нибудь обузой –

Отраженьем буду жить».

Я опять словам поверил

В поднебесье воспарил.

Я открыл в мечтанье двери,

Ощутил упругость крыл.

Что-то, нежная, родная,

Не даёт нам разойтись.

Мы, который раз взлетая,

Упадаем в звёздну высь!

Нас на вечность бы хватило

Слушать, верить и любить,

А тебе, такой же милой,

Для меня прекрасной быть.

РАДУГА

Я по улице иду – нет ни голоса.

Успокоилось в душе мое хламище.

Жизнь – ухабы или шпалы – будто полосы.

Тишина внутри меня - как на кладбище…

Я оставил в прошлом и ключи и двери.

Я к тебе приеду просто никакой.

Ухожу от мира в ледяны купели.

Я иду по радуге над рекой.

Там на горизонте – ни души, ни тела.

Загляну за краешек – не найду себя.

Над Землей струна дождя для меня запела.

Я живу, пока пою песню для тебя.

Выгляни в окошко – радугу увидишь!

Приглядишься – я на ней не тебя ли жду?

Разве это ливень?!

Разве это финиш?!

Ты со мною вместе - радуйся дождю!…

“Без тебя мне плохо, без тебя мне стыло”, –

Ты читаешь громко мысли о себе.

Время белой молнией будто бы застыло,

Сердце разрывается в сладостной мольбе.

Я к тебе приеду только на свиданье,

Только бы коснуться и снова улететь.

А на самом деле мне дано заданье –

Разобрать на жердочки одиночку-клеть.

Ты улыбку спрячешь, тут же лоб нахмуришь –

Столько в Мире этом всяческих причин!

Сигарету-друга, отстранясь, закуришь

И забудешь тут же, что он из мужчин…

…Я оставил в прошлом и ключи, и двери.

Я к тебе приеду просто никакой.

Ухожу от мира в ледяны купели.

Я иду по радуге над рекой…

***

Как мне хотелось вас услышать,

И даже, может быть, увидеть!

Я побежал уже по крышам…

Нелепостью бы не обидеть.

Когда абсурд перевернулся,

Когда желания примерзли,

Я в огорчении проснулся,

Беззвучно плакать чтобы после.

***

Всё уже промерено и прожито,

И вершина уж не далеко.

Всё ли перемелено до крошева

Жизненной безжалостной рекой?

Ты проснешься утром неизведанным

И поймешь, как продолженье сна,

Что любовь даётся только преданным,

Жизнь для них, как вечная весна.

***

На погосте каркают вороны.

Тополя тоскуют в серебре.

Над крестами – колокольны звоны.

Я сойду на землю в сентябре.

Задохнусь любовью разнотравья.

Всех цветов желаньем не обнять.

В новой жизни, слепленной заранее,

Будешь – ты, моя родная мать.

Грудью ты прильнёшь ко мне тугою.

Я по каплям буду пить любовь.

Только как узнать, что эти двое –

Мы с тобой, смеющиеся вновь?…

***

Как же я тебя люблю!

Разве можно жить иначе!

Разве это как-то спрячешь!

От назойливых терплю.

Как же я тебя люблю!

***

До счастливой нашей встречи

Не дожить когда-нибудь,

До любви, что счастьем лечит,

Наполняет жизнью грудь.

Сердца твоего даренья -

Не дождаться мне никак -

И души твоей горенья…

Остальное всё - пустяк.

У меня одно лекарство

От болезней и невзгод.

Остальное всё - напрасно,

Остальное всё - не в счёт.

Ни наука и ни люди,

Ни окраины земли

Мне дыханье полной грудью

Не вернут, как ни моли.

Жизнь кончается прекрасно

Среди тщетной суеты.

У меня одно лекарство.

И лекарство - это ты.

НЕБЕСНОЕ

Любимая! Небесное пространство

Меня укутало опять твоим теплом.

Всё меньше страхов, больше постоянства,

Как будто в душах - наш любимый дом.

Как будто в нём неведомо откуда

Нас ожидает тишь и благодать.

Ты принесёшь невыразимым чудом

В него Любовь, как может только мать.

Люблю тебя, люблю и обожаю.

Ты для меня - зажжённая свеча.

Свои лучи подаришь всем, играя

На смыслах, как на острие меча.

Любимая! Мы живы только лучшим:

В Небесном звук волнения затих.

И льётся отовсюду - лишь послушай! -

Поток Любви как сказочный мотив.

***

Мгновенья жизни - как алмаз,

Что на стекле рисует Глаз -

С высот Небесных Божий Глаз

Глядит внимательно на нас.

Мгновенья жизни - как гранит,

Что нашу твёрдость сохранит.

Я так тебя опять люблю! -

Любовь твою всё пью и пью…

Солнце, Солнце, Жизнь дающее,

Ты Любовью обожгло,

Через край Природы льющее,

Что несёт добро и зло.

Мне казались снами чёткими

Наши встречи наяву.

Завертелись мысли чётками –

Для тебя одной живу

И теперь не только душами

Мы друг в друга проросли,

Мы пророчества подслушали,

Ощутили край Земли.

ПРИПАДУ К ТВОИМ ЛАДОНЯМ

ПОЛЕНОВО

Ты помнишь даль? – Ока дугою,

И с косогора над рекой,

Над этой лентой голубою

Мы, как две ласточки, с тобой.

Ты помнишь? – Лист багряно-жёлтый

И клёнов сказочный парад,

И свой, восторга полный, шёпот,

И свой же, благодарный взгляд.

Мы, как бродяги-пилигримы,

Переносили не без слёз

Мир песни, гением творимый,

Под сень раскидистых берёз.

Я каждой ночью вижу тени,

Где средь просторов и Земли

На сказку Жизни мы глядели

И надышаться не могли.

Мы выбираем средь живущих,

Пока живём, свой Небосвод,

Где – шум берёз и счастье льющий

Поток Любви – Небесных Вод.

Ты помнишь даль? – Ока дугою,

И с косогора над рекой,

Над этой лентой голубою

Мы, как две ласточки, с тобой.

***

Что я живу неправильно,

Я знаю без подсказок.

И мне когда-то нравилось

Заманиванье сказок,

И я кричал старательно

С другими: «Так и надо!».

Как из пипетки, капельно

Повытекла бравада.

Меня тюрьма исправила,

И слава ей за это.

И жить опять оставила,

Как мудреца-поэта.

Но мудрость - не взросление,

А продолженье детства.

И нет иного мнения,

Чтобы душой согреться.

Пускай живу туманами,

Зато душа не в тягость.

Ни гневом, ни обманами

Увлечься не стараюсь.

Проснёмся утром розовым

И в гулкий лес направимся.

И сядем под березою,

Которая понравится.

***

Моя душа всё чаще рвётся в Небо,

Спросонок перепутав быль и небыль.

Она, очнувшись от земного ада,

Довольна даже малою наградой.

Моя душа не требует отмщенья,

Прощений, слёз, страданий, отреченья.

Ей от другого ничего не надо –

Ни удовольствия, ни песен, ни парада.

Моя душа всё чаще улетает,

И чаще жизнь земная в Небе тает…

***

Слезы росинка на твоём лице,

И ветер лижет, как язык собачий.

Ты предо мною – в нимбовом венце,

Я пред тобою – тайн могучих зрячий.

Я пью Любовь из глаз твоих и рук,

Я слушаю тебя, мой милый Ангел.

Ты – тайна, оживляющая звук,

Где служат все тебе, как бабе Ванге.

Твоя душа живёт не на Земле

И Светом тайн нездешних она дышит,

Где каждый день становится светлей

Лишь потому, что Небо тебя слышит…

***

Живу ли я на этом свете? -

Не пью вина, но масса снов,

Воспоминание о лете,

Как о бескрайности снегов.

Дышу ли чистым кислородом?

Событий умножаю ль нить?

И уж места, откуда родом,

Я должен был давно забыть.

В последний раз воспоминанья

Мелькнут из окон поездов.

Мне прошлое - страной изгнанья,

В руинах бывших городов.

Живу ли я на этом свете? -

Сам задаю себе вопрос.

Морозит Будущего ветер,

Я до которого дорос.

ВОЛШЕБСТВО

Закружило, запуржило -

Не зима, а волшебство.

Чем с тобой мы были б живы,

Если б не было его?

Ты примчишься, как на крыльях -

Я тебя устану ждать.

Кисеёй своей накрыла

Мир седая благодать.

Засмеёшься: «Ты - мой милый!».

Солнцем брызнешь из очей.

Мысль пронзит стрелой остылой:

«Твой? Иль свой? Или - ничей?».

Наши души - как собаки -

Нюх, отточенный в глуши.

Жизнь уйдёт - какие враки!

Жизнь - преддверие души.

Ах, зима! Метель и солнце!

Так и хочется бежать!

Может, мир перевернётся,

Продолжающий лежать?

ПЛАЧ ЭГОИСТА

У тебя - своя игра.

У меня - своя.

То, что было не вчера,

Позабыть пора.

То, что было не весной,

Улетело в мрак.

Что забудется судьбой -

Всё - пустяк, пустяк…

Мы с тобой искали то,

Что найти не в мочь.

Наше, разное с тобой,

Улетело в ночь.

Будет призрак голубой -

И тебе, и мне.

Догадаемся с тобой -

Жизнь прошла во сне.

***

Моя тоска настояна полынью

И прополощена Небес бездонной синью.

Твоя душа осталась для общенья,

А остальное - памяти отмщенье.

***

Звук оборвался, будто в воду канул,

Как будто камень кинули с Небес.

Струна любви под чьими-то руками

Трепещет здесь, а плачется не здесь.

Мы были сотканы из утреннего света

И брошены смятением в века,

И Богом призваны, как в рекруты, - в поэты,

Чтоб билась мысль и делала рука.

Я для себя свет истины открою

И разнесу в бесчисленных клише:

Вдруг утолилась радостью с тобою

Моя тоска по родственной душе.

Мне ничего как будто бы не надо

И не пугает близость зимних стуж.

За все дела единственной наградой -

Твоя любовь и радость наших душ.

***

Хоть и знаю, что кончено всё,

Жду звонка, не сдаваясь, не веря.

Жизнь живую судьба-колесо

Превратила в тоску и потерю.

Всё обрушилось сразу и вдруг:

Мир земной, не имеющий смысла,

Опостылевший бешеный круг,

Вечный выбор - рычаг коромысла.

Отказала в любви мне любовь -

Бог, наверно, решил наконец-то,

Что моя сверхгорячая кровь

Не достойна святого младенца.

От любви головешки чадят.

Ты сказала: «Любовь - искушенье».

Больно, друг, обернуться назад,

Где - не счастье, а лишь - прегрешенье.

Выбор сделан тобой - я не принц,

Не факир и не Ангел Хранитель.

Сброшен пыльный мой бюст и пал ниц -

Дьявол я для тебя, искуситель.

Оказалось - не счастье я нёс -

Ослепленье и жажду победы.

Но услышь мой застывший вопрос:

Где твои униженья и беды?

ОЖИДАНИЕ

Наша жизнь - сплошное ожидание -

То любимой, то трамвая, то прощания.

Над горою серп горит надломанный.

Ожидаешь ночью околдованной.

В это время краски разведу

И закрашу тёмную беду.

Но бывает - не придёт любимая,

Не дойдёт, не ждёт, проедет мимо ли.

Светлая дорога вдруг повыцветит,

Значит, у неё ко мне не нашлось пути.

В ожиданьи песню запою,

Позову любимую свою.

Если же надвинется прощание,

Ты запрячь подальше обещание.

Приезжай нежданно и негаданно

Самой драгоценною наградою.

Ты услышишь душ святую дрожь,

Не сбежишь уже и не уйдёшь

Свяжет нас невидимая нить -

Мы друг в друге будем жить и жить…

***

По мне, что много, что немного,

Всё - чередой за часом час.

Уже давно пылит дорога,

Что увлекла собою нас.

И мир живых без сожаленья

Так часто краем обхожу,

И пульса звонкое биенье

Сродни былому куражу.

Но иногда замру сомненьем

И, отпуская тетиву,

Душой и мысли дуновеньем

Своё прозрение зову.

***

Охваченный Жизнью Поток Вещества

Рождает себя, как факир, ниоткуда.

И два человека в единстве - лишь два! -

Способны явить настоящее чудо.

Оставь негативы! Не знай же обид!

Раскрась золотым отражение нимба!

И помни, что мысль нам в судьбе

сотворит

Дорогу на дно и к вершине Олимпа.

***

Будоражит память

Холодок под сердцем.

Холодок пронзительный

Превратился в боль.

Ледяной коростой

Душам не согреться.

Отступила временно

Страстная любовь.

Резкие решения

Здоровым не показаны.

А больным, тем более,

Целителен покой.

Почему же в сердце

Бесконечно связаны

Мыслями и чувствами,

Разными, с тобой?

***

Сегодня я понял благое число:

Один - Человек, как бы он ни старался

И как бы к другому душою ни рвался!

Случись, если вместе, - считай, повезло.

Сегодня я понял границу любви:

Проходит она через поле терпенья,

И высшими кажутся в Жизни ступени,

В которых душа пребывает в крови.

Сегодня я понял вселенский предел,

Которым себя переполнили люди.

Они - как в пустыне слепые верблюды,

Идти за погонщиком - вот их удел.

Сегодня я понял причину смертей:

Сердца - это грязи душевной абсорбер -

И ум нужен тонкий и даже особый,

Чтоб «Эго» изжить и не множить чертей.

Сегодня я понял, каким человек

Становится вдруг, если нет милосердья.

Ведь нас поднимает благое усердье,

Стремление к Богу, святое навек.

Сегодня я понял, и холодно стало

И показалось, что Солнце не встало.

***

Всё так банально, даже скучно! -

Как смрад, поднялся эгоизм.

И вариантом самым худшим

Вдруг утопил в зловоньи жизнь.

Всё так банально и так грустно! -

А мы толкуем про любовь.

Какое милое искусство –

Так превосходно морщить бровь!

Победа - плата за банальность,

Твоя победа над людьми.

А я враждебную реальность

С тобой учился возлюбить.

Не знает меры победитель,

Слепой душой влекомый вдруг,

В которой им же искуситель

Растопчет то, что звалось «друг».

Всё так банально и так просто!

И… отрезвленье, но… потом.

И где висел недавно мостик,

Зияет пасть зловещим ртом.

***

Проявлю твою боль и впитаю,

И улягусь в постель умирать.

Я в иллюзиях детских витаю:

Отучаю людей себе врать.

Губы шепчут: «Ну хватит же, хватит!

Ты не слишком ли рубишь с плеча?»

Вот ударил по сердцу «кондратий»,

И струя чересчур горяча.

Моё сердце для близких - помойка,

А душа - как разорванный флаг.

Представляют солдатиком стойким,

Будто я и не друг им, а враг.

А от сердца остались ошмётки,

Для отбросов резервуар.

Раздаются пощёчины звонкие -

Я терплю за ударом удар.

Не понять их ни мне, ни судилищу:

Мусор жизни так быстро сгноит.

В негативе для психики пищу

Сладострастно находит пиит.

Чищу я, пропуская сквозь сердце:

Не целитель, а впрямь химзавод.

Невозможно теперь отвертеться,

Не получится жить без забот.

Я не знаю, какому отчаянью

Надо было нелепость внушать!

Я по-прежнему дом расчищаю,

Где твоя обитает душа.

***

Как последняя скотина,

Жить стараюсь, не хитря.

Осужденьем окатила

Ты, как будто - из ведра.

Ты меня презреньем давишь:

Неспособен к жизни я,

Заумь - в книжках, понимаешь,

И отсутствуют друзья.

Ты права, конечно, в общем,

Пред тобой склоню главу.

Я из тех, кто тихо ропщет:

Существую, не живу.

Господи, продли мгновенье,

Может быть, ещё на день

И моё простое тленье,

И прости Ты мою лень!

Помоги открыть мне радость

В каждой точке бытия,

Сохрани, чтобы осталось

Единенье: Ты и я!

ПРАЗДНИК

Чтобы опять один болтался,

Чтоб в счастье не хватало дня,

В который раз я жив остался.

Сегодня праздник у меня.

Вчера трагедия и драма

Последней каплей отошли.

Душа, почти сгорев от срама,

Рвалась к покою вне Земли.

Я радуюсь весне и Солнцу,

Которых ждать ещё и ждать,

И мыслей прежнему колодцу,

Тебе, несущей благодать.

И ветру радуюсь, и снегу,

И перезвону куполов,

Пространствам, где и был, и не был,

И волшебству прекрасных слов.

Я радуюсь! - кричу прохожим.

И ты - во мне, и я - с тобой.

И мы ещё живём и можем

Продлить безумную любовь.

Наверно, Небо мне простило -

Пускай на время. Не беда!

Нас Провиденье навестило

И породнило навсегда.

Разбушевавшееся сердце

Утихомириться молю -

Душа готова отогреться.

Надеюсь, радуюсь, люблю.

Я СЛУШАЮ ТЕБЯ

Я слушаю тебя

Каким-то шестым чувством.

Я знаю, что любовь

Имеет свой язык,

Что логика и Жизнь

В единое с искусством

Объединил Господь,

Чтоб Человек привык.

Я знаю, что твоя

Душа - всегда со моею.

Как в теле близнецы,

Мы в душах родились.

Нет на Земле тебя

И ближе и роднее,

И без любви твоей

Мне недоступна высь.

Я слушаю тебя,

А слышу твою душу.

Мне радостно её

Дыхание любить.

Далёкий идеал

Мне в ней дано подслушать,

Увидеть нежность в ней,

И рядом с нею быть.

***

Я люблю тебя - и всё!

Остальное - не так важно,

Мчится Жизни Колесо

Несерьёзно и бумажно.

Не такие вместо нас

Будут мучиться и верить.

Но пока не пробил час,

Мы - толпимся возле двери.

***

Ты меня своею страстью

Не своди пока с ума.

На двоих - вот это счастье!

На двоих - одна сума.

Жизнь - горение без пепла,

Мысль, живущая в крови.

Не остаться бы молекулой

Без тебя и без любви.

Ты меня тоской не трогай -

Среди множества дорог

Нам дана одна дорога,

Остальное - только долг.

Мы, охваченные Жизнью,

Каждый мучаем своё -

От любви своей капризной,

От отсутствия её.

Ты меня, прошу нижайше,

В мир высокий вовлекай.

Остальное - тоже наше,

Но - любви бы через край!

ПОЮЩИЙ САД

Сад благоухающий, Небесный,

Первозданный в Неге и Любви -

Ты поёшь о ней прекрасно песню,

И любовь кипит в моей крови.

Моё сердце из телесной клетки

Так и рвётся в сказочный полёт.

Хлещут по лицу тугие ветки -

Так и кажется, что я взлечу вот-вот.

Оттолкнувшись, я б растаял в Небе,

Где слегка сиреневый закат,

Окунуться с милой в Быль и Небыль,

Принести их в первозданный сад.

Вновь зовёт куда-то за собою

Эта Неземная Благодать.

Но к Земле прикован я судьбою,

И приходится - бежать, бежать,

бежать…

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ

Люблю тебя, люблю, люблю…

Уж сколько было расставаний!

Уже стояли на краю

В обломках падающих зданий.

Шепчу в ночи: «Не уходи!».

И через много километров

Не буду я опять один

В холодной памяти наветов.

Мы, словно дети, всё забыв,

Резвились в призраке иль сказке.

И исчезал из сердца дым,

И Бог придумывал подсказки.

Гляжу в оконное стекло

И вспоминаю год за годом -

Не дымом даль заволокло,

Картиной той, откуда родом.

***

Три года с лишним ждал такого,

Но всё равно опешил вдруг –

И коль начать пришлось бы снова,

Не знать, какой бы выбрал круг.

Наверно, высшею наградой

Служить мне станет этот день.

Ты только никогда не падай

И никогда не пожалей.

КОЛЕСО

Я кручу фортуны колесо

И не я сгораю в той печи.

От меня отскакивает всё:

Пули, наговоры, кирпичи.

Но я знаю: мой придёт черёд

Побывать за пламенной горой.

Жизнь киношно, задом наперёд,

Подведут неведомой чертой.

Ангелу Хранителю скажу,

Что исправно службу он служил.

Я помчусь, счастливый, к миражу,

Где уже когда-то в прошлом жил.

Если Кто-то бросит на весы

Как моё – незнание и боль,

Я отдам секунды и часы

За пригоршню Света и Любовь…

ГОЛОС ШАХИНИ

Тебя люблю, тебя врачую,

Любовь моя, ты – боль моя.

В пространстве душ с тобой кочую,

Нюансов Света не тая.

Ты посмотри: река дугою

Соединяет берега,

Где Жизнь травинкою тугою

Для счастья выкрасит луга.

Но над Потоками Живыми,

Над жаждой Жизни и Любви

Я слышу Голос твой, Шахиня:

«Люби и думай, и зови!»…

НА ЖАЛОБУ ПО ПОВОДУ ПРОПАЖИ СТРАСТИ

Ты прости себя и мужа,

Не меня же вам прощать.

Что ли, я тебе не нужен,

Чтоб любовь пообещать?

Чтобы звать ласкать и видеть,

Ждать, надеяться, скучать?

Чтобы сердце от обиды

Перестало вдруг стучать?

Ах, любовь, птенец удачи! –

Быстро что-то подросла,

Будто ничего не значит.

Вот такие, брат, дела…

Меж заботами и мужем

Неужель не до любви?

Что ли я тебе не нужен?

Жаль. Надумаешь – звони!

Наше общее пространство,

Ожидаючи тебя,

Всё твоё непостоянство

Превратит в стихи, любя!

***

Люблю, грущу, целую образ твой.

Ты расцвела зимою, как весной.

А я, терпения набравшись, стану ждать,

Чтобы глаза в глаза – опять, опять!

***

Отчего я жгу ночами

Не лучину, а себя?

Утоли мои печали –

Это я прошу тебя.

Только ты даёшь реальность,

Если дышишь мне в плечо,

Неземную виртуальность

Льёшь мне в сердце горячо.

От тебя зависит много

И не только для меня.

Мы любовь берём у Бога,

Чтобы каждого понять.

Смотрим в зеркало Природы

И надеемся ешё,

Что пока не вышли годы,

Не предъявлен пока счёт.

Ведь любовь несовместима

Со страданьями души,

Ведь печаль проскочит мимо,

Чтоб, случайно, не грешить.

Ах, надежды на иное! –

Утопический мирок!

Почему же сердце ноет,

И чему не вышел срок?

МОЁ СЕРДЦЕ

Впитает сердце боль твою,

Души и памяти смятенье,

Когда пребудешь на краю

И в страхе, спрятанная тенью.

Я протяну сквозь тьму пространств

Свою ладонь. Ты её примешь.

Дороже самых чудных графств

Для нас – душа. Совсем – не имидж.

***

Розы на стекле –

Вязь морозная.

Захотел любви –

Что-то поздно я.

Разум не Земле –

Издевательство.

Выключить его –

Выпить капель сто.

Господи, прости нас,

Прирученных,

Мыслью о любви

Зло замученных!…

ВЕТЕР ВЫБОРА

Мне выбор сделан – одиночество

Уж скоро поглотит собой.

Мои болезни ткут пророчества

И рвут ко мне других любовь.

Хотели страстного сближения,

Спешили близость воплотить,

А получили унижение

И ветром порванную нить.

И отдаление безрадостно

Своим дыханьем холодит.

Любовь скулит забыто, жалостно

И, как щенок, на нас глядит.

Не мною выбор преднамеренный

Стал в неприступности времён,

И путь мой вовсе не потерянный,

А Свыше предопределён.

***

Всё ближе виртуальная любовь,

Уже не можем мы объединиться,

И, как от перелома, злая боль

Сквозь мысли едким пламенем клубится.

***

Живу, как в клетке, как в тюрьме.

Налево шаг – расстрел на месте.

Направо – вынужденно вместе.

Тела чисты, душа – в дерьме.

И, как весна зовёт капель,

Так я тоскую по свободе.

Но жилами привязан к моде

Вертеть всё ту же карусель…

СКУЛЁЖ

Я потихоньку тоскую, дружок,

Так, чтобы ты не услышала это,

Чтобы зимой не почудилось лето,

Чтоб моя мысль в твой не била висок.

Я потихоньку в тетрадку скулю.

Делать такое себе запрещаю,

Чтобы скулящими теми речами

Не отодвинуть большое «ЛЮБЛЮ».

Миленький мой и любимый дружок,

Я потихоньку сгораю без встречи.

В душах у нас зажигаются свечи

И однозвучно играет рожок.

Всё побросаю, лесами примчусь,

Милый дружочек, как только сумею,

Тело как только отпустит в метели –

Только б чуть-чуть улетучилась грусть!

ПОЛИГОН

Мы – испытатели несчастий,

Земля – несчастий полигон.

Нам уготованные страсти

Судьбой поставлены на кон.

Играем «чёт» – выходит «нечет».

Бросаем «нечет» – видим «чёт» –

Не объяснить абсурд – он вечен.

Его причины нам – не в счёт.

Друзья мои, я – не философ,

Я лишь – случайный гражданин

Совсем земной – с усами, носом,

В страстях доживший до седин.

Несчастья ткут не из желаний,

Как Будда мир уговорил,

А из страстей, обид, стенаний –

Того, что въедливей чернил.

Друзья мои, Земля не вечна.

На ней не вечен Человек,

И жизнь настолько скоротечна,

Что незаметен даже век.

Любовь приходит к нам туманно

И исчезает, как туман.

Как скучно жить почти бесстрастно! –

Повсюду чудится обман.

Нам страсти рвут собою сердце –

В них искренность заключена.

И как приправы нет без перца,

Так и без них жизнь не нужна.

Лишь в страсти хочется покоя,

Лишь страсть способна на покой.

И мы без страсти – что такое?

Что кажется Любви рекой?

Мы – испытатели несчастий,

Земля – несчастий полигон.

Нам уготованные страсти

Судьбой поставлены на кон.

***

Хорошо – в деревню дедом!

Валидолу накуплю

И куда-нибудь уеду –

Лишь здоровья подкоплю.

Там – весна, сирени много.

Там – простор, что я люблю.

В одиночество – так с Богом.

Баралгина накуплю,

Корни – от любви весенней,

От поноса и для снов

И таблеток – для веселья

И тетрадку для стихов.

Положу на печень грелку

И побалуюсь медком.

Жаль, мечтаю очень редко,

Чтоб найти в деревне дом…

***

Люблю тебя, моя услада!

Люблю, не думай о другом!

Общенья нашего так мало,

Чтоб прошептать о дорогом!

Ты – оживляющая притчу,

Ты – очарованная новь:

Из кошки делаешь ты птичку,

Как человечество – любовь.

Я слышу – ты увидеть рада

Меня, спешащего к тебе.

Люблю тебя, моя услада!

Люблю всё больше я теперь.

Люблю тебя, мой дивный Ангел!

С тобой в надежде встречи жду.

Я руки Солнышку подставлю,

А душу – Духу как дождю.

И я доволен мук твореньем –

Твой Дух за облако проник, –

Трудом твоим – стихосложеньем.

Всегда живой. Люблю. Старик.

***

Снова я порадуюсь весне,

Волею барьер земной возьму,

Я взорву живущее во мне

И разрушу горькую тюрьму.

Волей управляем, как во сне,

А хотим весь мир завоевать.

Воля проявляется в Огне,

Где кончается уже земная пядь.

Ты ко мне придёшь когда-нибудь

И в отчаянье махнёшь на всё рукой.

Я опять отправлю тебя в Путь,

Что зовётся жизненной рекой.

Ну а лучше – чтобы поняла

Не вчера, сегодня, а давно,

И на завтра Дух приобрела,

Укрепила, что тебе дано.

Вот тогда и воля не нужна –

Будет заговариваться боль,

И настанет вечная весна,

И вперёд пошлёт тебя Любовь.

НА НЕОЖИДАННОЕ ИЗВЕСТИЕ О МОЕЙ БОЛЕЗНИ

Беспроволочный телеграф

Твою растерянность доставил.

Я понял, как я был неправ,

Что главным твой покой поставил.

Зачем скрывать, что ты и я

Телепатическим владеем? –

Как изменилась жизнь твоя,

Когда пошла за Провиденьем!

Когда тебя разбудит вдруг

Мой голос, слышный издалёка,

Мой верный и надёжный друг,

То – Знак Всевидящего Ока.

Не знала, как тебя люблю,

Как мучаюсь и в мыслях нежу,

И как порой боготворю

Нас приютившую Надежду.

Не знала многое. Теперь

Ты знаешь больше, чем кто-либо.

Не мне, а Сущему поверь –

Тебе даруют тяжесть Нимба.

***

Если в мир души влетаем,

Мы с тобой – одно и то ж.

Зацепил своим нас краем –

Посмотри! – Небесный Дождь.

Мы в его пространстве кружим,

Где не сыщешь пустоты.

Мне вообще никто не нужен,

Лишь была бы рядом ты.

Намочил нас дождик смеха

И пошёл себе кружить.

Я хочу к тебе приехать,

Два часа с тобой пожить.

Душу мне разбередила

Виртуальная капель.

Вместе – дао – середина,

Врозь – одна лишь канитель…

ДУША

«Душа обязана трудиться…», –

Сказал воистину поэт,

Чтобы большою воплотиться,

Вернуться в Жизнь на этот свет.

Душа как маленькое солнце

Объединяет и роднит,

В духовность личное оконце,

Животворящий в нас Родник.

ОЗАБОЧЕННОСТЬ

Какая озабоченность собой!

А что внутри – в уме, сознанье, сердце?

Каким, скажи-ка, самым горьким перцем

Ты поперчила Вечную Любовь?

***

Она спросила: «Я нужна?

Я для тебя хоть что-то значу?

Я ли достаточно нежна?

Несчастье приношу? Удачу?».

Завяли розы на столе

И голова покрылась белым,

И синий сумрак на стекле

Узор лесной, как гений, сделал.

Моя безмерная любовь

Ко мне вернулась в отраженьи,

Чтоб закипела в жилах кровь

Как Жизни вечное движенье.

***

Сжигают прошлое моё

На медленном костре,

И год от года зарево

Всё ярче и острей.

Всё ищешь понимания

Своей слепой судьбы.

Душевное сгорание

Хотелось бы забыть.

Как головешки – прошлое

Бесформенно чадит.

Сгоревшее хорошее

Нас больше не щадит.

***

Я для всех ничего не значу.

Для тебя – лишь опора и друг.

Если только найдёшь удачу,

Я исчезну из жизни вдруг.

Я тебя передам повыше,

Тем, кто жизнь в Поднебесье ведёт.

Воспаришь лебедицей над крышей,

Чтоб светиться за годом год.

Я – охотник не за удачей.

Мой удел – делать мир без слёз.

Я для всех ничего не значу.

Я – лишь пепел сгоревших грёз.

***

Зачем страдать вдвоём –

Я жертвую собой,

Хоть знаю наперёд –

Не в шахматы играю.

Болит в ребре моём –

И радуйся, и пой.

Я – баловень и мот,

Я на костре сгораю.

***

Мысли я твои пишу,

Не читаю.

Я к тебе всегда спешу,

Как летаю.

И куда б один в тиши

Ни плыл я,

Для твоей несу души

Крылья.

Ах, как хочется тебя

Не обидеть,

Пошептаться бы, любя,

И увидеть.

***

Какая благодать была!

Какая музыка играла! –

Любовь сжигала нас дотла

И заводила всё сначала.

Какой тогда струился свет!

Какие пламенели розы! –

Мы получали наш ответ

Единым сердцем, будто слёзы.

Как чистоты, мы ждём весны,

Боясь друг друга растревожить.

Какие посещали сны,

Любовь спешащие умножить!

Какая в Небе высота

Есть в Человеке, кроме суши,

Как воплощается мечта –

Теперь узнали наши души…

***

Болезнь меня остановила,

Как останавливают бег.

Она меня давно топила

И укорачивала век.

Как дороги больному раны,

Что на телесном берегу,

Как будто старый китель рваный,

Что я пока что берегу!

Когда нахлынет радость встречи,

И ты посмотришь мне в глаза,

Тогда я знаю – близость лечит,

Как лечат в церкви образа.

Живу от встречи до прощанья,

Живу тобой, тобой дышу,

Но – это жизнь без обещанья,

И обещанья не прошу…

***

Охраняю тебя от огня и от стужи,

Охраняю от ветра наветов и лжи.

Я – такой же, как все, но лишь только снаружи,

А в душе – снежный барс гималайских вершин.

Я тебя окружил белоснежной вуалью,

Всем невидимой радостью, кроме тебя,

Поманил за собой ускользающей далью,

Показал на Врата, успокоил, любя.

Ты узнала уже силу ветра и нежность,

Ты приходишь не в мыслях ко мне – наяву,

Ты познала уже гималайскую снежность

В ожиданьи, когда я тебя позову.

***

Два года, будто два часа, –

Кричат, волнуясь, голоса.

За эти годы утекло

Лишь отчужденье под стекло.

Три года, будто три часа –

Кричат чуть громче голоса.

И годы те ты шла со мной,

Стремясь к вершине голубой.

И вот уже четыре года,

И мы достигли Небосвода.

И ты, и я – как два крыла,

Той птицы, что с собой звала.

***

Опять клокочет боль твоя.

С ума схожу, как ты, от боли.

Освобождаю от себя,

Освобождаю из неволи,

От подчинённости вещам,

От всех цепей слепого быта

И от стремленья не прощать,

А стать счастливой и открытой.

Я боль твою опять возьму

И переплавлю её в радость,

Чтобы душе не падать в тьму,

Чтоб счастие в неё вливалось…

***

«Мне будет плохо без тебя,

Я – не переживу.

И в сумраке и эхе дня

Я свой портрет сожгу», –

Так шепчут губы по слогам,

А мысли бьются: «Жить!».

Давно сказали души нам,

Что нас не разлучить.

Уходит время – не писал,

Приходит – я пишу.

И рвётся наш с тобой десант

К крутому виражу.

Уносит параплан строка

Под лёгким ветерком –

Под облака, под облака,

Где наш с тобою Дом.

СОЗДАТЕЛИ

Моя корысть давно сменилась далью,

И я о том нисколько не тужу.

Подвластен я не магии гаданья,

А лишь Небес святому куражу.

Я не впадаю в ужас от отчаянья

И не скрываю Их эксперимент.

Считаю, что преступнее – желание

Утаивать кармический момент.

Ты задаёшь вопросы. Ждёшь ответа.

И точно знаешь, что ответ придёт.

Ты – у границы призрачного Света,

Который растопил последний лёд.

***

Оказалось, так много не нужно!

Столько сделано лишних шагов!

Не хотелось, чтоб жили натужно,

А пришлось жизнь мостить средь шипов.

Но приходит святое прозренье

К тем, кто жить ради Бога готов –

Не телесное уединенье,

А реальность заоблачных снов.

И тогда появляется в душах

Благодарности светлая нить –

Будешь ты и о горестях слушать,

Будешь людям святое дарить…

***

Переплавишь тоску – в стихи,

Свои мысли – в волны стихий

И пришлёшь через память мне.

Я с тобой посижу в тишине.

Запах кожи твоей вдохну.

Посмотрю на большую Луну.

Вспомню встреч наших радостный звон.

Он ударит из книги времён…

СВЯТАЯ ВОДА

Не знаю, с кем разделишь тело,

А вот душою навсегда

К тому пространству прикипела,

Откуда Свет берёт Вода.

И все несчастья и невзгоды

Слабее стали во сто крат.

С Любовью прожитые годы

В ней растворили боль утрат…

***

Мы живём в противоречьях –

При аварии в увечьях.

Но аварии и боли

Есть материя, не боле.

Не подвластны им ни Новь,

Ни страданья, ни Любовь!

***

Пускай ничто не сбудется,

Но только ты живи!

Пускай всё позабудется

Во всём, но не в Любви!

Пускай в душе метелится

Зарвавшийся январь!

Мне всё равно не верится,

Что спит уже звонарь…

***

Как испортились мужчины

За прошедшие года!

Твоя ревность – беспричинна –

Мы с тобою навсегда.

Не ревнуй меня, не надо,

Всё – пустая трата сил.

Лучше посредине сада

Дай и мне Небесных крыл.

И взовьёмся мы с тобою

В Поднебесье и в Любовь,

И Дорогой Голубою

Вознесёмся к Богу вновь…

***

Всё – Божественно и свято

Начинается с Небес.

У Святого нет возврата,

У него всевышний крест.

Всё – Божественно и мудро,

Всё любимо, как в раю.

Распахнувши души в утро,

Шепчет Бог: «Благословлю!».

Даже если в Небе мглисто,

Всё равно душа поёт.

Всё – Божественно лучисто,

Всё – по-детски счастье пьёт…

***

Я вижу смысл существовать в Любви

И каждый миг дышать её свободой,

Не знать кривых зеркал и злой молвы,

Лелеять будущего творческие всходы.

Я вижу смысл существовать в Любви –

Любовь для Жизни стала нашей Кровью.

И как Душа присутствует в крови,

Так наша жизнь оправдана Любовью.

ДЕТСКОЕ

Какой-то нынче Брадобрей

Сбрил чёрное с Небес,

И мир стал чище и добрей,

И ожил раем лес.

Мы удивляемся давно –

Не в первый раз живём –

И Жизнь как зрелое вино

Опять любовью пьём.

Вот Солнца Луч влетел в апрель

Принёс мешок чудес.

Опять какой-то Брадобрей

Сбрил Бороду с Небес…

***

Шлю любовь и сто поклонов.

Что случилось – не забудь,

Средь крутых и горных склонов

Свой прокладывая Путь…

***

Припаду к твоим ладоням,

К роднику моей любви.

По сугробам ветер ходит.

Он под крышею трубит.

Ты сорвёшься вдруг с работы,

Позабудешь обо всём,

Словно вдруг ударит что-то –

В колокольню нашу гром.

Упаду к твоим ладоням,

Потянусь к твоим очам.

Не зайдутся больше воем

Наши души по ночам…

***

Ночная тишь беседует со мной.

Она и я – недремлющая пара.

Дохнул февраль за окнами весной,

А я очнулся от ночного жара.

Я слышу лишь в далёком далеке

Твоё дыханье, милое, родное.

Моя рука в твоей лежит руке,

И две души мне чудятся одною…

***

На Небо – в сеть тончайших кружев –

Я выхожу, как в снежный лес.

Моё ничтожество разрушить –

Нужна всего одна болезнь.

Стремимся выше воплотиться,

Но грязь телесную – не смыть.

И нужно ль гением родиться?

И нужно ли счастливым быть?

На Небо – в сеть кисейных кружев,

Как в паутину, – я залез.

Моё ничтожество разрушить –

Уже спешит моя болезнь…

***

Кто-то хочет полной чаши,

Кто-то – жизни в кабаке.

Что хотели души наши

Друг от друга вдалеке?

Утро сказочно растает,

Отряхнёмся от трухи

И писать друг другу станем

Лишь духовные стихи.

Мы очнёмся от страданий,

Ум от них освободим.

Наших душ Небесных грани

Засверкают Голубым.

Что для этого усвоить?

Чем себя повеселить?

Как найти без слёз и воя

Наших душ прямую нить?…

Сколько раз уж звали к Солнцу!

Я – мильённый острослов.

В духе – в проруби-оконце –

Каждый ищет свой улов.

Вот и я держусь за это,

Будто разум ослабел,

И которое уж лето

Избегаю светских дел.

Всяк пустой надеждой бредит,

Всяк закидывает снасть.

Мне – пустым приходит бредень.

Только б духом не упасть!

Не понять дедов и внуков –

Потому своё кую.

Не нужна, видать, наука,

Создают они свою.

Сколько было уже сроков

Для скончания веков!

Сколько было лжепророков –

Столько, видно, женихов!

Всё смешалось в нашем стаде:

Где тут чёрт – не разберёшь.

Только, кажется, устали –

Доконала злая ложь.

По ночам всё чаще, чаще

Я ловлю благие сны:

Надоело жить вчерашним,

Жаждем духа и весны!…

***

Нам казалось Божественным раем

Непришедшее издалека.

Мы в другую страну отплываем,

Познаём, что скрывалось века.

Под покровом Любви и страданий

Мы находим у Солнца приют,

И ряды смельчаков лишь за нами

В ту бескрайнюю Землю идут.

Показались Божественной силой

Все премудрые свойства души.

Ими нам для других за могилой

Чудеса без усилий вершить.

А пока – что-то сбилась настройка,

Одиночками движет предел.

Сохранить бы безумно и стойко

Нашу твёрдость, как Сущий хотел…

***

Здравствуй, дорогая,

Милый мой уют.

Скоро гроздья мая

Цветом обожгут.

Не забуду – помню –

Травы и леса,

Где природной кровью

По утру – роса,

Наши расставанья,

Встреч горячих пыл…

…Одного лишь мая

Лёд я позабыл…

***

Я тебя люблю и знаю,

Что и ты меня зовёшь,

Что от края и до края

Навсегда исчезла ложь.

Я люблю тебя и помню

Над мечтой – души полёт,

Выбор наш, подобный камню,

И любовь который год.

Я тебя люблю и вижу

Солнца блеск и шум волны

И того жилища крышу,

Где друг другу мы верны…

***

Мой друг, негоже нам с тобой

Скулить на мир. Ой, как негоже!

Не должен бы тоскливый вой

Стать в жизни нам всего дороже.

Не для того, чтобы завыть,

Мы появились в этом мире –

Не достигая, не забыть –

Мы – игроки на звучной лире.

И коли счёт идёт на смысл,

Мы в этом – воины и боги,

И пусть всегда такая мысль

Собой преследует в чертоге!

ТВОЙ ГОЛОС

Я хочу к тебе под крышу

Каждый час, который год,

Где, устроившись, услышу,

Как с Небес Любовь идёт.

Я сгораю от причины –

Не погашенных страстей,

От ненужной нам кручины,

Что холодной ждёт постель.

Я хочу, чтоб страсти эти

Душу жгли – не про меня.

Мне Любовь на белом свете

Ни на что не променять!

***

Твой голос я слышу

За призрачным светом.

На зов этот вышел

Я перед рассветом.

Твой голос-магнит

И манит, и тревожит,

Включает Огни,

Что и жизни дороже.

Твой голос отмечен

Гуляющим эхом.

Окликнул – ответил

И песней, и смехом.

И мы лишь сдвигали

То эхо, как камни.

Твой голос меня

Успокоил стихами.

***

На этом свете я как будто нужен –

Играют в свои трубы трубачи.

Но мир земной становится всё уже –

Щебечут громче ранние грачи.

Я выхожу из дома спозаранок,

И солнце лишь готовится вставать,

И утро мне – из прошлого подарок,

Когда, проснувшись, целовала мать…

***

Надежда у моей постели

Встречает взглядом по утрам

И проверяет крест нательный,

И душу на полёт к мирам.

Надежда хочет понемногу

Меня к себе переманить,

Чтоб не забыл свою дорогу,

Любви связующую нить.

Надежда жить ещё стремится,

Мечтами юности звеня,

Чтоб снова в жизни повториться

И не обманывать меня.

***

Я запомню наши встречи

И лучи в твоих глазах.

«Удержать тебя мне нечем», –

Шлёт тебе душа в слезах.

Было счастье, словно в сказке,

Дух – далече от Земли.

Сколько нежности и ласки

Друг для друга берегли.

Может, ты забудешь наше,

За любовь меня простишь

И в миры, что ещё краше,

Не со мною воспаришь.

Если ты меня не любишь –

Не пиши и не звони.

Коль канат причальный рубишь –

Для меня не жги огни…

***

Ты для меня – и Солнце, и родник,

И, может быть, единственное в мире

То, чего ради к Жизни я приник

И что воспеть хочу на звонкой лире.

Я таю под животворением Луча

И пью его, до боли, озаренье –

Ведь жизнь мою ты призвана венчать,

Душе моей явившая горенье…

***

Где-то милая ждёт у окошка

И платочек в руках теребит:

«Повидать бы его хоть немножко».

Отчего же так сердце болит?

Где-то милая вечером плачет

И стихом утоляет мечту.

Ах, сказали бы – что это значит?

Дали б стих, где про это прочту!

Я гляжу сквозь просторы и время

И к тебе рвусь душой улететь

Никакой, видно уж, я – не кремень,

Не могу распахнуть свою клеть…

***

Я звонка родного не дождусь,

И опять подступит немота.

Я тебе сквозь ночи улыбнусь.

Ветром прилетит к тебе мечта.

Я в стихи твои опять войду,

И сквозь темень отзовётся мысль.

Губы жаркие своими я найду –

Во Вселенной вдруг родится мысль.

Ты рукой мою сожмёшь опять,

Сердце жаждет видеть лишь одну.

Ничего не надо уже знать,

Только слушать молча тишину.

Нет, не поздно к нам пришла любовь,

И сердца взволнованно слились.

Ах, какая нам открылась Новь,

Распахнулась откровеньем Высь!

Я дождусь тебя – ты только верь!

Будет ветер ласково шутить.

Не бывает, знай, таких потерь,

Чтобы разорвать меж нами нить…

***

Платье новое купила,

Будто снова родилась.

Одного меня любила,

А а многих обожглась.

Были праздники и будни

И привычка ждать весны.

Одного меня забудешь,

Чтоб не чувствовать вины.

Красотой шлифуем тело,

Тайну женскую маня.

Платье новое надела,

Но опять не для меня…

***

Жизнь моя – моя тюрьма,

Так и тянет на свободу.

Дел и мыслей кутерьма

Отжимает смысл и воду.

За окном уже весна.

В сердце слышу перебои.

Жизнь сознанием тесна –

Душу на тебя настрою.

Я тебя люблю, мой друг,

Мой любимый человече.

Если б не было разлук,

Мы б давно познали вечность.

Вырываюсь из оков –

Миг тобою мне подарен.

Жизнь прекрасней сладких снов:

Благо – тем, кто благодарен…

***

Если что не так – подскажут –

С Неба Ангелы придут,

Убаюкают и даже

По дороге проведут,

По пути крылом коснутся,

Обласкают ветерком

И стихом ко мне прольются

О твоих мечтах тайком,

И поведают о главном

Для тебя и для меня,

Наградят невещным кладом –

Светом радостного дня…

***

«Я тебя бесконечно люблю…», –

Не забыть и не ждать ничего…

«О тебе, моя нежность, пою,

Как о счастье весенний щегол».

Перевёрнуты кипы страниц,

Мыслей ворохи днём сожжены.

Сквозь дрожание милых ресниц

Ночью звёзды как слёзы видны.

Ты проходишь со мною сквозь зло.

Лик прекрасный – для Ангелов дверь.

Нам на этой Земле повезло,

Возвращаться не нужно теперь…

***

Подари мне Быль и Небыль,

Но немного поднови,

И творящего, в полнеба,

Солнца жгучего Любви.

Ах, как хочется удачи

Заплутавшему в пургу!

Остальное разве значит

На Божественном лугу?

Отражение и эхо

Сердце милое пришлёт.

В нём Любовь – другим потеха,

Счастье наше – чей-то лёд.

Хорошо бы в Небе Мудрый

Заглянуть сумел вперёд.

И тебя однажды утром

Вдохновил на целый год.

Подари, коль есть желанье! –

Это нам с тобой вдвоём.

Мы в Небесной жёлтой рани

Песнь стихами допоём.

***

Наверно, мы с тобой устали б

От ожиданий и тоски,

Когда бы нежными ростками

Не прорастали б лепестки –

Любви, сжигающей в желаньях,

Любви нетающей свечи,

Любви, не знающей заранее

Как можно ею всё лечить.

И вот уже ушли сомненья,

Ни ты, ни я не верим мгле,

И уж ничьё не значит мненье

В уме и душах на Земле.

***

Я тебя обнять хочу,

Чтоб сердца благодарили.

Нас пронзившему лучу

Мы тепло бы подарили.

Я тебе помочь бы рад,

Да не я, а ты решаешь.

Уж который год подряд

Всё надежду воскрешаешь…

***

Дрожит вуалью сумрак ранний

И проступает вдруг окном,

Как воплощение желаний –

С тобою наш возможный дом.

Когда-нибудь, не в прошлой жизни,

А в этой, утром, на заре,

Сквозь веки сонные и мысли

Тебя увижу в серебре.

Глаза мои к твоим навстречу

Рванутся частию души.

Я буду, наконец, отмечен –

Услышан с призрачных Вершин.

И синий цвет родного Неба

Нас позовёт куда-то вдаль.

И, может быть, дороже хлеба

Нам станет нежная вуаль…

***

Всё пронизано любовью,

Ибо «Бог и есть Любовь».

Мир наполнен Божьей кровью,

И для душ она же – кровь.

И душа – такое ж сердце,

Если гонит её нам,

Значит, никуда не деться

Нашим солнечным ветрам.

Мы друг другу шлём не письма,

А Любви потоки – кровь.

Пусть вокруг тебя повиснет,

Будто дождь, моя любовь.

***

Открылась нам Любовь и Милость

И их чарующий обман.

Уж в мире прошлого застылость

Не будет льдистой глыбой нам.

И вознесло нас Провиденье

К Вершинам Духа и Ветров,

И всё, сравнимое лишь с тенью,

Мелькнуло в Пламени Костров.

Пускай из Будущего смотрит

На нас Всевидящего Глаз.

Он всё учёл – и смех, и горе,

И одарил Любовью нас.

***

Без объяснений бывают прощанья

И на века у людей расставанья.

Без объяснений и холод хорош –

В мысли, как в сердце, направленный нож.

***

Мои стихи по Интернету

Разносят ветер и печаль.

На этом свете жизни нету –

Бессмертье – временный причал.

Моя любимая беспечность

Молчит, запутавшись в сетях,

И долбит мысли быстротечность

Всё о тебе в моих стихах.

***

Что-то сердце не тянет до срока,

Не желает стучать на ветру.

Я вдоль речки хожу одиноко

И на берег далёкий смотрю.

Сердце, сердце, повыжгли печали

Все надежды в тебе и мечту.

Ноги, что ли, как будто устали,

Не осилили даже версту.

Как пожаром, звезда моей страсти

Охватила последнюю нить.

Сердце, сердце, не в нашей ты власти.

Даль земная нас только манит…

***

Бросить вечную заботу,

Не держаться за весло,

Жизни тяжкую работу –

Чтоб отсюда унесло,

Чтобы в сумраке избушки

Тени жались тут и там

И от тлеющей коптюшки

Дым струился по углам,

Чтобы рядом ты сидела,

Чтоб в глаза твои смотреть,

Чтобы сердце счастьем пело,

Чтобы в счастье умереть…

***

Забывая чайник на огне,

Я рискую лишь обжечься – малым.

Разве ты забудешься во мне

Душу обжигающим началом?

Ты, раз позабыла позвонить,

Написать иль передать приветы,

Помни – между нами сердца нить –

Ангелов Небесные Советы.

Мне не станет легче от тоски,

С нею свёл давно уже я счёты.

И теперь до гробовой доски

Жажду от любви принять заботы.

***

Ограниченность земная

Оттеняет боль разлук,

К состраданью приобщая

Разобщённость губ и рук.

Нам даются откровенья

О Любви как о Свечи.

Ангелы как Дух Вселенной

Улыбаются в ночи.

Я с тобой во сне летаю

Среди Ангелов и Фей.

Я тебя люблю, родная, –

Приходила бы скорей!

Я хочу к тебе приехать

И ласкать тебя, ласкать,

И твоим счастливым смехом

Наши души расплескать.

Я хочу, чтоб ты любила

И в любви своей цвела,

И жила такой же милой,

Как когда-то ты была,

Словно Солнце, чтоб лучилась

И закончила тужить.

…Если это и приснилось,

Мне без этого не жить…

***

Подожди хоть немного,

Подожди, подожди! –

И проляжет дорога,

И запахнут дожди,

И берёзовым утром

Растворится печаль,

Ожиданий минуты

Снова станет не жаль,

Двух сердец устремленья

В них сольются в одно,

И святое прощенье

Будет с Неба дано…

***

С тобою рядом некого поставить,

Да и не ставлю – так тебя люблю.

Нас друг без друга больше не

представить,

Под стать твою тебе весь мир стелю.

Я обнимаю рядом и в разлуке,

Твоё дыханье милое ловлю.

Я так люблю твои родные руки!

Я так тебя который год люблю!

***

Где-то нежно и чисто

Играют мелодию сердца.

Взор небесно-лучистый

Из всяких подобных мне люб.

Обнимаю тебя,

И никак в это всё и не верится,

И никак не привыкну

К любимой упругости губ.

Ради этого жить –

И другого как будто не надо,

Чтоб касаться рукою

Любимого мною чела.

Ты сошла в этот мир

Утешением или наградой

И меня отыскала,

И за мною, доверясь, пошла.

***

Опрокинута Любовь, опрокинута…

Вешней радугой над нами раскинута.

Мальчик девочку ведёт благолепием,

Знает – выбрана она Божьим Жребием.

Ой, красавица моя, девка красная,

Позади уже топь опасная.

Хоть нахлынуло на вас сладко пение,

Впереди – святое терпение

***

Ты для меня – Любовь и Свет.

И лишь забрезжит слабо утро,

Я слышу ласковый ответ –

Твой голос, бесконечно мудрый.

Ты для меня – роман в стихах,

В них так переливает нежность,

Как будто горный сад в цветах

Пронзает синюю безбрежность.

Живут в объятиях – не мы! –

От нас отдельно – наши души.

Им дела нет до кутерьмы,

Что бестолково жизни рушит.

И лишь на миг прильнёт рука

К руке, другой и так любимой,

И крови бурная река

Пошлёт сигнал Любви лавиной.

Что сверх ещё я мог бы дать?

Люблю, грущу, но как услышу,

Душа готова ликовать –

Ты для меня всех в мире выше.

ПРОСЬБА

Страсть во мне свободу пробудила,

И, забыв про карму и долги,

Оказался я объятый силой,

Прошептал: «О, Боже, помоги!

Помоги Ты мне вернуть хоть что-то,

Чтоб, припомнив молодости пыл,

Я рванулся в пламя горизонта

И бескрайним морем чтоб поплыл!

Господи, ешё…!».

Вдруг стало тихо…

Приняла ответ моя душа –

Расценилась просьба, словно прихоть,

Что не заслужил я ни гроша.

Мою просьбу, как и многих тоже,

Чинно и привычно, свысока –

С Облаков, как со стола вельможи,

Сбросила Всевышнего рука.

Сон ушёл. В смятеньи я очнулся.

Было стыдно, будто что украл –

Мир во мне на место не вернулся,

Мир – летел и бешено орал…

***

По лучу, что между душ

Сколько раз уже лечу.

Половинка, но не муж,

«Я тебя люблю, хочу!».

«Я тебя люблю, хочу!»…

Ты – меня… Что из того?

Жизнь кричит: «Иди, ночуй

Вдалеке, неистово».

Нет на свете нас родней.

«Я тебя люблю!», – шепчу.

Шёпот твой летит ко мне

По сердечному лучу.

***

Мне, видно, жизни без тебя,

Как в чувственном кино,

С другой любой, её любя,

Уж больше не дано.

Но ты всё больше и острей

Переживаешь боль,

И чаще муки наших встреч

Уродуют Любовь.

И превращается в Ничто

Тот поднебесный Рок.

И лишь Любовью и мечтой

Преследует Поток…

***

Как жаль, что я уже старик,

Что говоришь о злой разлуке,

Что иссякает мой родник

И чаще донимают муки!

Как жаль!

Утри пока слезу –

Природу не обманешь плачем.

И прошумевшую грозу

Не возвратить, не обозначить.

Последнее, что нам дано

И что до гроба вдохновляет,

Пьянит сильнее, чем вино,

И этот свет ещё продляет –

Любовь, бескрайний Океан.

Она владеет тайной мира.

Всё остальное – иль обман,

Иль отражение Кумира.

Прости, что вызвал в тебе страсть,

Потом – во множестве умножил!

Как призывал я не упасть,

Над промыселом подняться Божьим!

И вот уже за нами – Путь

В переживаньях и заботах,

И невозможно повернуть

И прекратить души работу.

Мой друг, любимый, милый друг!

Сердца наполнены Любовью.

Она – не странно ль! – средь разлук

Для душ воскресших стала кровью.

Так не растопчем же её

Сердец и душ опасной ленью!

Ничтожен тел земной полёт,

Божественны – её мгновенья…

***

Мы с тобой уже встречались

В прошлых жизненных годах.

Помнишь? – это мы прощались

Неоднажды навсегда.

Помнишь? – так давили сердце

И разлука, и печаль:

От войны – не отвертеться.

И себя нам было жаль.

И на той войне под Тулой,

Выжигающей сердца,

Я упал, сражённый пулей.

Ты ждала же до конца.

Зло – любимого погибель,

И калечит эта злость

Каждый раз, когда увидеть

И обнять не довелось.

Сколько было расставаний!

Сколько будет впереди!

Сколько гибельных прощаний

Заболят ещё в груди!…

***

Захлестнула меня Любовь,

Удивительно – не тоска.

Я как будто опять – с тобой,

Но пытаюсь тебя искать

И ищу теперь среди звёзд –

Не среди красивых людей.

Слышу душу твою среди гроз.

Ничего нет её родней.

Наша радость приходит с Небес

И туда же устремлена.

Мне полегче нести свой крест,

Как тебе уже – не одна…

***

Люблю, и это удивляет.

И это кажется мечтой,

С годами – верь! – она не тает,

А наполняет теплотой.

И всё сильней её дыханье,

И ярче свет из Облаков,

И жаждем каждое свиданье.

И сердце рвётся из оков.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Я тебе развею скуку,

В ухо шёпотом войду,

Всевозможную разлуку

Отовсюду украду.

Я к тебе влечу в окошко,

Чтоб в который раз обнять.

Смеха полное лукошко

Опрокину на кровать.

В нежность, словно в бесконечность,

В трепет сердца и души

Наша детская беспечность

Улетит в ночной тиши.

Поцелую, успокою.

Улыбнёшься ты опять,

Тайну сердца приоткрою

И в Любовь отправлю спать.

***

Яснополянский лес весенний,

Как добрый слушатель, внимал

В мечте двоих чудесной песни,

Поток Любви которой стал.

И слов, над листьями летящих,

Что завораживали их,

Из бесконечности манящих,

Любовью становились в стих.

И двух сердец святое пламя

Неугасаемо влекло.

И удивлялась даже память,

И Время сквозь сердца текло.

***

Я до тебя – до Солнышка –

Добраться был бы рад,

Чтоб окунуться в полюшко

Совсем не наугад.

Развеять все сомнения

И боли залечить,

И Бога одобрение

С Вершины получить.

Чтоб страх в душе измученной

Растаял без следа,

Чтобы в реке с излучиной

Нас приняла вода.

Такое вот Крещение

Хотелось испытать,

Как, от чего лечение?

Что может оно дать?

Я верю в Провидение,

Небесну благодать.

Любви святое пение

И веру – не отдать!

И с этой верой в Счастие

Я столько прошагал.

На нас Любви причастием

Идёт Девятый вал.

ЗАЧЕМ

Я существую лишь «зачем?».

Я жил, как все, и был моложе.

Средь оглушающих речей

Мой шёпот был неслышен тоже.

Я просыпался ото сна

Такие длительные годы!

За что-то мне судьба красна

Вручила Веру и Свободу.

Свобода – миф, который жжёт

Своей усладой наше сердце,

В которой каждый поворот

Свою имеет к счастью дверцу.

Лишь Вера греет душу мне,

Она одна лишь поднимает

В дни, в коих жизненных Огней

Запас последний быстро тает.

Мне с ней и с Богом повезло.

Он в нарушеньи своих правил

Добром убийственное зло

Чудесным образом оправил.

И я живу и удивлён

Необычайностью творенья,

Всё думаю: «За что же Он

В меня вдохнул такое зренье?

За что избрал? За что взлюбил?

За что убрал и Смерть, и Бездну?

За что прибавил новых сил,

Когда я должен был исчезнуть?».

Я был смущён, и Он сказал:

«Ты прекрати свои стенанья!

Я силу и вниманье дал

Тебе за Будущего знанье.

Конечно, волен ты, как все,

Умножить лень и скук отраву.

Но ты – Бегущий по росе –

Не забывал её и траву.

Ты – тот, кто мог и кто умел.

Я лишь права тебе прибавил».

Я слушал это и немел

Перед махиной новых правил.

Я вновь живу и вновь люблю,

Люблю Божественность повсюду,

Благоговею и пою,

И поклоняюсь снова чуду.

Моё скользящее перо

Рождает слов благую россыпь –

Преподнесённых мне даров,

Где изумрудом светят Росы.

Я проникаю в Тайны Тайн,

Других веду сквозь злые сети.

Я счастлив, если вдруг летать

Ещё одни начнёт на свете.

Я существую лишь «зачем?»,

Ещё мгновение умножив,

Как дождь в жару или ручей,

Что жажду утолить поможет.

Мне – не свободою дышать,

Её обманом не напиться –

Есть только Вера и Душа,

И в них мечтаю воплотиться.

***

Любимая! Твои глаза и губы

По-прежнему таят алмазный свет,

Неся сквозь мир, такой унылый, грубый,

Любовь, какой на этом свете нет.

Душа сквозь них горит пурпурным светом,

Которого коснуться я боюсь.

Четыре года он! – Зимой и летом

Я над разгадкой этой тайны бьюсь.

Небесное и нежное созданье

Явилось майским вечером ко мне.

С ним бесконечное, немое мирозданье

Вдруг ожило под грудами камней.

Друг другу руки протянули сразу.

Но сколько мук пришлось пройти тебе,

Чтобы в душе твоей простые стразы

Вдруг бриллиантом сделались в судьбе!

И я теперь, любуясь и мечтая,

К тебе прошу сойти и напоить:

Блаженство Неба, Отголосок Рая

И Сердца песнь – Серебряную Нить…

***

Сгораю от любви к тебе –

Меня не упрекай случайно:

По тар-тарариной трубе

Куда-то сгинуло отчаянье.

Сгораю, милый друг, в Огне.

О, если б знал я это раньше,

Что пламя страстное во мне

Настолько может быть незряшным!

Мой милый и любимый друг!

Прими моё благое пенье!

Быть может, скуку вечных мук

Развеет блажь стихотворенья…

***

Какое нежное созданье –

Твоя Небесная душа!

Она впитала Мирозданье,

Тут на Земле Любовь верша.

Она чиста, как у ребёнка.

И не её в былом вина –

Вокруг неё чужая плёнка

Мне так отчётливо видна.

Но плёнка – тоньше и прозрачней

Всё с каждым нашим общим днём.

И ты уже всё больше зрячей

В Пути, которым мы идём.

Я преклоняюсь перед Небом –

Оно услышало мольбу.

Её бы пирровой победой

Не заменить бы на трубу!

Твоя душа хрупка, как лира,

И как родник прохладный – чист,

Она и мне предстала миром,

Что Жизнью страстен и лучист…

***

Моя мечта смешна ужасно –

Чтоб были вечера тихи,

Чтоб на тебя смотреть всечасно

И про тебя писать стихи.

Моя мечта, как у ребёнка

Всего одна и так проста –

Чтоб сердце пело тонко-тонко,

Чтоб на моих – твои уста…

***

Обнимаю тебя, обнимаю,

И душа припадает к душе.

Я тебя, как в раю, принимаю,

Нам с тобой не расстаться уже.

На Земле нам дарованы были

Неземные мечты и часы.

В них друг друга мы тайно любили

Божьим светом, что в капле росы.

В Неземном от людей укрываться,

Значит, плыть сквозь пространство Любви.

Чтоб Любовью с тобой надышаться,

Ты меня, не забудь, – позови!

***

Душа моя опять к тебе стремится,

Как будто окольцованная птица,

Проносится через пространство ада,

И без Любви ей ничего не надо.

Я завершил дела и близок финиш.

Родные в целом мире – это мы лишь.

Нас окруженье приняло с опаской –

Чужие люди и чужие маски.

Мне без тебя ни свет не мил, ни Солнце.

Ты для меня – на Божий мир оконце.

Душа поёт, коль ты счастливой – рядом,

И бьётся в тесной клетке, коль не рада.

Моя душа лишь о Любви мечтает.

От нелюбви она в тиши рыдает.

Чтоб я из Жизни никогда не выпал,

С тобой иль без тебя – мой сделан выбор:

***

За прошедшие за годы

Накопилась боль обид.

Слава Богу – за невзгодами

Светлый Путь не позабыт.

Породнило нас несчастье,

Неустройство бытия.

Ты искала в жизни счастье

И встречала не меня.

Мы могли на этом свете

Жить, как тысячи других,

Но тебя под вечер встретил,

И Любовь впорхнула в стих.

Озарились, осветились

Божьи краски на холсте.

Слава Богу – не забылись

Искры, что вели к мечте!

МЕЧТА

Я страстной Любовью тебя окружу,

Не буду печалью тревожить.

Я стану подобен в песках миражу,

Что грёзы способен умножить.

Я в Небе щемящую радость ищу,

И в Божьих ладонях ее нахожу,

Ловлю отражение Счастья – грущу

И к милым ногам я его положу…

***

Я руки твоей коснулся,

Я к душе твоей приник,

В упоении проснулся:

Ты у Бога – мой родник.

Ты – гармония у Бога

И Небесный камертон,

Ты оцениваешь строго

С человеческих сторон.

Я тебя понять пытаюсь

Дни и ночи напролёт,

Хоть уверен, что на радость

Сквозь тебя Любовь идёт.

***

Мой милый Ангел, я тебя люблю.

И, слыша ночи дальнее гуденье,

Припасть к моим устам тебя молю

И написать ещё стихотворенье.

Мой милый Ангел, как мы далеки!

И как близки душою и сердцами! –

Нас разделили у Земной Реки,

В Небесной мы с тобой сроднились сами.

И вот снисходит Бог к моей мольбе,

И я лечу тебя обнять и нежить.

«Мой милый Ангел! – я шепчу тебе, –

Я – на пути к тебе, но ты-то где же?».

***

Ранима ты, как малое дитя,

И, как цветок, Любовью одержима.

Испить Любви в Источнике хотят

Ведь даже те, кто знает, что ранима.

Но где же выход? Где искать ответ

На боль и стоны, плачи и измены?

Я всем бы дал единственный совет:

Не проникать за радужные стены.

***

Сегодня я в тоске и панике –

Ты отшатнулась от меня.

И будто птенчик на проталинке,

Сидишь, нахохлившись, виня –

Винишь меня ли за излишества,

Себя – за страсти и за пыл,

И всё равно – ничто не спишется

Нам из Любви Небесных сил.

***

Что сделать мне необходимо

И чем помочь тебе сейчас,

Чтоб снова ты моей любимой

Себя считала каждый час?

Чтоб можно было бы объятья

Твои своими ощутить,

И слышать дрожь сквозь ситец платья,

И взглядом взгляд без меры пить.

Когда беда к нам в дом нагрянет

И мыслей тягостных не счесть

Я знаю: очень больно ранит

Благая Будущего весть

Ко мне в окно лучи с рассветом

Опять несут сознанья груз:

Ты рождена служить Поэтом –

Не изменяй служенью Муз.

И если б тело увлекало,

И страсть покоя б не дала,

То – этого Поэту мало,

Чтоб мысль его других вела.

Ты – гениальное созданье,

И потому болит душа

И кровоточит там заранее,

Судьбу над Будущим верша.

В стихах ты – гений, и довольно

Искать себе удел слепца!

На Небе Ангелам уж больно –

Твори, мой Ангел, до конца!

СВЕТ ГЕНИЯ

Ты знаешь – осталось совсем немножко

И можно будет передохнуть,

И меч убрать в золотые ножны,

И оглянуться на пройденный путь.

Ты знаешь – ты, наконец, состоялась,

Я радуюсь, прыгаю, как дурак.

Ступенечка маленькая осталась –

И навсегда развеется мрак.

Ты знаешь сама – уж и ты, и Небо

Друг с другом ведёте свой разговор,

И жизни твоей разгадан ребус,

И отступил подсказчиков хор.

Я, замирая, читаю книгу,

Тобой написанные стихи,

Будто исследую Жизни интригу

На твёрдость собранию всех стихий.

Как я Тебе благодарен, Боже! –

Тобою мой голос услышан был…

И меч, наконец, убирается в ножны –

Ведь Гения Свет нам Любовь озарил.

***

Я тебе пишу и знаю,

Что Любовью мы живём,

Что тебя, моя родная,

Охраняет Божий дом,

Что вокруг тебя – защита.

Нет надёжнее её.

Всё, не для души пиита,

Не проникнет сквозь неё.

Только Свет Любви не гаснуть

И не меркнуть – умоляй,

И привязанность напрасно

Не удерживай за край.

Ведь бездонной, беспричинной

И Божественной Средой

Мне дана Любви Вершина

В образе тебя одной.

Руки в Небо простираю,

Для тебя, мой друг, прошу:

«Боже, отведи от края

Ко Небесну шалашу!».

***

Солнце, Солнце, Жизнь дающее,

Ты Любовью обожгло,

Через край Природы льющее,

Что несёт добро и зло.

Мне казались снами чёткими

Наши встречи наяву.

Завертелись мысли чётками –

Для тебя одной живу

И теперь не только душами

Мы друг в друга проросли,

Мы пророчества подслушали,

Что далече от Земли.

НЕПРИМИРИМОСТЬ

***

Потери, сплошные потери –

Теряю друзей и подруг.

Гляжу: не года пролетели,

А рой надоедливых мух.

Такие, как я, одиночки

Меня окружили теперь.

И плачут они, и хохочут,

И ткут атмосферу потерь.

Находишь – в потерю не веришь,

Хоть шёл в одиночестве круг –

Когда-то открытые двери

Закрытыми сделались вдруг.

Никто не смеётся, как прежде.

Никто не стремится в полёт.

Свернулись в себе без надежды,

Душой погрузившись под лёд.

Потери, где силы уходят

В несмелых немых старичков.

Они на своём огороде

Годами копались молчком.

Зачем же я их окликаю?

Зачем призываю: «Поверь!»

Душа, что свисает клоками,

Наполнена кровью потерь.

НЕПРИМИРИМОСТЬ

Не мог примириться

Со странной Любовью –

Что радость от встреч

Вытесняется болью,

Что каждый мой шаг

Иль болезнь, иль наука

В тебе отзывается

Горькою мукой,

Что мысль о других

Так тебя обжигает,

И всё тебе чудится

Рядом другая!

Я Небо спросил:

«Отчего нам такое?

Зачем эти муки,

Что льются рекою?

Неужто надежды

На счастье обманны,

И мы захотели

Не счастья, а манны?»

И Небо нахмурилось,

Тучами встало

И молвило: «Слушай,

И это – немало!

Ты неблагодарным не будь,

Как безбожник, –

Ведь лишь вдоль Дороги

Растёт Подорожник».

Я только дивился

Небесной морали.

Вот если бы люди

Об этом узнали!

Тогда бы они

Ждали не справедливость,

А Божьей Любви

Бесконечную милость.

Но если б они

Изменились в стремленьи,

То как не погрязли б

В уныньи и лени?

… С тех пор и дожди,

И снега приходили,

И Солнце вставало,

И ночи студили,

И дни чередою

Летели, летели

Над нашей Землёй,

Как седые метели.

Со многим смирился,

И много забылось,

И многое стало,

Как Божия Милость.

Но я лишь с одним

Не могу примириться:

В Любви Человек –

Как подбитая птица!

Любовь – Подорожник

В пыли и напасти,

Где ноги людей

Топчат нежное Счастье.

Зачем же она

Лишь цветёт у Дороги?

Неужто чтоб нежить

Усталые ноги?

И может, чтоб Счастьем

Безмерным напиться,

Свободною птахой

Уж лучше б родиться?

А Человек

Будто создан калекой…

… И я пожалел,

Что рождён Человеком…

***

Чем чаще помощи попросишь,

Тем глубже в духе упадёшь.

Чем больше людям правды носишь,

Тем больше – превращаешь в ложь.

Чем больше хочется свободы,

Тем клетка жизни – всё тесней.

Чем громче от болезни стоны,

Тем – больше родственники с ней.

Другою жизнью, словно мёдом,

Иного тянет на глазах.

Тем больше видится уродом

Такой дурак на Небесах.

***

Не любишь моё дело –

Не любишь ты меня.

Телесного хотела,

А вышло – без огня.

А вышло – не любимой

И просто – никакой.

Ты станешь мне постылой,

И я махну рукой.

***

Ко мне никто не ходит, не звонит…

Неужто рок меня упрятать хочет,

Чтоб я молчал и днём, и даже ночью,

Чтоб умер в мире снова как пиит.

Нет проблем у меня, нет проблем.

Так и хочется выть в утешенье.

Ни друзей, ни врагов, ни любимых, ни тем.

Лишь в груди – нестерпимое жженье…

***

Ни звонить, ни жалеть, ни встречаться –

Только радости мне, что дела.

Ты меня отдалить в одночасье

По каким-то законам смогла.

Никакого уже значения

Не имеет Смысла Поток –

Не досада, а огорчение

Вдруг нахлынула, как потоп.

Мы живём, прожигая время,

Безвозвратно его губя.

И накатывает потеря

Уж не времени, а себя.

Мы мечтали приникнуть к облаку

И напиться святой воды.

Нас несчастья дубасят молотом

И уже от беды – до беды.

***

Горбатого могила не испортит,

А злого жизнь не пустит в добряки.

И быть хотим лишь только первым сортом

На берегу целительной реки.

И путаем с душою наше тело,

Которое лелеять лишь спешим.

Любовь к другим как станет главным делом,

Наступит исцеление души.

***

Помечтали дымом кружев –

Разбежались по делам.

Я писал, что Вам не нужен,

Испарился Ваш бедлам.

И былое вдохновенье

К Вам снисходит по утрам,

Словно ветер дуновенья –

Посему исчез бедлам.

И другой придёт к обеду,

Не одна – по вечерам

Будет время – не приеду –

У меня теперь бедлам.

***

Вдыхаю нежный запах –

Розарий на ходу.

Уносит жизнь на запад.

Я вслед за ней иду.

Обдашь меня улыбкой

И сердцем опалишь.

И нежной-нежной скрипкой

Вдруг отзовётся тишь…

***

Когда-нибудь я к Вам приеду,

И скажите Вы, извинясь,

Что ныне к праздному обеду

Не приглашаете меня.

А было – жили, как на крыльях

И, всё презрев в людских глазах,

Вы для себя одной открыли

Моё лицо на образах.

Не вспять течёт земное время –

И, видно, лечит заговор

До той поры, пока задремлет

На Небе Ангелов Собор.

И стоит им лишь отвернуться,

Как всё Небесное сойдёт.

Не лучше ль к прошлому вернуться,

Не лучше ль уничтожить лёд?

Вы не простите мне потери

Своей наивности большой.

Не лучше ль в Божеской купели

Опять очиститься душой?

***

Вдруг к другим возникший голод

Как поверхностный обман –

От тебя идущий холод

Ощущаю, как туман.

Одиночество устало

Жить, других к тебе маня.

Потому и слышу мало –

Ты уходишь от меня.

Делать выводы рискую –

Ведь не жгут тебя стихи.

Навеваю в них тоску я –

Для тебя я стал плохим,

То ли от любви устала,

То ли поле отцвело,

Ты свои плоды собрала

И в руках уже – весло.

Значит, не лелеять зданье?

Души наши не искать?

Как забывчиво сознанье!

Как прилипчива тоска!

То ль не то всю жизнь искала?

То ли – мудрость за двоих?

То ли, правда, ты устала

И устал с тобой стих?

Ты на волю попросилась

Из неволи – из любви.

Единение разбилось,

Только знай – куски лови!

От абсурда цепенею,

Будто я зимой – в пруду.

Запретить ничто не смею,

И тихонько отойду.

***

Прости за то, что полюбил,

Что так хотелось снова счастья,

Что мой по-юношески пыл

Тебе приносит лишь ненастье.

Прости, что был. Прости, что звал.

Пора, наверно, оглянуться:

Уже мерещится кинжал,

С чем суждено мне не проснуться.

Прости! Во многом был неправ.

По-человечески страдая,

Любил тебя, но был не раб!

Прости меня, моя родная!

***

Скольких женщин я любил,

Сколько плакали!

Сколько ждали не меня,

Слезы капали…

Что-то стало пропадать

Вдруг терпение

Видно, старый стал уже

Тем не менее.

Отчего ж не по себе?

Как на каторге.

Как по рёбрам – по судьбе,

Мне накаркали.

Скольких женщин я любил,

Сколько плакали!

Сколько ждали не меня,

Слезы капали…

***

Научился беречь,

Научился хранить

И тепло наших встреч,

Словно в вечности, пить.

Научился любить -

И снега нипочем.

Стану в вечности жить,

Как хотел, горячо.

Мы уйдем, как и все,

Но оставим себя.

И с другим по росе

Побегу утром я.

Белизной голубей

Я ворвусь в тишину.

И в улыбке твоей

Я опять утону¼

***

Трубачи прильнули к трубам,

Оборвали мирный сон,

Растревожив звуком грубым

Отупевших миллион.

Не любовь, а старость, плачет

И не слезы льёт, а кровь.

Ах, как хочется иначе!

Ах, пришла бы к нам любовь!

Ах Ты, Господи, помилуй!

Не пойму, хоть не дурак:

От чего им ветер - в спину,

Ну а мне - не так, не так!¼

О НЕБЕСНОМ

Нам никогда с разлукой не везло –

Старались слишком мы не разлучаться –

К секретарю Небес не достучаться,

И выходило будто бы на зло.

Любовь и воля – совместимы ли?

Они – враги, подозреваю, вечно.

Совсем так разлучать – бесчеловечно,

И тщетно всё: моли иль не моли!

Мне б в этой жизни лето пережить…

Зима навеет новые печали,

О чём в душе давно уже кричали

Мне Небеса в немом стремленьи жить…

***

Рвётся счастье при расставании,

Словно в пропасть летят года.

Между нами нет расстояния –

Одиночество глыбой льда.

Ты положишь мне руки на голову,

Прикоснёшься дыханием роз,

Чтобы души не знали холода,

Чтобы выплыли в море слёз.

Отражаешь собою тоску мою,

Улыбаешься и скорбишь.

По ночам дорогой безумною

Перестала взрываться тишь.

Мы наткнулись на расстояния,

Перед нами слёзы дождя.

Ожидают не расставания,

А Любовь, где ты ждёшь меня.

***

Над нами – ложь, под нами – ложь.

«Душа обязана трудиться».

Но никогда не повторится

Любви непрошеная дрожь…

Как мучат нас обман и зло,

Бездарно роли разыграли,

Как будто всем не повезло,

И мы у них любовь украли…

Я мог не дать тебе солгать

И не краснеть перед другими,

А вместе – жалкими не стать

И перед Господом – нагими…

***

Себя казню, себя линчую…

Всю жизнь один, один, один…

Чужую боль души врачую…

Люблю, хоть дожил до седин…

То снег идёт, то жаром жалит,

Проходят люди предо мной.

Страданий маленький комарик,

Средь мыслей, ради Бога, пой!

Была надежда на спасенье,

Но смеха для, – и умерла.

Неповторимое веселье –

Под облаками, без крыла.

В себя гляжу, себя ли вижу? –

Надежду пить Всевышний дал,

Дал повод, боль и даже выше:

Кричать потом – предал, предал!

Наверно, так продленье жизни

Увидел Кто-то высоко:

Мне душу взмахом Божьей кисти

Освободил Он из оков.

ОШИБКА

Разлука с прошлыми мечтами

Встречает каждого с улыбкой.

На фоне грусти и печали

Полжизни кажутся ошибкой.

Немыми сумерками тлела

Ошибка сердца или страсти

И лишь недавно просветлело

От этой, видимо, напасти.

Ошибки, жгучие ошибки

Хлестали, словно ливень ночью.

Не стало ни единой нитки

От них уже сухой и прочной.

Разлука с прошлыми мечтами

Встречает каждого с улыбкой.

На фоне грусти и печали

Полжизни кажутся ошибкой.

ПЛОД

Вы растеряли сочные плоды.

Вскормили их не чьи-нибудь сады –

Из сада моего принесены для Вас.

Они краснеют, павши сзади, в грязь.

Они лежат в грязи, и больно мне,

Что о моей напомнили вине:

Я не сумел у Вас открыть глаза.

Надеюсь лишь, что минула гроза.

И сердце бьёт в груди неровной болью –

Смешался плод и с грязью, и с любовью.

***

Разглядеть бы за тучами бурю –

Чёрным веером небо летит.

Да не маяться блажью и дурью,

Не искать больше душу-магнит.

Никого, ничего мне не надо.

Меньше будет страданий у них.

Между нами не просто преграда –

Между нами пространство глухих.

Оглянулся: всё вроде несхоже,

И дорога уже не видна:

Не любви и не брачного ложа,

А душа, странно как, не одна.

***

Весною ждём любви прихода,

А жизни хочется всегда,

Любовь как будто уже – мода

С ней забываются года.

Ну что за глупость! – позабыться,

Как будто водкой оглушить.

Любовью только не напиться,

И без неё не всем прожить…

***

Я стар, как сотня мудрецов.

Я болен, словно всех больнее.

Никто из подлых подлецов

Не может быть меня подлее.

Мой приговор неоспорим

За то, что был когда-то нежным.

Не белой чайкой воспарит

Моя вина к твоим надеждам.

Я сам себя приговорил

И сам себя я уничтожил.

Куда лететь, когда без крыл,

Как жить, коль до предела дожил?

Смертельно стыдно за мечты,

И стыд глаза слезою выел,

Как будто сор из темноты

В лицо презлющий ветер вымел.

Забыть? Рвануться? И успеть?

К непониманию прибавить?

Где воля, где тюремна клеть? –

Высоким слогом позабавить?

Вопросы бьются о виски,

Голодные, как волчья стая.

Змея безволья и тоски

Вползает в душу, отчуждая.

Ушёл от мира. День и ночь

Вдруг стёрли разницу в сознаньи.

Мне невозможно ни помочь,

Ни просветить в мольбе и в знанье…

СТАРИК

Ловлю себя, что вдруг сгорбатился

И стал похож на старый пень.

Ещё один старик прибавился,

Который ждёт последний день.

Как будто молодость вдруг канула

И я, прозревший, ошалел –

Зачем, зачем себя доканывать,

Кричать, чтоб кто-то пожалел?

Я дурь, в стихах моих застрявшую,

Пытался сколько приручить,

Любовь, от жизни так уставшую,

Заставил вдруг волчицей выть.

Живу в одном – старик и юноша.

Они шутливы и легки.

И даже если буду чуть дышать,

Не перестану петь стишки.

***

Ты говоришь: «Все будет хорошо!

И солнце снова в лужах отразится».

А я давно предчувствую душой –

Во мне слабее и дела, и лица.

И сколько стоит сил мне делать вид,

Что ты меня не трогаешь за душу!

И будто бы во мне Любовь не спит,

А я на самом деле просто трушу.

***

Твоя ярость объяснима,

Как моя любовь к тебе.

Поезд наш промчался мимо,

Как по шпалам, по судьбе.

Мы на разные платформы

Вышли – каждый провожать.

Проносящиеся горны

Пели мне: бежать, бежать!…

***

Последняя любовь, последние свидания…

Как больно! Отчего, скажи, мой милый друг?

Теперь и на меня – смеюсь! – напала мания,

Что прежде отлюблю, потом закончу круг.

Я мостик не взорву, хотя взорвать хотелось как!

Далекий берег твой – не для меня уют.

Зачем хитрить? – для нас нашлась бы коечка.

Душою я с тобой – любовь не предают.

Поёт ночами мысль, что нашего свидания

Возможно, никогда я не дождусь теперь.

Над нами кружит смех, а не страдания –

Под жизненный закат весенняя капель.

***

Как хочется назвать любимой друга!

Как хочется прижать её к груди!

Но почему не вырваться из круга

Того, что уже было позади?

Какая-то трясина из обид.

Ты, как дворняга, походя побит.

Как хочется, чтоб ревности не стало!

Как хочется, чтоб душу поняла!

Но почему достигнутого мало,

И отчего так хочется тепла?

Какая-то не радость, а тоска:

На сердце нет живого лепестка.

Как хочется, чтоб радость зазвучала!

Как хочется, чтоб сердце зажило!

Любить и телом, и душою – мало, –

Я знаю, нужно рваться, где светло…

***

Не прошлое меня гнетёт,

Не тяжесть сделанных ошибок,

А покорение вершины –

Несостоявшийся полёт.

Я суечусь, болтаю глупь,

Всё о любви понять пытаюсь.

И в лихорадки дней болтаюсь

И девальвируюсь, как рупь.

Я разбиваюсь, как о лёд, –

Моё смешное наказанье.

И мира будущее зданье

Войти в себя меня зовёт.

Я забываю Вашу грудь,

Последнее желанье тешу.

А накажу или утешу –

Себя, других? – Не в этом суть!

Я ухожу. Всё меньше грусть.

Всё меньше от людей мне надо.

Нашла меня моя награда

И я опять весной напьюсь…

И вновь уйдёт моя болезнь,

И скоро в пьяные букеты

Опять уронит дева-лето,

Баюкая меня под песнь…

***

До свиданья, до свиданья,

До нескорого свиданья

Помашу тебе платочком,

В мыслях жарко обниму…

И когда-то спозаранья,

С недосыпу, спозаранья

Я повисну, как картина,

Опершись о серу тьму.

Ты меня забудешь вовсе,

Ты меня с усмешкой вспомнишь.

Каждый – в собственном дому…

***

Что-то уходит и остаётся…

Кто-то рыдает или смеётся…

Ты прозреваешь,

Подозреваешь

То ли в измене,

То ль в перемене…

Мы наполняемся вечною новью –

Мы наполняем сердце любовью…

НЕ ПРИХОДИ

Не приходи ко мне - не надо!

Не надо жертв ради меня.

Пусть мимолётная награда

Почаще греет у огня!

Я приношу одни лишенья:

Зову в полёт и тут же вру.

Мой путь - тревог и униженья,

Служенье мифу, как добру.

Я - не устал, устало тело,

Его несовершенство жжёт.

Душа так многого хотела,

Но разум… Он же идиот!

Я сам с собой веду беседу,

Теперь неспешную уже.

Я сам к себе, как гость, приеду,

Скрипя собой на вираже.

Не приходи ко мне напрасно

И сумок полных не носи!

Мне и с сухариком прекрасно

Не веришь? Солнышка спроси!

ВОТ И ВСЁ!

Вот и всё! Подведённой чертою

Скоро ляжет мой праведный путь,

Я уже ничего не открою,

Ничего не удастся вернуть!

Вот и всё! Скоро музыка света

Одарит благодатью меня.

Никогда не застану рассвета

В буйной радости майского дня.

На удачу надеяться поздно!

Поклонюсь ей. И буду таков!

На любимую ветку берёзы

Буду молча смотреть без очков.

Вот и всё! Ухожу… Лучше - тише…

Этот мир в суматохе погряз.

Я, конечно, устроюсь над крышей

Существом с целой тысячью глаз.

Если станет особенно больно,

И душа – Ваш щенок – заскулит,

Я спущусь к вам. И сердце любовью

Миг прекрасный наполнить велит.

«Вот и всё!», - так и хочется крикнуть,

Чтоб ушла из души чернота.

Вот всё! И придётся приникнуть

К послежизненной тайне Христа…

Вот и всё! А вокруг так красиво!

В мире этом хотелось любви.

Пахнет хлебом тюремная ксива,

А замешан тот хлеб на крови.

Вот и всё, мир угрюмый, убогий!

Ты меня просто так не зови!

Если к милой направятся ноги -

Гарью тянет от прежней любви.

Вот и всё! Подведённой чертою

Скоро ляжет мой праведный путь.

Я себя навсегда успокою -

Можешь ты с облегченьем вздохнуть…

***

«Твоё одиночество – только начало!» –

Горластая совесть мне бабой кричала.

Забыться во всём – это разве лекарство?

И плюнуть на то, что я – низшая каста?

Моё одиночество – холод ночами…

Мой одиночество – только начало…

СОН О ЧИСЛАХ

Какие-то странные люди меня окружают,

Какие-то жуткие вещи они говорят.

И чем-то ужасным любимым и мне угрожают,

И уверяют, что люди и числа – их клад.

Никак не дойду в размышленьях до мысли,

Зачем разрушать этим людям покой или кров?

Зачем им считать и людей,

и бездушные числа,

И всё это складывать, будто поленницы дров?

***

Плывём в потоке пятый год.

С тобой всё так же неразлучны,

Хотя должны б наоборот –

Такие встречены излучены.

Изгиб твоей руки манит,

Как в первых встречах ты манила,

И память трепетно хранит

Счастливых глаз твоих Светило.

В твоей Любови, как юнец,

Я по утрам всё так же таю.

Таинственной тебя певец –

С Парнасом в синеве летаю.

Ты перед сном благословишь,

Свою ладонь на лоб положишь.

И нашим другом станет тишь.

Ведь по-другому ты не сможешь.

Уж пятый год не в чудесах,

А наяву с тобой едины.

Что у других лишь в Небесах,

У нас – земные половины.

***

Подари мне Небо,

Нарисуй, коль хочешь!

Как краюху хлеба

И воды глоточек.

До тебя добраться

Столько раз хотелось!

Белыми страницами

Про тебя лишь пелось.

Мы парили вместе,

Пели, разлетались.

Растворились горести,

Лишь сердца остались.

***

Как же я тебя люблю!

Вздохи, руки, нежный лепет…

Я тебя боготворю.

Ты – души и сердца трепет.

Не умею отойти,

Не умею быть смиренным,

Даже если нет пути

И несёт уже горелым.

Мы с тобой когда-нибудь

Обязательно проснёмся,

Обнажённой грудь в грудь

Очарованно коснёмся.

И уже не улечу.

Все долги – такая малость!

Жаждешь ты и я хочу…

Навсегда с тобой останусь…

***

Уже который год

желтеет на деревьях,

И дождь осенний

плач предсказывает нам.

А мы, чудной народ,

небесное доверие

Предпочитаем в нас,

а не земной обман

Твои стихи, как сад

в цветении весною,

Как Солнце на заре,

лучами обожгут.

Ты вся – в стихах, в Любви.

Я рядом – грош ли стою?

Я – тот, кто был в мечтах.

В стихах и в жизни – шут.

Нет никого из тех,

кто руку мне протянет,

Меня ли ради кто

пожертвует другим.

Как роза на столе

уж не живёт, а вянет,

Так доживаем жизнь,

Где жертва – дорогим…

***

Всё, что было до тебя, –

Растереть, забыть.

Это был рассвет до дня,

Где с тобою быть.

Лишь случайно оттолкнёшь –

Я теряю жизнь.

Что однажды ты придёшь,

Мне сказала синь.

Мы с тобой пришли сюда,

Чтобы петь-любить.

Что седая борода –

Растереть, забыть…

Я БЫ ТОЖЕ

Я бы тоже хотел, как и все,

Позабыть о пороках и страсти,

Ранним утром по зябкой росе

Убежать от себя в лоно счастья.

Я бы тоже душою приник

К ледяному живому потоку,

И, быть может, случайный родник

Мне прибавил бы смысла и проку.

Мне бы только забыть про психизм.

Прожигает огнём эта мета.

Пережили уже коммунизм,

Как-нибудь одолеем и это.

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Возник душевный приступ

И окатил меня.

Лет эдак боле триста

Мы жили без вранья.

И лжи ты избегала

Я не хотел её.

Под ножнами кинжала

Скрывалось остриё.

И вдруг оно случилось,

Хозяином пришло,

И лучшее разбилось,

И появилось зло.

Мир изменился сразу,

Погас и потускнел,

Не открывает глазу

Божественный придел.

Но верю: Правда Солнца

За тучу поманит,

Любовь через оконце

Притянет, как магнит.

И мы взорвём с тобою

Неправду – ложь тюрьмы.

И навсегда Любовью

Освободимся мы.

ДЛЯ НИХ И ДЛЯ ТЕБЯ

Я для них – лишь пепел,

Для тебя – дыханье.

Для тебя я – светел,

Им – недомоганье.

Я для них был фетиш

До тюремной клети.

Ты меня заметишь –

Радугой засветит.

БЕЗ БОГА

Без Бога мир намного интересней

И дышит красотой со всех сторон,

И жажду утолит развратной песней,

И даже злое кажется милей.

Искусы не дают покоя ночью

И днём к истоку наслаждения принесут.

И кажется – лишь красота воочию,

И непонятно, где же Божий Суд?

Но оттого, что мы не видим Бога,

Болезнь не исчезает, но болит,

И катастрофа часто у порога,

И на коляске едет инвалид.

Без Бога норма стала безобразной.

Совсем не страх препятствует порой,

А невозможность близкого соблазна,

И даже грех оправдан головой.

Жить с Богом – трудно, трудно и опасно:

Ты сам поставишь нравственный запрет,

И вместо растлевающего хамства

Ты обретёшь Любовь и Божий свет.

ВТОРОЕ ЗРЕНЬЕ

Мой Ангел Смерти прилетел,

Чтобы забрать меня отсюда,

Где, кажется, не стало дел,

Не видно и намёка чуда.

Меня пленила суета,

Иссяк источник вдохновенья,

Исчезла детская мечта

Приобрести другое зренье,

Напишут рифмы без меня,

Не мне в ночи чадить лампадой.

Из-за ошибки не понять,

Что ничего уже не надо,

Мой мир в развитии застыл,

Не выдаю давно идеи,

Не проложу уже мосты,

Ни в ком туманы не развею.

Упёрся, кажется, в предел –

Так одержимо жаждал чуда,

И Ангел Смерти прилетел

Опять ко мне из ниоткуда.

О ЛЮБВИ

Любовь как страсть, любовь – спасение,

Любовь – безумие и плен,

Любовь – души такое пение,

Что поднимает нас с колен.

Любовь, любовь – благое чувство.

Оно нам светит сквозь года,

Приходит редко, как искусство,

И лишь уходит навсегда.

Под клубы пыли, под ветрами,

Как умирают города,

Она, возникнув, умирает,

И не вернётся никогда.

Конечно, тем, не знавшим жажды,

Не стоит ничего вода.

Коль выгонишь любовь однажды,

Она уходит навсегда.

НЕСЧАСТНАЯ ЛЮБОВЬ

Несчастная любовь

Разбудит злую волю,

Толкнёт под паровоз,

Не ведая стыда,

И нас не примирит

Своею рабской ролью –

Тот человек нутрии

Умолкнет навсегда.

Несчастная любовь

Над миром тихо кружит

И жертву ищет в нас,

Чтоб на неё упасть.

Сквозь голубой ажур

Невыразимых кружев

Подстерегает нас

Разинутая пасть.

Несчастная любовь

Больного не спасает,

Здорового отдаст

На растерзанье львам,

Как красный светофор

Она всю жизнь мигает

И призвана мечты

Раздаривать ветрам.

СТРАСТЬ УХОДИТ

Всё стареет. Страсти – также,

Пропадает тяга.

Был могучим и отважным.

После стал – бедняга.

По дороге жизни страсть

Гонит человека.

Как бы только не пропасть

И не стать калекой!

Для себя хорош и так,

Для подруги – жженье.

Если ты один – бедняк!

Вместе – униженье!

Человек находит страсть

Новую, задаром.

Что при этом надо красть,

Станет смыслом старым.

Всё стареет, кроме чувств:

И костюм, и ножны.

Новой стала только грусть,

Грусть о невозможном.

ОЖИДАНИЕ

Уют в семье создать – ещё суметь.

Ценить его за годы научился.

Теперь ношу с собой лишь инструмент,

А остальное? – Я не вижу смысла.

Скитанье по углам – жизнь начиналась так,

Но ссоры никогда не возникали.

И вот я стал седеющий дурак,

Которому горячих надавали.

Уходит смысл со старостью в песок,

И облако моё тихонько тает,

И уж не бьёт струей мечта в висок,

Гляжу на небо, жду родную стаю.

О СЧАСТЬЕ И ДУШЕ

Человек не хочет счастья,

Хоть и бегает за ним.

Для него хватает власти.

Остальное – только дым.

Днём в иллюзиях витаем,

Забываем о душе.

Ночью в облаке витаем

На каком-то этаже.

Лишь под утро застрекочет

Под кузнечика душа,

Этот маленький комочек,

Что не стоит ни гроша.

Наше счастье в нём гнездится,

И его она вершит.

Много – коль душа как птица,

Нет его – коль без души.

НИКОГДА

«Никогда не пройти

Нам в игольное ушко», –

Сетует старый

И плачет старушка.

Никогда не подпрыгнуть

Над собственной тенью

И не плакать от счастья

Соловьиного пенья,

Не смеяться, как прежде,

И миг не ловить,

Не проснуться в надежде,

Как мир удивить,

Первой славы не знать,

Не топтать пьедестал,

Потому что уже

Это всё испытал.

ПОЛЁТ НАД КРЫШАМИ С ЛЮБОВЬЮ

ДУША ЕЩЁ ЖИВЁТ

Романс

Дрожанием свечи душа ещё живёт

И небом голубым надежда светит многим.

Мы верим – для Любви настал уже черёд

И выйдем мы опять на Божии дороги.

Расцветием зари глядит на нас Любовь

И звоном тишины рождается мгновенье.

Мы знаем – в мир чудес отправится любой,

Коль примет для себя Любви святое пенье.

Дрожанием свечи душа ещё живёт

И огонёк её в ночи надеждой греет.

Легко от дел мирских душа ушла в полёт

И радостью Небес над миром тихо реет.

Волшебные слова повиснут кисеёй,

В них мудрость и ответ проявятся едва ли.

Замрёт в экстазе вдруг дыхание моё

От красоты Любви, что люди вечно ждали.

Дрожанием свечи душа ещё живёт

И небом голубым надежда светит многим.

Мы верим – для Любви настал уже черёд

И выйдем мы опять на Божии дороги.

***

Всё уходит понемногу,

Что ещё вчера любило.

Ближе двигаемся к Богу,

Вспоминаем то, что было.

Мы по-своему спешили,

Мы по-своему старались.

Жизнь-зипун не перешили,

Как до нас, все измарались.

Пред собою быть бы честным,

Добрым, ласковым и зрячим!

Почему же в душах тесно?

Почему так сердце плачет?

***

Про вечное сердечное,

Про личное моё, –

Кому-то быстротечное,

А мне – житьё-бытьё, –

Про это я на камушке

Тихонько лепетал.

Мой ум томился, как в мешке,

И озаренья ждал.

Оно пришло обещанно

И не спасло меня,

Прибавило затрещиной

Так, что не стало дня.

И там, на дне, в аду, в дали

Я понял, наконец,

Зачем меня задумали

Мамаша и отец.

Не Ангелы Хранители

Мой вызывали крик

И не мои родители –

Я сам зашёл в тупик.

И вот теперь уверенно

Я вновь пишу стихи.

И время не потеряно –

Отмаливал грехи.

НОЧЬ

Ночью теплится лампада.

Я пред ней склоню колена

Как душа сей встречи рада! –

Помолясь, бежит из плена.

Я вдохну Пречистой силы,

Духа Господня Святого.

Позабыть бы, что постыло,

Вознестись дорогой к Богу!

Оживает ночью радость –

Ведь и я в сей жизни значу.

Дух Святой затянет раны,

Даст надежду на удачу.

Не о собственном забочусь –

Мне уже так мало надо!

Я обласкан этой ночью…

Тихо… Теплится лампада…

ВОЗДВИГНИ ХРАМ

Воздвигни храм и сам войди в него.

Там святость пусть из всех углов струится.

Великих старцев выплывают лица,

И – Бог, и – тишь, а, кроме, – ничего.

Воздвигни храм. Остаться можешь в нём.

Под сень его сойдут родные души,

Кто помогал тебе по жизни быть всё лучше,

Терпенье дал преодолеть подъём.

Построй свой храм. Земля и Небо – он.

И будь всегда готов зайти под крышу.

Настрой себя, чтоб Голос Бога слышать,

Не говори, что это только сон.

Придёт болезнь, а с нею – и покой.

Исчезнут навсегда пустые гонки,

Чтоб насладиться жизни эхом звонким,

До бесконечности дотронуться рукой.

Воздвигни храм и сам войди в него.

Там святость пусть из всех углов струится.

Великих старцев выплывают лица,

И – Бог, и – тишь, а, кроме, – ничего.

УЖЕ, МОЙ ДРУГ

Иосифу Гольду

Уже, мой друг, мы воспарили

В свои заоблачные выси:

И обожали, и любили,

И лучшие имели мысли.

Уже, мой друг, мы всё отдали,

Что было щедрого от Бога,

Уже мы ждём одной медали –

Уйти под сень Его чертога.

К Нему, мой друг, дойдут моленья

Вдохнуть любви последней силы.

Уже светлеет сквозь деревья

То лучшее о чём просили.

МЫ ВСЁ ЕЩЁ ЖИВЫ

Иосифу Гольду

Мы всё ещё живы как будто с тобой,

А сколько из нас убежало из плена

Сей жизни опасной, тюремной, земной,

Которую лучше назвать как измена.

Ночами кручусь на кровати своей –

Я скольких обидел и скольких я предал!

Уже никогда ни ему и ни ей

Я не объясню нипочём своё кредо.

Уже собираю в один узелок

Всё, самое ценное, как мне казалось, –

Моё устремленье уходит в песок,

А думал когда-то – Вершины касалось.

Мы всё ещё живы как будто с тобой,

А сколько трагедий ломало и било!

Душа испытала морозы и зной,

Но сердце, мой друг, всё стучит, не остыло…

СИМФОНИЯ ДОЖДЯ

Последний летний день

Нас поманил с утра

Своею наготой

И обманул с полудня.

Заплакал с неба дождь –

Ему уже пора

Менять наш праздник флейт

На сумрачные будни.

Я руку протяну

И, капли ощутив,

Впитаю их озноб

И кожей, и душою.

Прохлада отрезвит

И пропоёт мотив,

И отразит в стихах

Забытою мечтою.

Весна ещё придёт,

А осень уже тут,

Когда-то расцветут

Гортензии и маки.

А рядом плачет дождь

Под ласкою минут,

И прячут от него

Свои хвосты собаки.

Небесных слёз роса

Лицо моё кропит,

Осколками небес

Морщинят лужи лики,

Симфония дождя

К себе меня манит.

Играют скрипки дождь,

Просвечивая блики.

МИГ

Болтаюсь между Небом и Землёй,

На мир гляжу наивными глазами.

Картину застилает небо мглой,

Чтоб в остальном дописывали сами.

Считаем смысл Любовью и Мечтой,

Но жизнь земная вносит коррективы,

И остаётся оживать весной

И уходить в Небесные мотивы.

И прорастает в вечность один миг,

И открывается заоблачное царство,

И не поймёшь – где музыка и стих,

А где картина и души пространство?

УЗНАВАНИЕ

Читаю сам себя. Я сам себя узнаю.

За тридцать лет Земля прошла огромный путь.

Опять ведёт вожак куда-то свою стаю,

И так же, суетясь, мы забываем суть.

Мне старые стихи напомнят о разлуках,

О жизни, как во сне, – без логики и слёз.

Один сменил отца и вожаком стал в муках,

Другой же вслед за ним летит к планете грёз.

И только я один в пустыне башню строю,

И смысл моих идей уродует песок.

Я старости очнусь и новый смысл открою.

Он будет и красив, и сказочно высок.

Со мною – друг-любовь как высшее блаженство

И спутница моя как зеркало души,

И старость как родник утерянного детства,

И вера как гранит сверкающих вершин.

НАД ОПТИНОЙ

Над Оптиной летают вертолёты –

Идут ученья в лётчицком полку,

И занятые тучами пилоты

Как будто воду в ступе вновь толкут.

Над Оптиной такие капли плачут,

Что дали через Жиздру не видны.

Мои друзья свои манатки прячут –

Не промочить, главное, штаны.

Дожди, дожди над Оптиной прольются

И засияют купола церквей,

Малиновые звоны разнесутся

Над ширью русских рощиц и полей.

В потоках с неба красные палатки

Чудесным островком пока живут,

Где существуем в полном беспорядке,

Так слабо тут похожим на уют.

Над Оптиной летают вертолёты.

Мы знаем – это к солнцу и добру.

Забыты дома боли и заботы,

Чтобы проснуться в счастье поутру.

И если вдруг приехать хочет кто-то,

Пусть перед тем подумает слегка.

Над Оптиной летают вертолёты

И разгоняют наши облака.

ВОЛШЕБНЫЕ СЛОВА

Слова волшебные живут

Как бы помимо нашей воли:

И для возлюбленной приют,

И наше песенное поле.

В стихах волшебные слова

Мне говорят о том просторе –

Вместить не может голова

Любви невысказанной море.

Я те прекрасные слова

Хочу тебе петь неустанно,

Чтоб захлестнул девятый вал

И не казалось это странным.

ЗАЧЕМ БОГ

«Зачем вам Бог?», – спроси любого

И вряд ли ты ответ найдёшь,

Ведь, кроме Неба голубого,

Похожий образ будет ложь.

«Зачем нам Бог?». Ведь стало ясно,

Что без Него мы – червяки.

Помочь гниению? Прекрасно!

Но червь не пишет ни строки.

А мне зачем, зачем ты, Боже?

Коль нет Тебя – глуха стена.

Любая мысль моя не может

Быть без Тебя извлечена.

Ему обязан я с рожденья,

Что человеком воплощён,

Природное преображенье

Моим умом продолжил Он.

Он – высшее всему начало

И Мера высшая потерь,

Добро и Зло его венчало

И нам даровано теперь.

Не Божий суд за тем Пределом,

Важнее нам на каждый раз

Сравненье наших мыслей с делом,

Которого Он ждёт от нас.

И коль дела свои благие

Мы без проверки с Ним творим,

То страсти могут быть и злые,

Лишь ими часто мы горим.

Расколот мир на половинки.

К Вершине Божией спешим,

И не холмов нас ждут вершинки,

Но блеск заоблачных Вершин.

О, как бы я желал терпенья

Всё увеличивать собой

Божественные проявленья,

Дарованные мне судьбой!

Ты оглянись: ничто не важно,

Как важен подвиг твой и мой,

И каждый день прими отважно,

Как возвращение домой!

СЕКРЕТ БЕССМЕРТИЯ

Секрет бессмертия открыт,

Ласкает он блаженство слуха.

Живём, однако, у корыт,

Как в сказке Пушкина старуха.

Секрет бессмертия открыт.

Он прост, как многое простое:

Не только пищей будешь сыт,

Но пониманием простора.

Есть Высший Смысл – как Солнце днём:

Ежесекундно Богу внемли,

Его дыхание во всём

Как душу собственну приемли!

И только мысль и Бог, сойдясь,

С тобой поделятся мгновенным,

Что Дух – Божественная власть

Над Океаном душ нетленным.

Не разум всем руководит,

А ощущенье Бога в душах.

Оно – Вселенский наш магнит,

Его настроены мы слушать.

Блаженны все, кто так идёт,

Не поддаваясь искушенью,

Хоть блеску злата, что как мёд,

Что отзвучит, подобно пенью.

Секрет бессмертия открыт,

Ведь Смерти нет ни здесь, ни в Небе:

Не в Землю будешь ты зарыт,

Душой взлетишь на Горный Гребень

И всё Любовью опалишь,

Ведь там Лучом и Лаской станешь,

Расти в Любви придётся лишь,

И никогда уж не растаешь.

С рожденья нам открыт секрет,

Но думу эту отгоняем,

Земной баюкает ответ

И бредит не душой, а раем.

ПИЛОТ

Я – смертник, камикадзе, я – пилот,

Я на таран решаюсь без раздумий,

Я добровольно лёг на эшафот.

Ни прокурора мне не надо и не судей!

Я – на Земле, – не знаю, для чего.

Что мною достигает Провиденье?

И я хотел бы только одного –

Продлить бы жизнь ещё одно мгновенье.

Свои желанья в точку соберу.

Чтоб из неё росточек смысла вырос,

Чтоб хоть немного Божию Игру

Понять умом, подаренном на вырост.

Здесь, на Земле, идёт круговорот

Рождаемых Любовью человеков,

Где каждый – смертник, камикадзе и пилот.

Что б он ни делал, вступит в ту же реку.

А что же остаётся после нас?

Воспоминанья, войны и обломки?

Пусть даже кто восходит на Парнас,

Забудут всё равно его потомки.

Я среди них таинственно брожу,

На склоне лет нашёл себе заботу.

Зачем я здесь, я так же не скажу,

Хожу я в Жизнь, как будто на работу.

Перед Природой – Небо, я и Бог.

Я на Земле – работник и посланник.

Свой самолёт я вёл к Нему, как мог,

И бился за Него, и пал, как ратник.

***

Ты исчезла на мгновенье.

Оказалось – на века.

Словно было вдохновенье

И ушло под облака…

ДВЕ ЛЮБВИ

Любовь оправдывает всё:

Предательство и грязь, и лживость.

Она закрутит колесо,

Которое остановилось.

Любовь проявит краски дня,

Ночь станет идолопоклонством,

И в центр безумного огня

С размаху бросит вероломство.

Любовь болезни исцелит.

Очистит тело от отметин

И притягательный магнит

Подарит, будто малым детям.

Любовь посмешище плеснёт

В того, кто в ней разочарован,

И в разноцветьем Небосвод

В утехах будет ей дарован.

Любовь забудет чью-то боль,

Чужих страданий не приемлет.

Она играет свою роль.

Свою свечу в церквах затеплит.

Любовь оправдывает всё,

Всё, что даровано не Богом,

И даже дар, что невесом,

Оставит молча за порогом.

Любовь считает сказкой быль,

Подарком – жизнь и наслажденье.

Иначе был бы мир постыл

До отупения и жженья.

Любовь оправдывает всё,

Коль ты без Бога – в тёмной клети,

Любовь к себе её красой

Не может смыслом Жизнь расцветить.

Любовь и истина тогда

Сливаются в одном чертоге,

Когда оценки ночи, дня

Для нас живут Любовью в Боге.

Нам несказанно повезло:

Есть две любви – поверьте, люди!

Невыносимо тяжело

Нам без Любви на свете будет.

О ВОЗМОЖНОСТЯХ ДУШИ

Усыхают наши возможности,

Пересыхают, как реки.

Мы бьёмся в своей стреноженности –

Не звери, не человеки.

До Неба душа дотянется,

На колеснице по Небу мчится.

Но – в одиночестве мается,

Это – душа-волчица.

Никак не поймём оголтелые, –

Мы оживаем душою.

Создатели нас – лишь сделали,

А дальше – дорогой большою.

«Получится – не получится?» –

Зависит от нас и только.

Забудем об этом – мучиться,

А вспомним – путь и котомка.

РУССКИЙ ДУХ

Звон бокалов – на пирах,

Русский дух – в монастырях,

Буйство красок и лучей.

Русский, русский – ты-то чей?

Почему ты – только «русский»,

Но не «росс» или не «рус»?

То ли глаз татарский узкий,

То ли ты – бубновый туз?

Русский значит принадлежность:

Русский немец, русский фин.

Ты впитал в себя безбрежность

Гор, лесов, лугов, равнин.

Русский дух, язык и вольность,

Нас пронзившие в веках.

До прозренья богомольность

Залегла на Соловках.

От еврея до китайца

Рвутся русское познать.

С ними надо ли тягаться.

Чтоб иметь свою же рать?

Русский сын хохочет громко,

Безалаберный слегка.

Он – доверчивей ребёнка.

Сводит всё до пустяка.

Для движенья ждёт пинка.

Ты – прославлен, рус-детина.

Хватит нынче спать и спать!

Русь защиты ждёт от сына.

Русь – в крови,

А это – мать!

ШУТЛИВОЕ ДЕТСКОЕ

Стук горошин дождевых.

Пусть хорошим будет стих.

Воздух травами пропах.

Пробираюсь я впотьмах

По палатке дождь стучит.

Ключева вода горчит.

Каплет в лужу струйкой жизнь.

Руку высунь и держи!

Великаны-сосны спят,

Словно стадо поросят.

НОЧНЫЕ РАЗДУМЬЯ

Тени пляшут на деревьях

От костра.

Жизнь моя, худая,

Ты – пестра.

По углям гуляет ветер

Перемен.

Жизнь моя гнилая,

Вот и крен.

Ухнет филин как разбойник

В темноте.

Я пугаюсь того дела,

Что хотел.

Речка тёмной полосою

На пути.

Мне Любовь сегодня Ангел

Подсветил.

Дебри леса и мечты

Переплелись.

Так и кажется – уносят

Крылья ввысь.

Несмотря на холода

И вечный бой,

Сколько счастья нам подарено

С тобой!

НОСТАЛЬГИЯ

Городу Щёкино и моим друзьям

в нём посвящается

На планете есть место родное,

Где тепло и уютно всегда.

Город мой, ты когда-то построен,

Чтобы виден был через года.

Этот город мне снится ночами,

Дом, где детство моё началось,

Где с друзьями рассветы встречали

И где главное в жизни сбылось.

Припев:

Я люблю этот маленький город

Среди русских лесов и полей.

Я люблю этот маленький город.

Здесь нашёл я хороших друзей.

Город мой – это друг и опора.

Детства милого запах и вкус.

И живу я надеждой, что скоро

Я в тепле его рук окажусь.

И куда ни забросит судьбина,

И в каких я ни буду краях,

Не забыть мне, как светит рябина

Возле дома, в далёких мирах.

Припев.

Мир вселенной и хрупок, и вечен,

Колокольный разносится звон.

Этот город на карте отмечен

И на карту души нанесён.

И какие б дела ни венчали,

И куда б ни звала меня Русь, -

Город мой, ты мне снишься ночами,

Отовсюду к тебе я стремлюсь!

Припев:

Я люблю этот маленький город

Среди русских лесов и полей.

Город Щёкино, ты ещё молод,

Здесь нашёл я хороших друзей.

***

Никто меня уже не ждёт.

Лишь Ангел мне призывно машет.

И остаётся лишь полёт

Над крышами к планете нашей.

Уже, как сон, – твои глаза,

Твои ласкающие руки,

И смех, и голос, и слеза, –

Весны чарующие звуки.

Ты стала лучшей и родной,

Уже ушло непостоянство –

Мы погружалися в Любовь

Как в Божью ласку и лекарство.

Уже слышнее трепет крыл

И шелест ветра за окошком.

Неси Любовь, что Бог открыл, –

Всем сердцем, разумом, ладошкой.

***

Весна, весна! И нам навстречу

Рвёт ветер облаков седую прядь.

Рождаюсь вновь. Опять я – Человече

И на Любовь настроился опять!

Опять ты поспешишь, и я приеду,

И Ясная Поляна встретит нас,

И снова будем праздновать победу,

И слышать с Неба Вещий Божий Глас!

***

Мне без Любви уже не жить,

А лишь заканчивать устало –

Как будто нечем дорожить,

Как будто пусто в мире стало.

Но знаю – схлынет чернота,

И я опять напьюсь тобою,

И отовсюду красота

Вдруг хлынет Божьею Любовью.

Пока живу – Искра горит

В душе моей – в осколке Солнца.

И день встающий говорит,

Что край Его меня коснётся.

***

Не вижу смысла в старости

Болезнь уговорить,

Смысл – до тупой усталости

Творить, творить, творить.

И поутру засветятся

Берёзы бирюзой.

В улыбке полумесяца

Мы будем – ты со мной.

***

Моя мечта – с тобою день встречать

И так же быть с тобой, с твоей улыбкой,

Всё так же Солнце Богом величать

И вдаль идти по этой глади зыбкой.

Твоя любовь – то взмоет, то падёт.

От взмахов страсти сердце замирает.

А я гадаю – любит ли, придёт?

И всё – всерьёз или опять играет?

Твоя любовь не хочет знать пока,

Что в Поднебесном Божьем тёплом доме

Великого Грядущего века

Сошлись на нас в Любви душевном громе.

Была мечта – смотреть в глаза твои

И руку гладить, и стихами молвить,

Тебе одной признание в любви

Благоуханьем розы переполнить.

***

Я существую номинально,

Я только – в списке поминальном,

И в бесконечности Реки

Всего-то в качестве строки.

Уже не телом, а мечтою –

Я в церкви восковой свечою

Всего на час и оживаю

И, загораясь, доживаю.

Но где-то в сладостном пространстве

И в том бескрайнем постоянстве

Блаженством душ опять лечу

Навстречу Белому лучу.

Я знаю: там соединенье,

Всех наших душ и воль стремленье.

И там – Хозяин и Мудрец

В Любви – Небесный наш Отец.

***

Может быть, мы попрощаемся,

И утешит нас вина –

Сколько-то ещё промаемся

Суетой, что суждена.

А в часы затишья звонкого

Из-под сердца капнет кровь

Струйкой алою и тонкою

Счастья нашего – Любовь.

ДЕТСТВО

Я не нужен тем, кто близко,

Ни совсем, ни по частям,

Словно кончилась прописка –

Разъезжаться надо нам.

Никому уже не нужен,

И никем не стану я –

Ни отцом, ни даже мужем.

Позабудут все меня.

Поздней осенью однажды

Тихим призраком седым,

Неуёмным чувством жажды

Станет звать из детства дым.

И застыну возле дома

У зовущего крыльца.

Господи, не надо грома

И печалей без конца!

Мне бы только прикоснуться

Этих стен и этих трав

И под трели птиц проснуться

В буйной зелени дубрав.

Перепутав время года,

В осень холодом слететь,

Под любую непогоду

Песню светлую запеть.

По бездонным синим лужам

Припуститься, пробежать.

… «Может, всё ж кому-то нужен», –

Так учила в детстве мать…

***

Наскрипела мне сорока

Невесёлые дела.

Не найти пока пророка,

Ибо совесть не бела.

Кто-то станет, как кукушка,

Предугадывать судьбу,

Кто-то дома на подушке

Разметает седину,

А любовь боятся тратить,

Как монеты растерять,

Душ сверкающие грани

Прячут в пышную кровать.

Оттого им в жизни тесно,

И доканывает страх,

Не любовь насильем пресным

Ночью душит впопыхах.

Ну а мы – веселья дети –

Подбираем кукушат,

Что любовью в жизни бредят,

Только делать не спешат.

Наскрипела мне сорока

С Неба сорок сороков.

Жизни бы – да на три срока,

Памяти б – на сто веков!

***

Печаль моя достойна уважений –

Ей кружевных не достаёт движений.

И голоском заманивает сладким!

Ах, на любовь я оказался падким!

***

Я ждал и не дождался совершенства

И уж готов был в сумрак улететь,

Как вдруг сбылась мечта больного детства,

И ты пришла, чтоб мне Любовью петь.

И если я вдруг забываю это

И недовольство Жизнью проявлю,

Мне Небо вмиг напомнит, что поэтом

Я был рождён и что тебя люблю!

***

Я эмигрировал уже.

Я эмигрировал в душе.

Я эмигрировал туда,

Где в душах плещется Звезда,

Где Солнца ослепляет луч,

Где и в помине нету туч.

Я там – любимый и святой,

Тебе – понятный и простой.

Я здесь – жую, а там – живу.

Я там – люблю, пою и жду.

А что же здесь? Зачем я тут?

Зачем убийственность минут?

Я отказался от себя,

Я жил тобой и ждал тебя.

И ты взошла, как то Светило,

И многим жизни осветила.

Мне было радостно любить.

Я понял – этим нужно жить!

***

Наверно, это – не любовь!

Наверно, это – что-то выше,

Ведь человеческая кровь

Из раны хлещет красно-рыжей,

А наши раны, как во сне,

По одному желанью сердца

Вдруг исчезают насовсем…

И мы с тобою вновь – младенцы…

***

Ты волнуешься, ты волнуешься,

Всё боишься, что я предам,

И опять на меня надуешься

И сбежишь от меня к ветрам.

Я же жду, как моряк, оторванный

От Любви, уносящей ввысь,

Потому что в нас околдовано

Навсегда наши души слились.

Как безжалостна тень парадная

В людях, в обществе и в крови!

Моя милая, ненаглядная,

Мы замешаны на Любви.

У меня – только ты и Господи!

Только ты – из людей, из всех!

Я в твои окунаюсь россыпи,

Мой таинственный Человек…

***

У тебя другое счастье – на двоих.

У меня теперь ненастье – только стих,

В нём тебя я вспоминаю – и люблю,

Ускользнувшую тебя – боготворю.

Человек мой, человече – день прошёл.

Мне довольствоваться нечем – хорошо.

И опять на белом свете – я один.

Пробирает стылый ветер – до седин.

Поздней осенью по улице – бреду.

Голова моя – в горячечном бреду.

Остужу её под ливнем и в мороз.

Я тебя увижу в струях грёз.

Я к тебе рванусь счастливый – может быть!

Это призрак сиротливый – вышел выть.

Я опять по гулкой улице пойду

Плавить душу в жизни, как в аду.

За тобою, предписали, – не успеть.

Мне в прошеньи отказала нынче смерть.

Ночь сочувственно в глаза мои глядит.

Свечка вечная под образом горит…

***

Счастье, может быть, вернётся,

Белой птицей пронесётся,

Памятью ресницы опалив.

Ты восстанешь из провала,

Как ни в чём и не бывало,

С целой сумкою стихов и новых рифм.

***

Я проповедую любовь

Любовь и злость несовместимы,

Чтоб разделившие свой кров

Пред Богом жизнь свою мостили.

Я проповедую любовь,

Чтоб злоба не имела вида,

Не просто жертвовать собой –

Любовь взметнётся над обидой!

Бог есть любовь

Теперь ты кидаешь мне злые слова

И боли обидной полна голова,

И шепчет любовь: «Я уже умерла!»,

Но пулю от сердца она отвела.

Спасибо, Любовь! Только я не просил

У Бога себе ни поблажек, ни сил.

Я делал то дело, которое мне

Служеньем сходило по Божьей волне.

МАМЕ tc "Маме "

Ветром белокрылым

Пролетит над речкой

Дум звенящих россыпь,

Мыслей о былом.

Милые картины

Жизни быстротечной,

Лучшая награда –

Мамы тёплый дом.

***

Бывает жизнь возвышенной и нежной,

но с каждым днём кусает всё больней.

Последняя любовь всегда сильнее прежней,

Надежда каждый раз безверия сильней.

***

Куда-то рвётся мысль,

Душа тоскует снова.

Расстались лишь на час,

А рухнула основа.

Опять хватаю лист,

Рука его марает,

И тонкий-тонкий свист

В моей душе витает.

***

Добрые – всегда красивые,

А счастливые лишь те,

Кто увидел небо синее

В вечной Божьей красоте.

***

Пусть будет равновесие во всём:

В любви, в страданьях, в мере быть

В вершине той, к которой ты влеком,

В желаньи быть всегда необходимым.

Пусть будет равновесие во всём,

В чём человек находит своё счастье:

В труде, чтоб он был уважаем и весом,

В делах с другим чтоб проявил участье.

Пусть будет равновесие во всём:

В способности улавливать причины,

Забыть свои несчастия в былом

Распознавать притворство и личины.

Такое счастье нам не пережить.

Тогда б душа не плакала, а пела,

И в страхе смерти на луну не выть,

Бессмертие таинственно б глядело.

Излишне думать, как мы будем жить,

Иначе люди были бы, как Боги,

И остаётся красоту дарить

Под неусыпным Неба оком строгим.

***

Разносятся ветром, как листья,

Не мысли, а Свет или Тьма.

Живые – Любовью повисли,

А мёртвые – сводят с ума.

Средь них и живём – мы с тобою,

А кажется, что – тела.

Пьём Нежность Небесной Любовью,

Чтоб Счастье душа обрела.

***

Живи, работай. Я уйду,

Как только скажешь мне об этом.

Но если будешь ты в бреду,

Я прилечу – зимой ли, летом.

И так мы будем жить с тобой,

Душой сгорая друг без друга,

Но узел разорвать тугой

Не сможет даже злая вьюга…

РОССИЯ

Я прохожу Поляной Ясной.

Хочу, чтоб жизнь была прекрасной,

Хочу сиянья голубого

Над полем с запахом весны.

Хочу, чтобы и наши дети

Встречали Солнце на рассвете,

И чтоб они - страны солдаты -

Не знали ужаса войны.

Непокорённая Россия!

Я утром сказочным, росистым

По травам с красной земляникой

Благою вестью пролечу.

И со щеки смахну украдкой

Слезу - от муки сердца сладкой,

И в Храме утреннем во зравье

Затеплю тонкую свечу.

Мне бы стихи слагать поныне,

А я печалюсь, как иные.

И в сумерках весенней тишью,

Опять внимая соловью,

Я вспоминаю тех, кто пели -

Не победили, не успели.

Пред ними в память о прошедшем

Покорно голову склоню.

Я прохожу Поляной Ясной,

Где жизнь не кажется напрасной -

Ведь там за каждым поворотом

Великий чудится старик.

И мир таинственный, летящий,

Нам о величье говорящий,

К окошкам нашего безмолвья

В любви и нежности приник.

Эх, взять бы в рай вот эту траву,

Вот эту речку и дубраву!

И жить бы в этом рае просто

И каждый день встречать зарю!

Да только, кто за нас ответит?

Кто Будущего свет засветит?

Кто за Россию и за Бога

Отдаст себя и жизнь свою?

С НОВЫМ 2004 ГОДОМ!

Ты живёшь одной Любовью –

Для меня и для других.

Почему же тогда болью

Наполняется твой стих?

Я ответ найти пытаюсь

На Земле и в Небесах,

Взвесить жизнь свою стараюсь

На Божественных весах,

Чтоб её представить зримо,

Как кристалл, со всех сторон -

С Атлантиды и от Рима,

И понять, что хочет Он?

И тебя, мою родную,

Я увидеть был бы рад –

Ведь и ты в ту даль былую

Совершала свой обряд.

Сколько было наших жизней

Продиктовано уже

В дни несчастий или тризны,

В вольной воле, на меже!

Свыше – из Его Чертога -

Нам давалась Благодать,

Чтоб Надеждами на Бога

Душу нам отогревать.

Я сегодня вспомнил Сказку,

Для которой мы живём,

Свыше данную Указку

На родной и милый дом.

Там с тобой всегда мы рядом,

Там - на тыщи лет вперёд

Мы с тобой безумно рады

Продолжать Небесный род.

На Земле - не наша воля -

Каждый шёл своим путём.

Но теперь две наши роли

И земным переплетём.

Нам дорогу выстилая

К этой Божьей высоте,

Ангел напоить стихами,

Словно Светом захотел.

Я с тобою просыпаюсь,

С твоим образом ложусь,

Я в твоей Любви купаюсь

Отовсюду к тебе рвусь.

И твои Ключи от Неба -

Это Ангела стихи,

Что дороже воли, хлеба,

Что сильнее всех стихий.

Я твои открою двери,

Тихо в комнату войду,

Прошепчу: «Я тебе верю!

Мы с тобой - в земном ладу».

***

Что-то птицы летать перестали,

Полнолуние в окна глядит,

Над любимыми нами местами,

Что ль, слабеет Небесный магнит?

Ночь-бродяга всё тянет и тянет,

Необычную песню поёт,

То печалью сознанье затянет,

То надежды свечою мелькнёт.

Как в мечте – я пишу тебе рифмы

И Любовью стихи напою.

Ах! Иметь бы и рядом и зримо

Ненаглядную радость мою!

***

Пусть всё кончается, но только не Любовь!

Её Потоки – вечны и Небесны.

Их может ощутить в себе любой,

Своей души Божественною песней.

Ты на заре на Солнышко взгляни:

Оно к тебе так радостно стремится!

Впусти в себя и устремись в зенит,

Где любят души, молодеют лица.

***

У тебя другое счастье – на двоих.

У меня теперь ненастье – только стих,

В нём тебя я вспоминаю – и люблю,

Ускользнувшую тебя – боготворю.

Человек мой, человече – день прошёл.

Мне довольствоваться нечем – хорошо.

И опять на белом свете – я один.

Пробирает стылый ветер – до седин.

Поздней осенью по улице – бреду.

Голова моя – в горячечном бреду.

Остужу её под ливнем и в мороз.

Я тебя увижу в струях грёз.

Я к тебе рванусь счастливый – может быть!

Это призрак сиротливый – вышел выть.

Я опять по гулкой улице пойду

Плавить душу в жизни, как в аду.

За тобою, предписали, – не успеть.

Мне в прошеньи отказала нынче смерть.

Ночь сочувственно в глаза мои глядит.

Свечка вечная под образом горит…

***

Мой Ангел снова захандрил,

Опять куда-то убегает,

Опять ему и дом не мил,

Опять мой образ снежный тает.

Нырнув в спасительный гипноз,

Опять меня прогнал и плачет

И в море выплаканных слёз

Зовёт, зовёт свою удачу.

Опять стремится наугад

Войти в какое-нибудь дело,

Жалеет, что нельзя назад

Сыграть за чёрных и за белых.

И мне в той буре только выть -

Бессилен мой хвалёный метод.

И остаётся лишь любить

Такого Ангела, как этот.

РОЗА

Любила Пушкина поэт,

Звалась она, как та, - Татьяной.

На протяженьи многих лет

Была стихами полупьяной!

Но Жизнь спасла её от грёз,

От чудно нереальных планов,

Хоть аромат волшебных роз

Вокруг неё всё также плавал.

Явился тот, кто всё умел.

Сказал он: «Я тебя открою!».

Он ей стихом своим запел,

Любовью, страстью и мечтою.

И вдруг та Роза ожила

И стих её стал бурно литься,

И поняла она: ждала

Его как сказочного принца.

Но Роза, красочно любя,

И страстно источая запах,

Быстрей расходует себя,

Бутон Любви склоняя набок.

И свет становится тускней,

И принц навязчивым - стихами.

И поняла поэт, что в ней

Любовь-фантазия стихает.

Мораль сей песни такова:

Как ни ярись, а Розы вянут.

Когда-нибудь Любви слова

Нас обязательно обманут.

Любовь людей - как тот Цветок,

Несущий Миру благолепье:

Есть Розы - только на денёк,

А есть бутоны - на столетье.

***

Меня вернули с того света...

Не понимая, почему,

Я ждал какого-то ответа,

Я думал: что-то с ним пойму.

Ответ пришел через неделю

Мне из-за облачных вершин:

«Слова свои мели, Емеля!

В них - немота и плач души.

Но рядом светит Огонечек,

Его не задувает дух,

Который снова напророчил

Соединенье близких двух».

Меня вернули с того света,

Где чистят души и умы,

Чтобы небесною кометой

С тобой в Любви летели мы.

***

Полжизни мне подарено с тобой,

Полжизни мной получено от Бога.

Еще пылится дальняя дорога,

Что называлась некогда судьбой.

Полжизни мне подарено с тобой,

Полжизни я люблю и существую

И жду тебя, как будто жду весну я,

И ощущаю - я пришел домой!

ТОЛЬКО ТЫ И Я

Как больно, что фантазия твоя

В нас убивает самое родное,

Что в этой жизни только ты и я

Любовью обозначили одною.

Как жалко, друг, любимая моя,

Тех дней, часов, минуток вдохновенья,

Что в этой жизни только ты и я

Ловили, как чудесное мгновенье.

Нам солнечное утро пропоёт

Мелодией до одури знакомой,

Что снова не забылась и сойдёт,

Как Дух Святой в пространства душ и дома.

***

Я пишу тебе Любовь

И своё же восхищенье,

И нахлынувшая новь

Утверждает всепрощенье.

Я пишу тебе Любовь

Как открывшегося Бога,

Посетившего наш кров

И зовущего с порога.

ГОЛОС

Не расставайтесь никогда –

Ни в бури и ни в дни печали!

И что бы люди не кричали,

Встречайте радостью года!

Не обижайтесь ни на что! -

Все ваши прошлые невзгоды,

Как в муках принятые роды,

Чтоб вас наполнило мечтой.

Любви прекрасный белый свет

Пусть возвещает в ваших душах,

Как исполненье мыслей лучших,

Чего на свете выше нет!

***

Та нелепица как лестница –

То одна ступенька лепится,

То другая выше ставится.

Не пришлось бы нам покаяться…

***

Ангелов не выбирают,

Ангелов не создают.

Ангелы больше рыдают,

Чем дифирамбы поют.

***

Солнце, Солнце, Жизнь дающее,

Ты Любовью обожгло,

Через край Природы льющее,

Что несёт добро и зло.

Мне казались снами чёткими

Наши встречи наяву.

Завертелись мысли чётками –

Для тебя одной живу

И теперь не только душами

Мы друг в друга проросли,

Мы пророчества подслушали,

Что далече от Земли.

***

Мы – друзья, а не любовники –

Я привыкнуть не могу.

Не поющие в терновнике,

Что на райском берегу.

Между нами расстояние

Космос дымом заволок,

И Любви чудесной здание

Не приветствует Восток.

БЕЗ МЕНЯ

«Без тебя мне было хорошо!», -

Ты сказала, резанув по сердцу.

И опять я прятаться ушёл

За пустую голубую дверцу.

Без меня уже живёшь в любви

Прочих, околдованных стихами,

А во мне всё тот же ток крови,

Как ни просишь, снова не стихает.

Я живу всё в том же мираже,

Где лишь двое нас, Любовь и песни.

Ну а ты? - в весёлом кураже

Многих лиц и тел, и сладкой лести?

ОПЯТЬ

Я опять ничего не понял, -

Показалось тебе со свету, -

Ты купалась в лучах и звонах,

Ты лицо подставляла ветру.

Я опять ничего не понял -

Ни тебя и не тех, кто рядом,

Кто за плечи тебя полуобнял

И звонит дни и ночи кряду.

«Ты опять…», - ты сказала с горечью

И сердито захлопнула сердце,

И обида сорвалась с речью…

От обид бы мне отвертеться!

КОНЦЕРТ ТАЛЬКОВА

Под Новый Год крепчает лихо стужа,

Тюрьма не спит за грудою замков.

О воле и неволе, что снаружи,

Поёт артист - даёт концерт Тальков.

Там стерегли - ведь наша песня спета,

Чтоб каждый шорох слышен был, как залп.

Но в эту ночь до самого рассвета

Тюрьма внимала, как огромный зал.

Вдруг показалось, все мы - патриоты,

И там - на воле, и в застенках - тут,

Своей судьбы крутые повороты

Мы бросили с певцом на Божий суд.

Затихли бури и в умах, и в душах

Трагедии свои мы позабыли в нас,

И каждый это выступленье слушал,

И чудилось, что это - Божий Глас.

Когда на стёклах высветились пятна

И нам подарок выплыл - Солнца край,

Я вдруг очнулся - стало мне понятно,

Что тут - тюрьма, а не какой-то рай.

И всё же ночь - в спецблоке и с Тальковым

Не одному лишь мне на Новый Год

Бесовские с души сняла оковы

И закрутила жизнь наоборот.

Проходят годы. Люди - будто злее

Неужто правду спел певец-пророк?

И хоть давно хожу я по аллеям,

В душе я с ним за Русь мотаю срок.

Жируют, кто Россию грабить вышел,

И нет уже для нас расстрельных дел -

За грабежи нам отменили вышку,

Но тех, что за Россию, - под расстрел!

***

Животная душа опять не спит спокойно,

Ей видится любовь, как близость губ и тел.

Поправили её – такое недостойно,

Не будет никогда, как ты того хотел.

***

Жизнь посмеялась, Смерть приотпустила.

Что впереди – движенье иль конец?

За слабость меня женщина простила,

За силу – нет! Навечно: «Ты – подлец!».

Последний вздох. Последняя страница.

Твоя любовь ко мне уже прошла.

И до утра в волнении не спится.

Уже не ждут великие дела.

В полёте мысли душами коснулись.

Душа твоя сбежала от меня.

Как будто в мир враждебный мы проснулись,

Как будто Бога в слабости виня.

НИ СОН, НИ ЯВЬ…

Не пишу ни песен, ни стихов –

Бросил это дело подневольное.

Мне б теперь от множества грехов

Убежать бы в место хлебосольное.

Я бы позабыл, зачем спешил,

Гнал коней до пены изо рта.

Я не жил – я только насмешил,

Не проеду в райские врата.

Я костёр зажгу ли до небес.

Я в него, как в зеркало, всмотрюсь.

Он сожрёт всех рукописей лес.

Я во след за искрами взметнусь.

Не пишу ни песен, ни стихов…

Все слова покинули меня.

Я брожу среди реальных снов

На закате пламенного дня…

АКВАРЕЛЬ

Белый лист, чистый лист…

Вот начать бы заново.

Не кричать бы: «Вернись!»

И не мучить адово!

Белый снег, чистый снег

Засыпает года.

Он пушист, словно мех,

И зовёт в никуда.

И душа – не душа,

А рыдающий принц.

Я хотел не мешать.

Но любовь – без границ.

Мне года – не года,

А лишь слепок мечты.

Испарилась вода.

Акварель – это ты…

СТАНЬ ТАКИМ

«Вновь зима в лицо мне ветром дунула,

И сквозь ветер снова я кричу:

“Если я тебя придумала,

Стань таким, как я хочу!”».

Мы с тобой придуманы Богом

Друг для друга и для других.

Он укроет своим чертогом,

Чтобы дело пелось, как стих.

Но кому-то любимого мало

И, живя как будто сквозь сон,

Подгоняет любовь к идеалу,

А потом рыдает: «Не он!».

Что же делать, коль хочется много,

Чтобы рыцарь лежал у ног?…

Вот бы петь, уважая Бога:

«Стань таким, как придумал Бог!».

***

«Господи, помилуй грешных!», –

Все поют, не понимая

И рыдая безутешно:

«Я – свинья ещё какая!».

«Господи, пошли мне мудрость,

Чтоб не потакать порокам,

Чтоб гордыня моя сдулась

Пред таинственным порогом!».

И проходит жизнь, как эхо,

Как один и грустный праздник,

На котором не до смеха,

Потому что ищем грязных.

«Господи, пошли прозренья,

Чтоб увидеть, что исправить,

Жизнь – моё стихотворенье –

Всей душой к Тебе направить!».

АВТОР О СЕБЕ

Моя жизнь сама собой разделилась на несколько периодов

Первый: тяжёлая болезнь в детстве, результатом которой стало понимание существования Бога и преодоления себя. Тогда появилось желание стать писателем, что совершенно не приветствовали мои школьные учителя. В этот период мне помогали Высшие Силы.

Второй: постепенное накапливание смысловой информации о необычных знаниях человечества и уникального опыта. Это период продлился вплоть до самого ареста. Как я понимаю, нереализация этих знаний в книгах и явилась основной причиной моего ареста. Высшие Силы рассердились на меня за моё бездействие.

Третий: период лишения свободы в течение нескольких лет, когда были написаны стихи из неволи и сформулировано новое научное философское мировоззрение жизнеутверждения, заложившее основы критериальной (духовной) психологии, альтернативной системной медицины, критериологии, новому, критериальному, типу мышления.

Четвёртый: период, который начался недавно. Я его называю периодом открытий: осмысления и прогноза Истоков Жизни.

Видимая часть моей биографии

Родился в семье рабочих в 1942 году. Папа был рожден в Одессе, мама из рода Шевченко. Окончил среднюю школу в маленьком городке Тульской области — в Болохове. Тут же проявил свою любознательность. И хотя я так же, как и многие другие ребята, играл в футбол, проводил время на улице, параллельно конструировал разные механизмы, собирал радиоприёмники, модели самолетов. Мечтал стать лётчиком. Но здоровье было слабое, а близорукость сильная, и с мечтою пришлось расстаться. Однако, тема полётов прошла через всю мою жизнь красной нитью: от моделей самолётов — к учёбе на закрытом факультете "Системы управления летательными аппаратами"; к фазе полёта в беге, к медитативной левитации и, наконец, к полёту мысли и ощущений в пространстве и во времени — в прогнозе будущего человечества.

В школе самое сильное влияние на меня оказал роман "Как закалялась сталь" Николая Островского, потому что он учил преодолевать болезнь. Из людей, с которыми я общался, — это мои учителя: учитель биологии, истории и химии Сергей Антонович Молоков и учитель немецкого языка Александр Александрович Орлов. Оба они участвовали в Великой Отечественной Войне. Сергей Антонович мальчишкой был в партизанском отряде в Белоруссии, а Сан Саныч, как мы его называли, всю войну провел в Берлине в качестве разведчика, о чем все узнали лишь после его смерти. По своим характерам это были странные люди: увлекающиеся, как дети, никогда не унывающие, любознательные, уважающие и любящие других людей. Но, главное, что действовало на меня, — это их исследовательский ум.

Тульский политехнический институт я заканчивал по специальности "системы автоматического управления летательными аппаратами". Учился в институте весело, постоянно забегая вперед в изучении материала, и потому попадал неоднажды в анекдотические истории. Несколько раз институтские преподаватели просили меня не приходить на практические занятия, потому что я им просто мешал тем, что быстро в уме решал задачи, опережая их самих.

О некоторых подобных эпизодах в своей жизни написал рассказ "Ошибка", где, в частности описал сдачу мною зачёта по курсу "Теория поля", когда перед моим взором сам собой открывался толстенный справочник при каждом вопросе преподавателя именно на той странице, где находился ответ.

Диссертацию защитил по кибернетике и довольно поздно, хотя до того были все возможности. Перед этим, работая в закрытой организации, принимал участие в разработке космического аппарата. В дипломном проекте, который выполнял по реальным данным в той же организации, при расчёте системы ориентации космического управляемого аппарата, как-то незаметно, походя, решил задачу Эйлера, считавшуюся среди математиков до этого нерешаемой. Решение было опубликовано в журнале "Оборонная техника" в 1968 году. Заодно математически рассчитал и систему ориентации, расчет с высокой точностью совпал с данными эксперимента.

Правда, диссертацию по этому решению защитил другой человек, тот, кто до меня безуспешно пытался обработать данные экспериментов. Через два года случился эпизод в моей жизни, когда я снова внезапно предложил и математическое, и практическое решение, которое увеличило дальность управляемого полета автономного космического аппарата с двадцати километров до сорока. В этот период я работал в группе теоретиков над системой управления дальностью. На две недели я остался вдруг один на один с проблемой, потому что мои компаньоны уехали в дом отдыха после напряжённейших дней безрезультатной работы, в процессе которой нам никак не удавалось улучшить характеристики полета. Но снова этот успех никоим образом не отразился на моей жизни, на моём благополучии. Я был к тому времени уже женат, и мы с женой ждали появления на свет первой своей дочери. Жили же на частной квартире. Зарплату тоже не прибавили, потому что я был молодым специалистом и, следовательно, три года должен был существовать на минимуме. Так было принято.

Но тут, по истечении двух лет моей службы в теоретическом отделе в качестве простого инженера, в мой адрес поступило официальное приглашение на учёбу в аспирантуру от академика Б. Н. Петрова, который в то время, будучи заведующим кафедрой в Московском авиационным институте, занимал еще пост председателя международного космического комитета. Экзамены в аспирантуру я сдал успешно, однако учиться отказался. Так как дневное обучение меня не устраивало из-за скорого рождения дочери, а мест в заочную аспирантуру не было.

Через год, после успешных испытаний нашего космического аппарата, все работы по этой теме было прекращены, наша группа теоретиков была расформирована. Ровно через пятнадцать лет в США был успешно испытан точно такой же аппарат в космосе, какой мы разработали в то далекое время. Видеозапись этого события прямо из космоса была показана по нашему центральному телевидению.

Я уволился и перешёл работать инженером в альма-матер — в Тульский политехнический институт, теперь Государственный Университет, в котором не задержался. Жена получила на своей работе двухкомнатную квартиру, и я уехал учиться в дневную аспирантуру в Московский институт химического машиностроения на кафедру кибернетики. Отрыв от семьи выдержал полтора года, после чего перешёл на заочное отделение.

Затем — наука и практика управления потенциально опасными химическими процессами в нескольких организациях в Туле. Занимал должности до начальника отдела.

В 1981 году в Твери на международном симпозиуме по оптимальному управлению в природе первый раз выступил с докладом на тему "Самоуправление в природных структурах жизни". Мой доклад должен был быть напечатан в четвертом томе тезисов, однако местное управление КГБ наложило запрет на издание этого тома. Говорили, что доклады, предназначенные для него, будучи опубликованными, очень сильно могли подорвать оборону страны. Помню, что присутствовало на симпозиуме достаточно много народу по тем временам — около тысячи человек.

На меня самое сильное впечатление оказал Авенир Иванович Уёмов из Одесского университета, математик, философ, логик, владеющий более чем двадцатью иностранными языками. Мы с ним провели несколько бесед частного характера в присутствии моего бывшего учителя С.А. Молокова, который учился в свое время в аспирантуре по математической логике у А. Уёмова.

В 1984 году я как поборник активного образа жизни первый раз вышел из подполья — в местной тульской газете появилось первое взятое у меня интервью "Мы — за длительный бег" (см. опубликованные статьи). К этому времени я организовал некогда ставший знаменитым клуб любителей бега "Марафон". Однако, активность простого человека тогда ещё не была в моде. Интервью вызвало буквально взрыв среди врачей-физкультурников. Они, зная моё слабое физическое состояние, сделали вывод о том, что я веду своих подопечных в клубе любителей бега в могилу. И потому положили начало потоку доносов на меня.

Областная прокуратура с удовольствием приступила к сбору на меня компрометирующего материала. Благо, что в конце 1988 года я стал директором тульского отделения скандального концерна "АНТ", который был организован тогдашним КГБ. Но вовремя — более чем за полгода до кончины этого концерна — понял, что дни "АНТА" сочтены, и перевел свое отделение в свободное плавание — создал Инженерный Центр.

Потом я организовал Народную поликлинику, где врачи и экстрасенсы совместно вели приём больных за небольшую плату. И вдруг. За успехи в деле исцеления городской совет единогласно принимает на своём заседании решение о выделении в пользу моей организации на нужды альтернативного здравоохранения большой суммы денег из бюджета города. Мои врачи поднимают бунт, когда узнают, что я намерен на все эти деньги закупить приборы и лекарства. Им хотелось разделить их и присвоить. Об этом они прямо говорят мне на общем собрании "коллектива".

Я объяснил им, что мне легче закрыть всю фирму, чем присвоить эти деньги. Абсурд, но этими людьми выдумывается несуществующая ситуация и около пятнадцати врачей подписывают на меня несколько писем-доносов в разные инстанции. Комиссии горсовета рассматривали эту ситуацию, но ничего криминального не обнаружили. Более того, внезапно мне поступает предложение дать своё согласие на то, чтобы горсовет выделил Народной поликлинике еще большую сумму денег. Я категорически отказался.

Плавание вне государственных структур оказалось опасным, о чем я описал в своем романе-исследовании "Экстрасенс за колючей проволокой". Самая большая опасность исходила, как это ни странно, от друзей, которых я когда-то взял на работу. Некоторые из них, воодушевлённые бунтом врачей, решили, что освободиться от меня смогут достаточно просто, ошельмовав меня и перед коллективом центра, и перед правоохранительными органами. Я же как директор не обращая на это внимания, был занят наукой и добыванием хозяйственных договоров для финансирования организации.

Доверчивость ли это? Кому-то покажется, что да, но я придерживаюсь другого мнения. О нём немного пишу в четвертой части автобиографии, а полностью — в романе. Я жил другим, я жил исследованием жизни. Я был беспечным, наивным и добрым, потому что так воспитали. Вера в добро не умирает даже на смертном одре.

Но пока процесс моего очернения длился, я успел в 1991 году организовать Институт альтернативной медицины, который на много лет и стал моим прибежищем.

И вдруг 24 ноября 1992 года я оказался на нарах в одиночной камере. Механизм репрессий, запущенный клеветой, стал перемалывать и меня.

Сказать, что на меня арест свалился неожиданно, означало бы слукавить. Конечно, я ходил по лезвию ножа, когда вёл практически запрещенные эксперименты с экстрасенсами, а к дружеским советам — оставить это занятие — не прислушивался. Я отказался работать на людей из Генерального штаба и, даже наоборот, навредил им, нейтрализовав способности у их псикиллера, о чем пишу в первой части своего романа-исследования "Исповедь. Погоня за псикиллером". Я был "засвечен" как экстрасенс и экспериментатор и в КГБ, и в Министерстве обороны, и в МВД, ставил на ноги их работников и чинов из космической службы. В один прекрасный день руководство Внешней разведки за мои успехи в исцелении разведчиков решило передать мне целую клинику. Стали оформлять документы. Оставалось несколько дней до их подписания. Но. вечером я приехал из Москвы в Тулу, а утром следующего — нары, одиночная камера и требование следователя областной прокуратуры по особо важным делам Андрея Вячеславовича Ивлева признать свою вину в том, что я занимался бриллиантами, собирал дань (то есть деньги наличными) с сорока докторов и экстрасенсов, которые работали у меня в лабораториях в Туле, в Москве и в Ленинграде, то есть, якобы, присваивал причитающуюся им заработную плату просто так.

Доносы моих бывших друзей и врачей откровенно в моем уголовном деле не фигурировали. Но один толстый том уголовного дела был посвящен именно этим деньгам и моим взаимоотношениям с докторами и экстрасенсами. И вот ведь незадача — несколько человек из числа боровшихся со мной за время моего заключения умерли в расцвете сил. Видимо, всё же не выдержали моральной ноши и ответственности перед Богом за содеянное. А сам организатор клеветнической компании, мой заместитель Борис Сидоров явился к Ю. С. Алешину, в то время помощнику депутата Государственной Думы министра культуры Е. Ю. Сидорова, и, обливаясь горючими слезами, стал просить того, чтобы он с помощью Госдумы посодействовал моему освобождению, когда я уже находился в колонии (зоне) и отбывал свой установленный мне судом срок.

Каково же было потрясение этого чиновника от подобного явления! Я об этом узнал только через несколько лет после своего освобождения, совершенно случайно. И тоже очень удивился. Хотя, если подходить трезво, покаявшийся был мною в свое время не только пригрет, но и поднят до высот руководителя, в чем никто не мог ему помочь раньше.

А дальше видимая и невидимая части моей жизни соединились. Но прежде я приведу текст документа, в котором описана история явки с повинной моего бывшего друга.

Признание чиновника

"В 1994 году я работал помощником депутата Государственной Думы от Тульской области министра культуры РФ Е.Ю. Сидорова (по списку избирательного объединения "Выбор России"). В основном приходилось заниматься сферой культуры. С министром вели регулярный прием посетителей. Как правило, на приём шли по самым сложным и запутанным вопросам, которые не удавалось решить никаким другим способом.

В один из дней в приемную зашел мужчина средних лет и сразу же повёл разговор о защите чести и достоинства одного из своих знакомых. В ходе беседы выяснилось, что речь шла, по его мнению, о несправедливо осужденном человеке, который к тому времени уже два года находился в местах лишения свободы.

Пришлось объяснить, что по законам РФ депутаты не имеют права вмешиваться в сферу судебных решений. Незнакомец заволновался, начал горячо объяснять, что речь идет о директоре предприятия, где он раньше работал. Это относилось к началу девяностых годов. Осужденным был Мирошниченко Геннадий Георгиевич.

Надо сказать, что до этого в приемную уже обращались люди в связи с этим обстоятельством: представители христианских общественных организаций и родственники осужденного. Они просили посодействовать в смягчении меры наказания. Из материалов, которые доходили до меня, уже стало ясно, что произошла какая-то нелепость.

Все эти мысли я донёс до сознания посетителя и стал с горечью убеждать его в том, что он обратился не по адресу. Однако тот заспорил. Я стал внимательнее прислушиваться к словам посетителя, который говорил о полной невиновности Мирошниченко Г. Я спросил его, почему же он считает, что тот не виновен?

И тут последовало неожиданное, такое, какое, наверное, случается только в кино. Незнакомец, отчаявшись, признался, что он являлся в своё время заместителем директора, то есть заместителем Мирошниченко Г., и что он, сговорившись с другими сотрудниками предприятия, попытался убрать своего директора с его поста, чтобы завладеть самим весьма прибыльным предприятием. Они сфабриковали ложные улики и дали ложные свидетельские показания на следствии и на суде. На основании этих ложных свидетельств и сфабрикованных улик и был осуждён Мирошниченко по самой тяжелой статье как хозяйственник, то есть по статье 93 прим, по которой ему грозил длительный срок заключения — до 15 лет с конфискацией имущества — или расстрел. А надо сказать, что в то время он являлся единственным кормильцем в семье, где старшему сыну было 6 лет, а младшему 3 года. Младшей из его дочерей было тогда 17 лет.

Я изумленно спросил у незнакомца — почему он мне в этом признаётся? Тот откровенно сказал, что его в последние месяцы буквально замучили угрызенья совести по поводу содеянного, по ночам снятся кошмары и что он попросту спивается. Он не мог жить, пока по навету, в котором он играл роль организатора, находится в заключении Мирошниченко Г.

Такое признание посетителя произвело на меня сильное впечатление и резко изменило мое мнение. Твердо пообещав помочь, я взялся за дело Мирошниченко. Обдумывая этот визит, я совершил для себя открытие, понял, что в природе существует более высокий уровень сознания и души, который и заставил человека прийти и признаться в содеянном преступлении.

Вслед за этим последовали встречи и беседы с депутатом Сидоровым, который через некоторое время письменно обратился к председателю Верховного Суда РФ. Потом состоялся их телефонный разговор на ту же тему. Повлияло ли на досрочное освобождение Мирошниченко это участие, не знаю. Думаю, что какую-то свою лепту оно внесло в эту историю. Потому что наше участие было не единственным участием людей со стороны. В Москве были подключены к этому процессу общество по правам человека и общество защиты осужденных. В последствии руководитель Тульского отделения ХДС И.Е. Рябов сам лично обращался к Сидорову, чтобы ускорить обращение депутата в Тульский областной суд с просьбой о пересмотре дела. Он был знаком с судьей, вынесшим приговор по делу Мирошниченко. И как оказалось, судья тоже понимал, что приговор был неправедным, его тоже мучила совесть. Но к тому времени он занимал уже пост председателя областного суда, и корпоративный судейский и его личный интересы, боязнь лишиться своего места не давали ему возможности признать свою ошибку (случайно ли?).

Как могло произойти, что в разгар демократии в России, в 1992 году, во время шумихи о правах человека, была нарушена справедливость и был осуждён по особо тяжкой статье Геннадий Мирошниченко, личность явно незаурядная? К сожалению, в массовое сознание уже тогда с успехом внедрялся лозунг: всё продается, всё покупается. Как оказалось, продаются и покупаются и свидетели, и судьи.

Невооруженным глазом видно, что деятельность Г. Мирошниченко и тогда носила и носит сейчас очень важный для России характер, была очень эффективной и кое-кому очень мешала. И потому был дан соответствующий заказ соответствующим людям.

Г. Мирошниченко сейчас на свободе, но окончательно правда может восторжествовать, когда с него будет снята несправедливая судимость и будут названы те, кто совершил обман.

Ю.С. Алешин
Председатель исполкома конгресса Интеллигенции Тульской области, председатель Тульского отделения и член политбюро партии "Союз христианских демократов России" "
1 ноября 1999 года

Начало невидимой части биографии

Параллельно с видимой частью моей жизни протекала и та часть, которую я назвал невидимой.

Родился я очень болезненным ребенком, и потому всю жизнь считал, что в этом мне сильно повезло, так как только благодаря своему плохому здоровью я стал именно тем, кем являюсь сейчас. Никогда бы не случилось этого при отличном физическом состоянии, — наверное, я занялся бы бизнесом или наукой.

К девяти годам своей жизни мой организм настолько изменился в худшую сторону, что я перестал ходить. Сильнейшие боли не давали возможности проделывать хоть какие-то движения руками или ногами. Несколько месяцев я лежал почти в полной неподвижности. Мое состояние ухудшалось изо дня в день. В какой-то момент времени я отчётливо понял, что умираю.

Но мой характер оказался таким, что он не мог примириться с пассивностью. Немощь была не по мне. Может быть, я просто боялся её. И это было первой причиной моего пробуждения.

Вторая причина состояла в том, что я в какой-то момент моего вынужденного страдания вдруг совершенно отчетливо почувствовал присутствие вокруг меня и во мне какой-то непонятной и помогающей мне громадной силы, о которой я ничего не мог сказать. Я понял, что о ней не надо говорить ни с кем, ибо толком объяснить, что это такое, не мог. И прошло много лет, прежде чем я разрешил себе вынести на обсуждение с другими эти вопросы. К этому времени я уже многое знал и умел. Я мог показать что-то необычное, что-то продемонстрировать. Но, главное, я был жив, я становился с каждым днем все сильнее. И все это благодаря развитию контактов с этой непонятной силой.

Эта сила была противоположна силе, с которой наваливалась на меня моя немощь. А последняя была очень большой. Многие люди не могут поверить в то, что девятилетний ребенок вдруг осознал истины, до которых не все взрослые добираются за всю их жизнь. Но именно тогда я отчетливо понял, что большинство людей рождается с явной избыточностью организма, которая и позволяет им существовать долго, несмотря на их собственное вредительство по отношении к себе. Именно эта избыточность даёт возможность человеку чувствовать свободу выбора даже там, где крайние случаи его жизненных обстоятельств просто катастрофические.

Мой организм не обладал избыточностью ни в малейшей мере. Знание этого факта дало мне силы начать тренировки, чтобы избыточность развить искусственно. Так я стал жить искусственной жизнью, что продолжаю делать по сию пору.

Слияние видимого и невидимого

Именно благодаря испытанию в немощи я прошел путь самостоятельного преодоления давления смерти длиною во много лет. И сейчас я нахожусь под пристальным её вниманием, стоит мне лишь ослабить свои усилия, и она тут же набрасывается на меня. Но я чувствую и уважение её ко мне — ведь я выходил победителем так много раз.

С тех пор прошло уже более пятьдесяти лет. Много раз я умирал от разного рода болезней, и всякий раз находил в себе силы к сопротивлению. Очередной экзамен я успешно сдавал.

Постепенно мои вынужденные занятия собой превратились в настоящее исследование человеческого организма. Я стал понимать, что результаты этого исследования не должны принадлежать только мне одному. Мои высшие небесные помощники и ведущие всё настойчивее и настойчивее стали толкать меня на активные действия в отношении других людей. А потом и на написание книг.

Но слишком долго я шёл к своим книгам, которые были так нужны людям. Ведь я окружил себя теми, перед которыми чувствовал обязанным отвечать за их зарплату и потому тратил уйму времени на добывание хозяйственных договоров, которые кормили бы нас всех.

Мало кто из моих друзей и сослуживцев, живущих в Туле, представляли мою другую жизнь, в которой я часто бывал физически немощным. Но в то же самое время они же бывали не один раз свидетелями моих пробежек: 30 километров за два часа, пятьдесят — за 4 часа 10 минут, сто километров в мороз 32 градуса в течение двух дней — за восемь часов в сумме. Тогда мне было 45 лет.

Они не видели той части моей жизни, в которой я общался в разных городах с учёными и практиками, с целителями, врачами, военными, которых, как и меня, интересовало исследование жизни и человека.

Я занимался финансированием своей организации, вёл научные наблюдения, принимал участие в мероприятиях, организованных нетрадиционными исследователями и целителями. Постоянные командировки, поездки, жизнь на колесах. За восемь лет до моего ареста я написал стихотворение, в котором предсказал себе через восемь лет смерть или перерождение. Написано это стихотворение 7 декабря, арестовали меня 24 ноября, почти ровно через восемь лет. И началась моя новая жизнь.

О том, кого и как я поднимал, помогая людям психологически, была опубликована большая статья о моей деятельности в скандальной газете "Совершенно секретно": "Обними чудовище. Универсальная формула здоровья".

Физически я мог умереть несколько раз, находясь в тюрьме и в колонии. На моем месте любой другой умер бы. Я же понял: Высшие силы подвели меня к открытию моей задачи в жизни, и я буду жить до тех пор, пока стану соответствовать их требованиям. Я умер по-другому и воскрес иначе. В подробностях — в своем романе.

Со дня моего ареста у меня началась жизнь, видимое и невидимое людям соединилось. Я совсем вышел из подполья, дезавуировался, как говорят разведчики.

Новая жизнь

Моя новая жизнь с самого начала, то есть с одиночной камеры, была подчинена твёрдому распорядку дня: обязательная физкультура, писательство, исследования и практическая помощь особо тяжёлым больным. Жизнь заключённого вся на виду. Поэтому я жил, откровенно не таясь. Около двух десятков тяжелейших случаев: онкология, шизофрения, инфаркт миокарда и другие заболевания.

Моя раздвоенность закончилась, я обрел целостность и уже не сомневался в том, надо ли мне писать книги. А то ведь дошло до крайностей, когда я длительное время не понимал, что обязан запечатлеть уникальный опыт для других поколений. Наше поколение, скорее всего, не оценит многие мои открытия по связям в Природе, идущих из парапсихологии. О некоторых из них я пишу в книге "Наука о Душе и Жизни. Критериальное поведение". Остальные — в других моих книгах.

Лишь новая моя жизнь позволила мне сформулировать понятие общечеловеческой духовности. Она же дала мне возможность осознать, что же конкретно необходимо делать человеку с тяжелейшими заболеваниями, чтобы оставаться человеком духовным.

Сегодня многое изменилось. Московские учёные — Алексеев А.А. с соавторами на основе моих идей и моих исследований, опубликованных во многих моих книгах, разрабатывает новую теорию медицины и биологии — соединительнотканную, о чём прямо указывают в своих книгах. К их книге "Альтернативная и мезодермальная медицина" я написал им предисловие. Книга уже опубликована. В университете им. Н. Баумана на факультете менеджмента начали читать курс по моим книгам студентам. В Казани в университете философы собираются провести конференцию "Человек Будущего" по предложенным мною гипотезам и теориям . Мною опубликован "Проект "Человек Будущего"", в котором я подвожу итог первому этапу своих исследований. Проект издан в виде книги.

РАЗМЫШЛЕНИЕ КРИТИКА О ПОЭМЕ «ОТРАЖЕНИЕ»

Из океана злобы выловишь только чудовищ гибели

Когда я напишу «Двенадцать», –

Не пожимайте мне руки!

Евг. Евтушенко

«Набор тщательно выверенных и ладно соединённых слов. Игра словами. Но сие – не цель поэзии. Может быть, одно из средств», – так думал я, начиная читать поэму об ушедших друзьях «Отражение» Геннадия Мирошниченко, напечатанную в литературном альманахе «У засечной полосы» (Щёкино, 2007).

Ещё думал: «А что такое поэма?». Ведь это не собрание стихов – кандидатов в афоризмы, стихотворных фрагментов, загадок, шарад. Вроде вот такого:

Восход веков томился над Элладой –

Слепой Гомер кормился Илиадой.

Или недоступное моему пониманию:

Одни и те же заданы вопросы

Моим друзьям и мне. Ответы где? –

Кристаллы голубые купороса,

Они растаяли

в накрывшем нас

дожде.

Лишь изредка попадается понятная простым смертным мысль:

Может, зависть,

а может, испуг –

Почему я – один?

Почему –

друг не друг?

Отчего,

разгораясь,

зудит в тишине –

Может,

дело – не в нём,

может, дело – во мне?

А вот яркий, оригинальный образ – не редкость:

Сколько звёзд!..

Сколько в Небе

погасших

костров!

Чем дальше продвигался в чтении, тем больше встречалось истинно поэтического. Но и вопросы множились. Рубленные строчки сменяются обычными, традиционными. Где рубеж, где обоснование? Пытаюсь отыскать – бесполезно. Своеволие поэта? Ну да, хозяин – барин! Однако, тот мастер (Г.М. – В. Маяковский) почему разрубал строки? Да чтобы избежать вот такого «Шибанов молчал. Из пронзённой ноги…».

Кстати, о подражаниях. Ведь невольно вспоминается из того же источника: «Не делайте под Маяковского…».

Появлялось желание поставить книгу на полку и тем завершить знакомство. Всего, что печатают, не прочитаешь.

Но что-то удерживало. В таких ситуациях нелишне руководствоваться советом ещё одного маститого стихотворца: «Прочти хотя б до половины. Авось, прочтёшь и до конца». Читаю, продвигаюсь. Но сверлит: сколько раз такое продвижение оборачивалось элементарной потерей времени!

И всё-таки хотелось убедиться: что передо мной? Набор тщательно выверенных слов, рифм, аллитераций, среди которых есть несомненные блёстки поэзии, или нечто большее?

Терпение вознаграждалось. Всё больше появлялось восклицательных знаков – действительных, а не от скепсиса или иронии.

Да здравствует Жизнь!

Чтобы в ней не слыхали,

Что где-нибудь

кто-то

кормился

стихами!

Вот это здорово. Мне такое близко.

Продвигаюсь, продвигаюсь… Вижу: произведенное строится из рассказов. Рассказ первый: Призвание. Гм… Неясно. Рассказ второй: О времени. С трудом доступно. Рассказ третий: Солдат. Ну, тут всё просто. Ничего нового. (Может, ПРОЯСНИТСЯ В ДАЛЬНЕЙШЕМ?). рассказ четвёртый: Идеалы. Стоп! Что-то начинается. Что-то настоящее. Доступное мне, грешному. Посмотрим, посмотрим.

А нас убьёт

пренебреженье,

По душам родственным

движенье

Отрав

из ядовитых трав

Проросших в нас

обманных прав

На обладание друг другом…

Раскрывается тема отсутствия друга, причин такого несчастья.

Или вот – боль нашего времени:

Сколько нынче свободных

От мужей,

от детей,

от семей,

От отцовств,

ОТ ЛЮБВЕЙ,

От безумства ночей!

(От последнего, впрочем, свободных мало, эка невидаль!)

Сталкиваются афоризмы: «Свободные не ведают темницы» и «Так смертный враг кокетству жизни праздной – семейной скуки вопль однообразный». По-пушкински: мысль, образ, музыка.

Четвёртый рассказ потрясает искренностью, интимностью, драматизмом переживаний, знакомых если не каждому, то многим и многим. Вспоминаются вершины: «Облако в штанах», «Про это».

Рассказ пятый: Жить. Пошли одни восклицательные знаки. (Действительные!).

Не умирай, пока живёшь!

Когда ты от борьбы устанешь

И, обессиленный, не встанешь,

Не умирай, пока живёшь!

Страшный образ фальшивого друга, презренного Яго доверчивых душ, мистически сверкает в рассказе:

Ты пришёл?

И уйди!

Без души не понять.

Совесть нужно свою –

и одну,

словно мать,

И не прятать прозрачно,

как сахар в воде.

Наскрести ли в суде,

коль прорехи –

в стыде?

Ужас. Мрак.

Но вот рассказ шестой: Весна. Можно, оказывается жить без любви, без друга. Так утверждает автор. А что же ту весну породило? Ну, что порождает весну… Она неизбежно рано или поздно приходит сама по себе. Естественный ход природы.

Повествование завершается. Заключение «от автора» подводит черту под всеми рассказами. Хочется светлого финала. Ну, не финала, так хотя бы какого-то философского вывода.

«Облако в штанах» оборачивалось в 1915 году чудовищным бунтом, призывом крепить у мира на горле пролетариата пальцы. Три ГОДА СПУСТЯ ДРУГОЙ ВЕЛИКИЙ ПОЭТ ДАЛ слово героям: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем».

Геннадий Мирошниченко в другое время по-своему выстрадал своё. И лирическому герою вместо пальцев на горле и мировых пожаров в крови даёт Весну в награду. Вместо отчаяния бунтаря, достававшего из-за голенища сапожный ножик и рвавшегося с ним на Господа Бога за то, что Тот не замечает человеческих страданий. Кто-то всё-таки понял: ничего путного из океана злобы не выловишь. Мирошниченко оказывается мудрее Маяковского. И хоть не осмелится наш стихотворец сказать агитатору-горлану-главарю: «Мы стоим почти что рядом» – но чувства добрые смельчак пробуждает. И это есть хорошо. Во всяком случае лучше, чем пробуждать злобу.

А что касается времени… Пройдя через его горы и пропасти (если сумеют!), наши уважаемые товарищи потомки, может быть, увидят, окажется ли век двадцать первый мудрее двадцатого:

Года размалывают зубы

И утончают оптимизм,

И мысли – памяти простуды –

Перетрясают организм

И прибавляют по довеску:

То – благородную болезнь,

То – взор, начищенный до блеска,

То – равнодушие,

то – лесть.

Итак, дочитал. И не только не жаль потраченного времени, но чувствую себя обогащённым. Мирошниченко написал ПОЭМУ. Можете, если угодно, не пожимать ему руки.

14.02.08 Сергей Норильский